Розовый бантик 

Мартовский ветер, шальной, беззаконный, 
сводит свободой с ума. 
Смотришь на чокнутый мир в заоконье – 
лужи, капель, кутерьма… 

Выберешь туфли, накрошишь печенья – 
радость для шустрых пичуг. 
Нынче февральские слёзы зачем мне? 
Жить без чернильниц хочу. 

Выйдешь из дома – такое накатит! 
Солнце двоится в глазах. 
Впору бессмысленный розовый бантик 
сбоку себе повязать. 

В радужных крыльях топорщатся перья, 
миг – и готова в полёт. 
С мартовским ветром свободна теперь я, 
если никто не прибьёт.

Весна 

На улицах нынче вовсю развернулась весна, 
Окутав теплом, ослепив ярким солнечным светом, 
Приветствуя радостно всех птичьей трелью победной, 
До каждого сердца смогла достучаться она. 

В чернильницу ночи макнув тени старых берёз, 
Рассыпала кляксы проталин по рыхлому снегу, 
До блеска натёрла так долго немытое небо, 
Всё то, что копилось, беспечно смела под откос. 

Глянь, солнце фигурной печенькой румяно блестит, 
Носы облепили веснушками сдобные крошки. 
Мурчальник включился у старой всклокоченной кошки, 
Взыграл к приключениям вновь у неё аппетит. 

Присела на лавку весна, развязала платок, 
Чайку налила, пригубила из яркого блюдца. 
Безудержной радости вволю сегодня напьются 
Те, кто одолел эту зиму, кто выжил, кто смог.

Летописное. Пролог 

Чернильница… чернильница… черни… 
копи воспоминания, храни. 
Когда-нибудь пергамент и перо 
отпустят на свободу букво-рой, 
и станет жалить каждая строка — 
не выветрится яд через века. 

К реликтовым исчадиям рели- 
гии благие пастыри вели, 
твердили, что на «светлой» стороне 
печеньки и полезней, и вкусней. 
Им веря, набивали животы 
до приторности сладким — да пустым. 

Огнём, мечом, молитвой и крестом 
накрыли в преисподней щедрый стол. 
...И плыли по реке без берегов 
израненные идолы богов...

Выстоим 

Не выпросив свет у старухи-Москвы, 
чьё солнце мало, как лимонная долька, 
мы выстоим! Выстоим ради листвы, 
грачиных хитов под окном… и не только. 
Добавь в этот список полуденный миг, 
в котором ни боли, ни спама, ни хроник; 
вкус латте, печенья, прочитанных книг, 
положенных башенкой на подоконник. 

Покажется, будто плывут в пустоте 
чернильные будни, слепая дорога, 
но всякий Иона, сидящий в ките, 
способен и там достучаться до Бога. 
На крыши прольётся рассветная медь, 
асфальт заиграет полосками света. 
И будет грачиха с птенцами лететь 
в большое хлопчатобумажное лето.

Так беспомощно грудь холодела... 

Было холодно, голодно, снуло. 
Плюс за окнами сумрак и лёд. 
Я в чернильницу слепо макнула 
Золотое печенье «Полёт». 

И перо опуская в варенье, 
Чтоб не выдать смятения суть, 
Написала стихотворенье 
Со строки «Так беспомощно грудь...»

Точка с запятою 

Печенье выброси в ведро, 
Оно просрочено – и точка! 
Достань чернильницу, перо 
И напиши об этом. Строчка 

Пусть перепрыгнет из катре- 
На одного в другой, являя 
Собой пример: чему в ведре 
Лежать дано – и запятая!.. 

Хотя постой, тут так темно, 
Добавь-ка свет – вполне собою 
Прилично выглядит оно... 
Оставь – и точка с запятою!

любовь и змея 

печенье с красивой прослойкой 
черничной – назвала смешно 
«чернильным» и слопала бойко 
мол только поэткам дано: 
«а ты если хочешь то с маслом 
машинным» – змея ты змея... 

пошто же любовь не угасла 
и мучает до́сих меня...

Угадайка 

Это было развлеченье 
Давних дедовских времён: 
Печь фигурное печенье, 
А не торт “Наполеон”. 

Все играли в “Угадайку”, 
Словно в конкурсах сейчас: 
“Это - мишка”, “это - зайка”, 
“Это - страшный Карабас”. 

– Вот “чернильница-печенье”, –- 
В книжке я прочла сама, 
Как в тюрьме когда-то Ленин 
Молоком писал тома! 

Все притихли. С уваженьем 
На “чернильницу” глядят. 
Съесть фигурное печенье 
Постеснялись. Не едят.

В чернильницу печенье не макай 
И лист корявой строчкой не карябай 
За мартом бы прожить апрель и май 
А после дотянуть до декабря бы 

На Литсети вымучивая стих 
По статусу немного выше вирши 
Хотелось подражание Гладких 
Но он и без меня неплохо пишет 

Слезой чернила капают на стол 
За ним поэт обиженный природой 
Своим умом и строчками дошёл 
Литсеть и он пожалуй антиподы 

И только с хрустом сжатых кулаков 
Печенье бедное кроша в чернила 
На третий конкурс Битвы облаков 
Карябать стих ещё хватает силы

■■ 
чой-то я совсем не рада и саднит досада 
на чернильничьё перепеченье с недогляда

Хватит макать печенье в чернильницу ! 
Хватит экзотики в пищеварении ! 
Ну-ка собрали в мысли бессмыслицу, 
Изобразили нам стихотворение! 

Левой ли, правой шагаешь по сайту, 
Выдай на груду руды тонну радия! 
Нет в "Антиподах" разгула таланту - 
На Литсети для чего пишешь ради ты?! 

В зубы печенье, в чернильницу перья, 
Строчку за строчкой молотом выкуй-ка! 
Хочешь стать мастером из подмастерья - 
На "Антиподы" дуй с полной выкладкой!

Розовый бантик 

Мартовский ветер, шальной, беззаконный, 
сводит свободой с ума. 
Смотришь на чокнутый мир в заоконье – 
лужи, капель, кутерьма… 

Выберешь туфли, накрошишь печенья – 
радость для шустрых пичуг. 
Нынче февральские слёзы зачем мне? 
Жить без чернильниц хочу. 

Выйдешь из дома – такое накатит! 
Солнце двоится в глазах. 
Впору бессмысленный розовый бантик 
сбоку себе повязать. 

В радужных крыльях топорщатся перья, 
миг – и готова в полёт. 
С мартовским ветром свободна теперь я, 
если никто не прибьёт.

Весна 

На улицах нынче вовсю развернулась весна, 
Окутав теплом, ослепив ярким солнечным светом, 
Приветствуя радостно всех птичьей трелью победной, 
До каждого сердца смогла достучаться она. 

В чернильницу ночи макнув тени старых берёз, 
Рассыпала кляксы проталин по рыхлому снегу, 
До блеска натёрла так долго немытое небо, 
Всё то, что копилось, беспечно смела под откос. 

Глянь, солнце фигурной печенькой румяно блестит, 
Носы облепили веснушками сдобные крошки. 
Мурчальник включился у старой всклокоченной кошки, 
Взыграл к приключениям вновь у неё аппетит. 

Присела на лавку весна, развязала платок, 
Чайку налила, пригубила из яркого блюдца. 
Безудержной радости вволю сегодня напьются 
Те, кто одолел эту зиму, кто выжил, кто смог.

Хватит макать печенье в чернильницу ! 
Хватит экзотики в пищеварении ! 
Ну-ка собрали в мысли бессмыслицу, 
Изобразили нам стихотворение! 

Левой ли, правой шагаешь по сайту, 
Выдай на груду руды тонну радия! 
Нет в "Антиподах" разгула таланту - 
На Литсети для чего пишешь ради ты?! 

В зубы печенье, в чернильницу перья, 
Строчку за строчкой молотом выкуй-ка! 
Хочешь стать мастером из подмастерья - 
На "Антиподы" дуй с полной выкладкой!

Розовый бантик 

Мартовский ветер, шальной, беззаконный, 
сводит свободой с ума. 
Смотришь на чокнутый мир в заоконье – 
лужи, капель, кутерьма… 

Выберешь туфли, накрошишь печенья – 
радость для шустрых пичуг. 
Нынче февральские слёзы зачем мне? 
Жить без чернильниц хочу. 

Выйдешь из дома – такое накатит! 
Солнце двоится в глазах. 
Впору бессмысленный розовый бантик 
сбоку себе повязать. 

В радужных крыльях топорщатся перья, 
миг – и готова в полёт. 
С мартовским ветром свободна теперь я, 
если никто не прибьёт.

Ненайденная рифма 

Печенье имбирное солнцем окрашенных крыш 
Задумчивый вечер жевал стариковски-беззубо. 
Брели облака у заката — последние зубры 
Шуршащей цветастой и праздничной пущи афиш. 

И что в том такого? Последние лета часы 
Истаяли в воздухе. Счастлив ты был, иль не очень, 
Но прошлое лето осталось в чернильнице ночи 
Ненайденной рифмой, цветком несказанной красы.

Так беспомощно грудь холодела... 

Было холодно, голодно, снуло. 
Плюс за окнами сумрак и лёд. 
Я в чернильницу слепо макнула 
Золотое печенье «Полёт». 

И перо опуская в варенье, 
Чтоб не выдать смятения суть, 
Написала стихотворенье 
Со строки «Так беспомощно грудь...»

В чернильницу печенье не макай 
И лист корявой строчкой не карябай 
За мартом бы прожить апрель и май 
А после дотянуть до декабря бы 

На Литсети вымучивая стих 
По статусу немного выше вирши 
Хотелось подражание Гладких 
Но он и без меня неплохо пишет 

Слезой чернила капают на стол 
За ним поэт обиженный природой 
Своим умом и строчками дошёл 
Литсеть и он пожалуй антиподы 

И только с хрустом сжатых кулаков 
Печенье бедное кроша в чернила 
На третий конкурс Битвы облаков 
Карябать стих ещё хватает силы

Розовый бантик 

Мартовский ветер, шальной, беззаконный, 
сводит свободой с ума. 
Смотришь на чокнутый мир в заоконье – 
лужи, капель, кутерьма… 

Выберешь туфли, накрошишь печенья – 
радость для шустрых пичуг. 
Нынче февральские слёзы зачем мне? 
Жить без чернильниц хочу. 

Выйдешь из дома – такое накатит! 
Солнце двоится в глазах. 
Впору бессмысленный розовый бантик 
сбоку себе повязать. 

В радужных крыльях топорщатся перья, 
миг – и готова в полёт. 
С мартовским ветром свободна теперь я, 
если никто не прибьёт.

Весна 

На улицах нынче вовсю развернулась весна, 
Окутав теплом, ослепив ярким солнечным светом, 
Приветствуя радостно всех птичьей трелью победной, 
До каждого сердца смогла достучаться она. 

В чернильницу ночи макнув тени старых берёз, 
Рассыпала кляксы проталин по рыхлому снегу, 
До блеска натёрла так долго немытое небо, 
Всё то, что копилось, беспечно смела под откос. 

Глянь, солнце фигурной печенькой румяно блестит, 
Носы облепили веснушками сдобные крошки. 
Мурчальник включился у старой всклокоченной кошки, 
Взыграл к приключениям вновь у неё аппетит. 

Присела на лавку весна, развязала платок, 
Чайку налила, пригубила из яркого блюдца. 
Безудержной радости вволю сегодня напьются 
Те, кто одолел эту зиму, кто выжил, кто смог.

Ненайденная рифма 

Печенье имбирное солнцем окрашенных крыш 
Задумчивый вечер жевал стариковски-беззубо. 
Брели облака у заката — последние зубры 
Шуршащей цветастой и праздничной пущи афиш. 

И что в том такого? Последние лета часы 
Истаяли в воздухе. Счастлив ты был, иль не очень, 
Но прошлое лето осталось в чернильнице ночи 
Ненайденной рифмой, цветком несказанной красы.

28.12.1925 

Утром 28 декабря 1925 года Сергея Есенина нашли мертвым одном из номеров ленинградской гостиницы «Англетер» 

Морозной декабрьской ранью по сумрачным переулкам 
летел одинокий странник, подхваченный ветром гулким. 
Он вырвался прочь, на волю, из царства трущоб и лоска, 
где лживых вводили в роли, а смелым стелили жёстко. 
Он смел. Он посмел быть смелым, талантливым, внесистемным. 
Признали ждуны-Емели: "Есенин взлетел над всеми". 
Морозным декабрьским утром поэт горделивой птицей 
покинул театр абсурда – взлетел и не возвратился... 

Чернильница сохнет дома, отныне слывя ничейной, 
а Муза ушла к другому поэту на по– 
печенье.

предназначение 

смотрит голодно обойное существо 
то ли пёс, то ли ворон 
да какая мне разница 
я имбирный челевечек с надкусанной головой 
недоеденная печенька весеннего празника 

где кто-то счастливые судьбы со-строчивает внахлёст 
пишет хэппи энды сразу набело 
у него чернильница-непроливайка дождей и слёз 
и вечные перья из крыльев ангела 

и я бросаю все фишки на низкий старт 
в ожидании команды 
возрадуйтесь 
ничей традиционный пятичасовой нектар 
не может обходиться без сладостей 

а потому план у меня смелый и непростой 
на глазах у изумлённого зрителя 
я упаду когда-нибудь ему на стол 
и подслащу безумное 
нектаропитие

Выстоим 

Не выпросив свет у старухи-Москвы, 
чьё солнце мало, как лимонная долька, 
мы выстоим! Выстоим ради листвы, 
грачиных хитов под окном… и не только. 
Добавь в этот список полуденный миг, 
в котором ни боли, ни спама, ни хроник; 
вкус латте, печенья, прочитанных книг, 
положенных башенкой на подоконник. 

Покажется, будто плывут в пустоте 
чернильные будни, слепая дорога, 
но всякий Иона, сидящий в ките, 
способен и там достучаться до Бога. 
На крыши прольётся рассветная медь, 
асфальт заиграет полосками света. 
И будет грачиха с птенцами лететь 
в большое хлопчатобумажное лето.

Угадайка 

Это было развлеченье 
Давних дедовских времён: 
Печь фигурное печенье, 
А не торт “Наполеон”. 

Все играли в “Угадайку”, 
Словно в конкурсах сейчас: 
“Это - мишка”, “это - зайка”, 
“Это - страшный Карабас”. 

– Вот “чернильница-печенье”, –- 
В книжке я прочла сама, 
Как в тюрьме когда-то Ленин 
Молоком писал тома! 

Все притихли. С уваженьем 
На “чернильницу” глядят. 
Съесть фигурное печенье 
Постеснялись. Не едят.

В чернильницу печенье не макай 
И лист корявой строчкой не карябай 
За мартом бы прожить апрель и май 
А после дотянуть до декабря бы 

На Литсети вымучивая стих 
По статусу немного выше вирши 
Хотелось подражание Гладких 
Но он и без меня неплохо пишет 

Слезой чернила капают на стол 
За ним поэт обиженный природой 
Своим умом и строчками дошёл 
Литсеть и он пожалуй антиподы 

И только с хрустом сжатых кулаков 
Печенье бедное кроша в чернила 
На третий конкурс Битвы облаков 
Карябать стих ещё хватает силы

Хватит макать печенье в чернильницу ! 
Хватит экзотики в пищеварении ! 
Ну-ка собрали в мысли бессмыслицу, 
Изобразили нам стихотворение! 

Левой ли, правой шагаешь по сайту, 
Выдай на груду руды тонну радия! 
Нет в "Антиподах" разгула таланту - 
На Литсети для чего пишешь ради ты?! 

В зубы печенье, в чернильницу перья, 
Строчку за строчкой молотом выкуй-ка! 
Хочешь стать мастером из подмастерья - 
На "Антиподы" дуй с полной выкладкой!

Розовый бантик 

Мартовский ветер, шальной, беззаконный, 
сводит свободой с ума. 
Смотришь на чокнутый мир в заоконье – 
лужи, капель, кутерьма… 

Выберешь туфли, накрошишь печенья – 
радость для шустрых пичуг. 
Нынче февральские слёзы зачем мне? 
Жить без чернильниц хочу. 

Выйдешь из дома – такое накатит! 
Солнце двоится в глазах. 
Впору бессмысленный розовый бантик 
сбоку себе повязать. 

В радужных крыльях топорщатся перья, 
миг – и готова в полёт. 
С мартовским ветром свободна теперь я, 
если никто не прибьёт.

28.12.1925 

Утром 28 декабря 1925 года Сергея Есенина нашли мертвым одном из номеров ленинградской гостиницы «Англетер» 

Морозной декабрьской ранью по сумрачным переулкам 
летел одинокий странник, подхваченный ветром гулким. 
Он вырвался прочь, на волю, из царства трущоб и лоска, 
где лживых вводили в роли, а смелым стелили жёстко. 
Он смел. Он посмел быть смелым, талантливым, внесистемным. 
Признали ждуны-Емели: "Есенин взлетел над всеми". 
Морозным декабрьским утром поэт горделивой птицей 
покинул театр абсурда – взлетел и не возвратился... 

Чернильница сохнет дома, отныне слывя ничейной, 
а Муза ушла к другому поэту на по– 
печенье.

Выстоим 

Не выпросив свет у старухи-Москвы, 
чьё солнце мало, как лимонная долька, 
мы выстоим! Выстоим ради листвы, 
грачиных хитов под окном… и не только. 
Добавь в этот список полуденный миг, 
в котором ни боли, ни спама, ни хроник; 
вкус латте, печенья, прочитанных книг, 
положенных башенкой на подоконник. 

Покажется, будто плывут в пустоте 
чернильные будни, слепая дорога, 
но всякий Иона, сидящий в ките, 
способен и там достучаться до Бога. 
На крыши прольётся рассветная медь, 
асфальт заиграет полосками света. 
И будет грачиха с птенцами лететь 
в большое хлопчатобумажное лето.

Обещалкин (почти по Бёрнсу) 

Печеньем занят хлебопёк, 
Чернильницей — поэт. 
Увы! Муки в амбаре — "ёк!", 
Чернил в помине нет! 

Но это, братцы, ничего! 
Наш Обещалкин крут! 
Ведь обещаний у него — 
Пруди огромный пруд! 

И он не завтра, а сейчас, 
Рассудку вопреки, 
Готов чернил наобещать 
И фунта два муки!

Точка с запятою 

Печенье выброси в ведро, 
Оно просрочено – и точка! 
Достань чернильницу, перо 
И напиши об этом. Строчка 

Пусть перепрыгнет из катре- 
На одного в другой, являя 
Собой пример: чему в ведре 
Лежать дано – и запятая!.. 

Хотя постой, тут так темно, 
Добавь-ка свет – вполне собою 
Прилично выглядит оно... 
Оставь – и точка с запятою!

Угадайка 

Это было развлеченье 
Давних дедовских времён: 
Печь фигурное печенье, 
А не торт “Наполеон”. 

Все играли в “Угадайку”, 
Словно в конкурсах сейчас: 
“Это - мишка”, “это - зайка”, 
“Это - страшный Карабас”. 

– Вот “чернильница-печенье”, –- 
В книжке я прочла сама, 
Как в тюрьме когда-то Ленин 
Молоком писал тома! 

Все притихли. С уваженьем 
На “чернильницу” глядят. 
Съесть фигурное печенье 
Постеснялись. Не едят.

Весна 

На улицах нынче вовсю развернулась весна, 
Окутав теплом, ослепив ярким солнечным светом, 
Приветствуя радостно всех птичьей трелью победной, 
До каждого сердца смогла достучаться она. 

В чернильницу ночи макнув тени старых берёз, 
Рассыпала кляксы проталин по рыхлому снегу, 
До блеска натёрла так долго немытое небо, 
Всё то, что копилось, беспечно смела под откос. 

Глянь, солнце фигурной печенькой румяно блестит, 
Носы облепили веснушками сдобные крошки. 
Мурчальник включился у старой всклокоченной кошки, 
Взыграл к приключениям вновь у неё аппетит. 

Присела на лавку весна, развязала платок, 
Чайку налила, пригубила из яркого блюдца. 
Безудержной радости вволю сегодня напьются 
Те, кто одолел эту зиму, кто выжил, кто смог.

Ненайденная рифма 

Печенье имбирное солнцем окрашенных крыш 
Задумчивый вечер жевал стариковски-беззубо. 
Брели облака у заката — последние зубры 
Шуршащей цветастой и праздничной пущи афиш. 

И что в том такого? Последние лета часы 
Истаяли в воздухе. Счастлив ты был, иль не очень, 
Но прошлое лето осталось в чернильнице ночи 
Ненайденной рифмой, цветком несказанной красы.

предназначение 

смотрит голодно обойное существо 
то ли пёс, то ли ворон 
да какая мне разница 
я имбирный челевечек с надкусанной головой 
недоеденная печенька весеннего празника 

где кто-то счастливые судьбы со-строчивает внахлёст 
пишет хэппи энды сразу набело 
у него чернильница-непроливайка дождей и слёз 
и вечные перья из крыльев ангела 

и я бросаю все фишки на низкий старт 
в ожидании команды 
возрадуйтесь 
ничей традиционный пятичасовой нектар 
не может обходиться без сладостей 

а потому план у меня смелый и непростой 
на глазах у изумлённого зрителя 
я упаду когда-нибудь ему на стол 
и подслащу безумное 
нектаропитие

Розовый бантик 

Мартовский ветер, шальной, беззаконный, 
сводит свободой с ума. 
Смотришь на чокнутый мир в заоконье – 
лужи, капель, кутерьма… 

Выберешь туфли, накрошишь печенья – 
радость для шустрых пичуг. 
Нынче февральские слёзы зачем мне? 
Жить без чернильниц хочу. 

Выйдешь из дома – такое накатит! 
Солнце двоится в глазах. 
Впору бессмысленный розовый бантик 
сбоку себе повязать. 

В радужных крыльях топорщатся перья, 
миг – и готова в полёт. 
С мартовским ветром свободна теперь я, 
если никто не прибьёт.

Ненайденная рифма 

Печенье имбирное солнцем окрашенных крыш 
Задумчивый вечер жевал стариковски-беззубо. 
Брели облака у заката — последние зубры 
Шуршащей цветастой и праздничной пущи афиш. 

И что в том такого? Последние лета часы 
Истаяли в воздухе. Счастлив ты был, иль не очень, 
Но прошлое лето осталось в чернильнице ночи 
Ненайденной рифмой, цветком несказанной красы.

28.12.1925 

Утром 28 декабря 1925 года Сергея Есенина нашли мертвым одном из номеров ленинградской гостиницы «Англетер» 

Морозной декабрьской ранью по сумрачным переулкам 
летел одинокий странник, подхваченный ветром гулким. 
Он вырвался прочь, на волю, из царства трущоб и лоска, 
где лживых вводили в роли, а смелым стелили жёстко. 
Он смел. Он посмел быть смелым, талантливым, внесистемным. 
Признали ждуны-Емели: "Есенин взлетел над всеми". 
Морозным декабрьским утром поэт горделивой птицей 
покинул театр абсурда – взлетел и не возвратился... 

Чернильница сохнет дома, отныне слывя ничейной, 
а Муза ушла к другому поэту на по– 
печенье.

предназначение 

смотрит голодно обойное существо 
то ли пёс, то ли ворон 
да какая мне разница 
я имбирный челевечек с надкусанной головой 
недоеденная печенька весеннего празника 

где кто-то счастливые судьбы со-строчивает внахлёст 
пишет хэппи энды сразу набело 
у него чернильница-непроливайка дождей и слёз 
и вечные перья из крыльев ангела 

и я бросаю все фишки на низкий старт 
в ожидании команды 
возрадуйтесь 
ничей традиционный пятичасовой нектар 
не может обходиться без сладостей 

а потому план у меня смелый и непростой 
на глазах у изумлённого зрителя 
я упаду когда-нибудь ему на стол 
и подслащу безумное 
нектаропитие

Выстоим 

Не выпросив свет у старухи-Москвы, 
чьё солнце мало, как лимонная долька, 
мы выстоим! Выстоим ради листвы, 
грачиных хитов под окном… и не только. 
Добавь в этот список полуденный миг, 
в котором ни боли, ни спама, ни хроник; 
вкус латте, печенья, прочитанных книг, 
положенных башенкой на подоконник. 

Покажется, будто плывут в пустоте 
чернильные будни, слепая дорога, 
но всякий Иона, сидящий в ките, 
способен и там достучаться до Бога. 
На крыши прольётся рассветная медь, 
асфальт заиграет полосками света. 
И будет грачиха с птенцами лететь 
в большое хлопчатобумажное лето.

Весна 

На улицах нынче вовсю развернулась весна, 
Окутав теплом, ослепив ярким солнечным светом, 
Приветствуя радостно всех птичьей трелью победной, 
До каждого сердца смогла достучаться она. 

В чернильницу ночи макнув тени старых берёз, 
Рассыпала кляксы проталин по рыхлому снегу, 
До блеска натёрла так долго немытое небо, 
Всё то, что копилось, беспечно смела под откос. 

Глянь, солнце фигурной печенькой румяно блестит, 
Носы облепили веснушками сдобные крошки. 
Мурчальник включился у старой всклокоченной кошки, 
Взыграл к приключениям вновь у неё аппетит. 

Присела на лавку весна, развязала платок, 
Чайку налила, пригубила из яркого блюдца. 
Безудержной радости вволю сегодня напьются 
Те, кто одолел эту зиму, кто выжил, кто смог.

предназначение 

смотрит голодно обойное существо 
то ли пёс, то ли ворон 
да какая мне разница 
я имбирный челевечек с надкусанной головой 
недоеденная печенька весеннего празника 

где кто-то счастливые судьбы со-строчивает внахлёст 
пишет хэппи энды сразу набело 
у него чернильница-непроливайка дождей и слёз 
и вечные перья из крыльев ангела 

и я бросаю все фишки на низкий старт 
в ожидании команды 
возрадуйтесь 
ничей традиционный пятичасовой нектар 
не может обходиться без сладостей 

а потому план у меня смелый и непростой 
на глазах у изумлённого зрителя 
я упаду когда-нибудь ему на стол 
и подслащу безумное 
нектаропитие

Выстоим 

Не выпросив свет у старухи-Москвы, 
чьё солнце мало, как лимонная долька, 
мы выстоим! Выстоим ради листвы, 
грачиных хитов под окном… и не только. 
Добавь в этот список полуденный миг, 
в котором ни боли, ни спама, ни хроник; 
вкус латте, печенья, прочитанных книг, 
положенных башенкой на подоконник. 

Покажется, будто плывут в пустоте 
чернильные будни, слепая дорога, 
но всякий Иона, сидящий в ките, 
способен и там достучаться до Бога. 
На крыши прольётся рассветная медь, 
асфальт заиграет полосками света. 
И будет грачиха с птенцами лететь 
в большое хлопчатобумажное лето.

Так беспомощно грудь холодела... 

Было холодно, голодно, снуло. 
Плюс за окнами сумрак и лёд. 
Я в чернильницу слепо макнула 
Золотое печенье «Полёт». 

И перо опуская в варенье, 
Чтоб не выдать смятения суть, 
Написала стихотворенье 
Со строки «Так беспомощно грудь...»

Точка с запятою 

Печенье выброси в ведро, 
Оно просрочено – и точка! 
Достань чернильницу, перо 
И напиши об этом. Строчка 

Пусть перепрыгнет из катре- 
На одного в другой, являя 
Собой пример: чему в ведре 
Лежать дано – и запятая!.. 

Хотя постой, тут так темно, 
Добавь-ка свет – вполне собою 
Прилично выглядит оно... 
Оставь – и точка с запятою!

В чернильницу печенье не макай 
И лист корявой строчкой не карябай 
За мартом бы прожить апрель и май 
А после дотянуть до декабря бы 

На Литсети вымучивая стих 
По статусу немного выше вирши 
Хотелось подражание Гладких 
Но он и без меня неплохо пишет 

Слезой чернила капают на стол 
За ним поэт обиженный природой 
Своим умом и строчками дошёл 
Литсеть и он пожалуй антиподы 

И только с хрустом сжатых кулаков 
Печенье бедное кроша в чернила 
На третий конкурс Битвы облаков 
Карябать стих ещё хватает силы

Летописное. Пролог 

Чернильница… чернильница… черни… 
копи воспоминания, храни. 
Когда-нибудь пергамент и перо 
отпустят на свободу букво-рой, 
и станет жалить каждая строка — 
не выветрится яд через века. 

К реликтовым исчадиям рели- 
гии благие пастыри вели, 
твердили, что на «светлой» стороне 
печеньки и полезней, и вкусней. 
Им веря, набивали животы 
до приторности сладким — да пустым. 

Огнём, мечом, молитвой и крестом 
накрыли в преисподней щедрый стол. 
...И плыли по реке без берегов 
израненные идолы богов...

предназначение 

смотрит голодно обойное существо 
то ли пёс, то ли ворон 
да какая мне разница 
я имбирный челевечек с надкусанной головой 
недоеденная печенька весеннего празника 

где кто-то счастливые судьбы со-строчивает внахлёст 
пишет хэппи энды сразу набело 
у него чернильница-непроливайка дождей и слёз 
и вечные перья из крыльев ангела 

и я бросаю все фишки на низкий старт 
в ожидании команды 
возрадуйтесь 
ничей традиционный пятичасовой нектар 
не может обходиться без сладостей 

а потому план у меня смелый и непростой 
на глазах у изумлённого зрителя 
я упаду когда-нибудь ему на стол 
и подслащу безумное 
нектаропитие

Выстоим 

Не выпросив свет у старухи-Москвы, 
чьё солнце мало, как лимонная долька, 
мы выстоим! Выстоим ради листвы, 
грачиных хитов под окном… и не только. 
Добавь в этот список полуденный миг, 
в котором ни боли, ни спама, ни хроник; 
вкус латте, печенья, прочитанных книг, 
положенных башенкой на подоконник. 

Покажется, будто плывут в пустоте 
чернильные будни, слепая дорога, 
но всякий Иона, сидящий в ките, 
способен и там достучаться до Бога. 
На крыши прольётся рассветная медь, 
асфальт заиграет полосками света. 
И будет грачиха с птенцами лететь 
в большое хлопчатобумажное лето.

Обещалкин (почти по Бёрнсу) 

Печеньем занят хлебопёк, 
Чернильницей — поэт. 
Увы! Муки в амбаре — "ёк!", 
Чернил в помине нет! 

Но это, братцы, ничего! 
Наш Обещалкин крут! 
Ведь обещаний у него — 
Пруди огромный пруд! 

И он не завтра, а сейчас, 
Рассудку вопреки, 
Готов чернил наобещать 
И фунта два муки!

Так беспомощно грудь холодела... 

Было холодно, голодно, снуло. 
Плюс за окнами сумрак и лёд. 
Я в чернильницу слепо макнула 
Золотое печенье «Полёт». 

И перо опуская в варенье, 
Чтоб не выдать смятения суть, 
Написала стихотворенье 
Со строки «Так беспомощно грудь...»

Точка с запятою 

Печенье выброси в ведро, 
Оно просрочено – и точка! 
Достань чернильницу, перо 
И напиши об этом. Строчка 

Пусть перепрыгнет из катре- 
На одного в другой, являя 
Собой пример: чему в ведре 
Лежать дано – и запятая!.. 

Хотя постой, тут так темно, 
Добавь-ка свет – вполне собою 
Прилично выглядит оно... 
Оставь – и точка с запятою!

В чернильницу печенье не макай 
И лист корявой строчкой не карябай 
За мартом бы прожить апрель и май 
А после дотянуть до декабря бы 

На Литсети вымучивая стих 
По статусу немного выше вирши 
Хотелось подражание Гладких 
Но он и без меня неплохо пишет 

Слезой чернила капают на стол 
За ним поэт обиженный природой 
Своим умом и строчками дошёл 
Литсеть и он пожалуй антиподы 

И только с хрустом сжатых кулаков 
Печенье бедное кроша в чернила 
На третий конкурс Битвы облаков 
Карябать стих ещё хватает силы

Розовый бантик 

Мартовский ветер, шальной, беззаконный, 
сводит свободой с ума. 
Смотришь на чокнутый мир в заоконье – 
лужи, капель, кутерьма… 

Выберешь туфли, накрошишь печенья – 
радость для шустрых пичуг. 
Нынче февральские слёзы зачем мне? 
Жить без чернильниц хочу. 

Выйдешь из дома – такое накатит! 
Солнце двоится в глазах. 
Впору бессмысленный розовый бантик 
сбоку себе повязать. 

В радужных крыльях топорщатся перья, 
миг – и готова в полёт. 
С мартовским ветром свободна теперь я, 
если никто не прибьёт.

Летописное. Пролог 

Чернильница… чернильница… черни… 
копи воспоминания, храни. 
Когда-нибудь пергамент и перо 
отпустят на свободу букво-рой, 
и станет жалить каждая строка — 
не выветрится яд через века. 

К реликтовым исчадиям рели- 
гии благие пастыри вели, 
твердили, что на «светлой» стороне 
печеньки и полезней, и вкусней. 
Им веря, набивали животы 
до приторности сладким — да пустым. 

Огнём, мечом, молитвой и крестом 
накрыли в преисподней щедрый стол. 
...И плыли по реке без берегов 
израненные идолы богов...

Весна 

На улицах нынче вовсю развернулась весна, 
Окутав теплом, ослепив ярким солнечным светом, 
Приветствуя радостно всех птичьей трелью победной, 
До каждого сердца смогла достучаться она. 

В чернильницу ночи макнув тени старых берёз, 
Рассыпала кляксы проталин по рыхлому снегу, 
До блеска натёрла так долго немытое небо, 
Всё то, что копилось, беспечно смела под откос. 

Глянь, солнце фигурной печенькой румяно блестит, 
Носы облепили веснушками сдобные крошки. 
Мурчальник включился у старой всклокоченной кошки, 
Взыграл к приключениям вновь у неё аппетит. 

Присела на лавку весна, развязала платок, 
Чайку налила, пригубила из яркого блюдца. 
Безудержной радости вволю сегодня напьются 
Те, кто одолел эту зиму, кто выжил, кто смог.

Ненайденная рифма 

Печенье имбирное солнцем окрашенных крыш 
Задумчивый вечер жевал стариковски-беззубо. 
Брели облака у заката — последние зубры 
Шуршащей цветастой и праздничной пущи афиш. 

И что в том такого? Последние лета часы 
Истаяли в воздухе. Счастлив ты был, иль не очень, 
Но прошлое лето осталось в чернильнице ночи 
Ненайденной рифмой, цветком несказанной красы.

Выстоим 

Не выпросив свет у старухи-Москвы, 
чьё солнце мало, как лимонная долька, 
мы выстоим! Выстоим ради листвы, 
грачиных хитов под окном… и не только. 
Добавь в этот список полуденный миг, 
в котором ни боли, ни спама, ни хроник; 
вкус латте, печенья, прочитанных книг, 
положенных башенкой на подоконник. 

Покажется, будто плывут в пустоте 
чернильные будни, слепая дорога, 
но всякий Иона, сидящий в ките, 
способен и там достучаться до Бога. 
На крыши прольётся рассветная медь, 
асфальт заиграет полосками света. 
И будет грачиха с птенцами лететь 
в большое хлопчатобумажное лето.

Обещалкин (почти по Бёрнсу) 

Печеньем занят хлебопёк, 
Чернильницей — поэт. 
Увы! Муки в амбаре — "ёк!", 
Чернил в помине нет! 

Но это, братцы, ничего! 
Наш Обещалкин крут! 
Ведь обещаний у него — 
Пруди огромный пруд! 

И он не завтра, а сейчас, 
Рассудку вопреки, 
Готов чернил наобещать 
И фунта два муки!

Так беспомощно грудь холодела... 

Было холодно, голодно, снуло. 
Плюс за окнами сумрак и лёд. 
Я в чернильницу слепо макнула 
Золотое печенье «Полёт». 

И перо опуская в варенье, 
Чтоб не выдать смятения суть, 
Написала стихотворенье 
Со строки «Так беспомощно грудь...»

Ненайденная рифма 

Печенье имбирное солнцем окрашенных крыш 
Задумчивый вечер жевал стариковски-беззубо. 
Брели облака у заката — последние зубры 
Шуршащей цветастой и праздничной пущи афиш. 

И что в том такого? Последние лета часы 
Истаяли в воздухе. Счастлив ты был, иль не очень, 
Но прошлое лето осталось в чернильнице ночи 
Ненайденной рифмой, цветком несказанной красы.

Угадайка 

Это было развлеченье 
Давних дедовских времён: 
Печь фигурное печенье, 
А не торт “Наполеон”. 

Все играли в “Угадайку”, 
Словно в конкурсах сейчас: 
“Это - мишка”, “это - зайка”, 
“Это - страшный Карабас”. 

– Вот “чернильница-печенье”, –- 
В книжке я прочла сама, 
Как в тюрьме когда-то Ленин 
Молоком писал тома! 

Все притихли. С уваженьем 
На “чернильницу” глядят. 
Съесть фигурное печенье 
Постеснялись. Не едят.

Розовый бантик 

Мартовский ветер, шальной, беззаконный, 
сводит свободой с ума. 
Смотришь на чокнутый мир в заоконье – 
лужи, капель, кутерьма… 

Выберешь туфли, накрошишь печенья – 
радость для шустрых пичуг. 
Нынче февральские слёзы зачем мне? 
Жить без чернильниц хочу. 

Выйдешь из дома – такое накатит! 
Солнце двоится в глазах. 
Впору бессмысленный розовый бантик 
сбоку себе повязать. 

В радужных крыльях топорщатся перья, 
миг – и готова в полёт. 
С мартовским ветром свободна теперь я, 
если никто не прибьёт.

Летописное. Пролог 

Чернильница… чернильница… черни… 
копи воспоминания, храни. 
Когда-нибудь пергамент и перо 
отпустят на свободу букво-рой, 
и станет жалить каждая строка — 
не выветрится яд через века. 

К реликтовым исчадиям рели- 
гии благие пастыри вели, 
твердили, что на «светлой» стороне 
печеньки и полезней, и вкусней. 
Им веря, набивали животы 
до приторности сладким — да пустым. 

Огнём, мечом, молитвой и крестом 
накрыли в преисподней щедрый стол. 
...И плыли по реке без берегов 
израненные идолы богов...

Весна 

На улицах нынче вовсю развернулась весна, 
Окутав теплом, ослепив ярким солнечным светом, 
Приветствуя радостно всех птичьей трелью победной, 
До каждого сердца смогла достучаться она. 

В чернильницу ночи макнув тени старых берёз, 
Рассыпала кляксы проталин по рыхлому снегу, 
До блеска натёрла так долго немытое небо, 
Всё то, что копилось, беспечно смела под откос. 

Глянь, солнце фигурной печенькой румяно блестит, 
Носы облепили веснушками сдобные крошки. 
Мурчальник включился у старой всклокоченной кошки, 
Взыграл к приключениям вновь у неё аппетит. 

Присела на лавку весна, развязала платок, 
Чайку налила, пригубила из яркого блюдца. 
Безудержной радости вволю сегодня напьются 
Те, кто одолел эту зиму, кто выжил, кто смог.

28.12.1925 

Утром 28 декабря 1925 года Сергея Есенина нашли мертвым одном из номеров ленинградской гостиницы «Англетер» 

Морозной декабрьской ранью по сумрачным переулкам 
летел одинокий странник, подхваченный ветром гулким. 
Он вырвался прочь, на волю, из царства трущоб и лоска, 
где лживых вводили в роли, а смелым стелили жёстко. 
Он смел. Он посмел быть смелым, талантливым, внесистемным. 
Признали ждуны-Емели: "Есенин взлетел над всеми". 
Морозным декабрьским утром поэт горделивой птицей 
покинул театр абсурда – взлетел и не возвратился... 

Чернильница сохнет дома, отныне слывя ничейной, 
а Муза ушла к другому поэту на по– 
печенье.

Летописное. Пролог 

Чернильница… чернильница… черни… 
копи воспоминания, храни. 
Когда-нибудь пергамент и перо 
отпустят на свободу букво-рой, 
и станет жалить каждая строка — 
не выветрится яд через века. 

К реликтовым исчадиям рели- 
гии благие пастыри вели, 
твердили, что на «светлой» стороне 
печеньки и полезней, и вкусней. 
Им веря, набивали животы 
до приторности сладким — да пустым. 

Огнём, мечом, молитвой и крестом 
накрыли в преисподней щедрый стол. 
...И плыли по реке без берегов 
израненные идолы богов...

предназначение 

смотрит голодно обойное существо 
то ли пёс, то ли ворон 
да какая мне разница 
я имбирный челевечек с надкусанной головой 
недоеденная печенька весеннего празника 

где кто-то счастливые судьбы со-строчивает внахлёст 
пишет хэппи энды сразу набело 
у него чернильница-непроливайка дождей и слёз 
и вечные перья из крыльев ангела 

и я бросаю все фишки на низкий старт 
в ожидании команды 
возрадуйтесь 
ничей традиционный пятичасовой нектар 
не может обходиться без сладостей 

а потому план у меня смелый и непростой 
на глазах у изумлённого зрителя 
я упаду когда-нибудь ему на стол 
и подслащу безумное 
нектаропитие

Выстоим 

Не выпросив свет у старухи-Москвы, 
чьё солнце мало, как лимонная долька, 
мы выстоим! Выстоим ради листвы, 
грачиных хитов под окном… и не только. 
Добавь в этот список полуденный миг, 
в котором ни боли, ни спама, ни хроник; 
вкус латте, печенья, прочитанных книг, 
положенных башенкой на подоконник. 

Покажется, будто плывут в пустоте 
чернильные будни, слепая дорога, 
но всякий Иона, сидящий в ките, 
способен и там достучаться до Бога. 
На крыши прольётся рассветная медь, 
асфальт заиграет полосками света. 
И будет грачиха с птенцами лететь 
в большое хлопчатобумажное лето.

Летописное. Пролог 

Чернильница… чернильница… черни… 
копи воспоминания, храни. 
Когда-нибудь пергамент и перо 
отпустят на свободу букво-рой, 
и станет жалить каждая строка — 
не выветрится яд через века. 

К реликтовым исчадиям рели- 
гии благие пастыри вели, 
твердили, что на «светлой» стороне 
печеньки и полезней, и вкусней. 
Им веря, набивали животы 
до приторности сладким — да пустым. 

Огнём, мечом, молитвой и крестом 
накрыли в преисподней щедрый стол. 
...И плыли по реке без берегов 
израненные идолы богов...

Так беспомощно грудь холодела... 

Было холодно, голодно, снуло. 
Плюс за окнами сумрак и лёд. 
Я в чернильницу слепо макнула 
Золотое печенье «Полёт». 

И перо опуская в варенье, 
Чтоб не выдать смятения суть, 
Написала стихотворенье 
Со строки «Так беспомощно грудь...»

предназначение 

смотрит голодно обойное существо 
то ли пёс, то ли ворон 
да какая мне разница 
я имбирный челевечек с надкусанной головой 
недоеденная печенька весеннего празника 

где кто-то счастливые судьбы со-строчивает внахлёст 
пишет хэппи энды сразу набело 
у него чернильница-непроливайка дождей и слёз 
и вечные перья из крыльев ангела 

и я бросаю все фишки на низкий старт 
в ожидании команды 
возрадуйтесь 
ничей традиционный пятичасовой нектар 
не может обходиться без сладостей 

а потому план у меня смелый и непростой 
на глазах у изумлённого зрителя 
я упаду когда-нибудь ему на стол 
и подслащу безумное 
нектаропитие

Выстоим 

Не выпросив свет у старухи-Москвы, 
чьё солнце мало, как лимонная долька, 
мы выстоим! Выстоим ради листвы, 
грачиных хитов под окном… и не только. 
Добавь в этот список полуденный миг, 
в котором ни боли, ни спама, ни хроник; 
вкус латте, печенья, прочитанных книг, 
положенных башенкой на подоконник. 

Покажется, будто плывут в пустоте 
чернильные будни, слепая дорога, 
но всякий Иона, сидящий в ките, 
способен и там достучаться до Бога. 
На крыши прольётся рассветная медь, 
асфальт заиграет полосками света. 
И будет грачиха с птенцами лететь 
в большое хлопчатобумажное лето.