Если теряю нить, смыслы, ориентиры,
Если мешают жить чёрной обиды дыры,
Выплывет из тоски, сплин отсечёт, как бритва,
И застучит в виски праведная молитва:
Ближних за всё прости, их не суди и веруй:
Будет в конце пути суд с неземною мерой.
И обезврежен яд, Небу благодаренье!
И - просветлённый взгляд, ноты стихотворенья.
Тает огонь свечи, светит луна-лампада.
Снова звучит в ночи музыка звездопада.

Фонарь и месяц – братья. Но – нет, не близнецы,
Подсвечивают ночью мне дорогу.
Кота ночного встречу – шепну тихонько: «Цыц»,
И улица спокойно внемлет богу...

Назначу место встречи тебе под фонарём
К которму привёл рогатый месяц
Под месяцем мы будем стоять с тобой вдвоём,
И ты моих весёлых околесиц

Наслушавшись, промолвишь: «А я тебя люблю!»
Я задохнусь, не выдавив ни слова.
Я ждал – ты это скажешь весёлому вралю.
И даже повторишь чуть позже снова...

Послушай, — стучит ли дождь, шелестит листва,
поют ли птицы навзрыд, или воет ветер шальной(с)

Вот я скажу тебе - ветер шал
шелест листвы беспокоен
корни впились остро
ты мне поможешь сделать навстречу шаг
не наступить на сколы
неровных строк
птицы кричат, да какой с них спрос
за ненадёжностью стен
дождинок стук
ты мне протянешь руку из тех миров
спрятанных в тень
пугливо жмущихся туч?

Пусть ночь, но спать не хочется котам.
Кошачья радость мимо мяса бродит,*
Объесть бы уши всем своим врагам,
Но нет врагов в домашнем обиходе.

И мяса нет, один кошачий корм,
Но он – не мясо, просто – пластик вкусный.
И кот – не кот в пространстве городском,
А будто кормом приманённый узник.

А там в деревне мыши так шустры,
Покуда не поймаешь мягкой лапой.
А там в деревне – как поля, дворы,
И можно всё и метить, и царапать.

Упал спросонья котик на живот,
Проснулся. И к чему приснились мыши?..
Эх, что я сплю? Ведь дел невпроворот:
Пожрать, поспать. Я ж – рыжий и бесстыжий!

Кошачья радость мимо мяса бродит.

В дневное время в грунте я некстати
Торчу и тень бросаю бесполезно.
Улыбкой озаряюсь на закате
И ярко заливаю всю окрестность.
Я глажу жёлтым светом мостовую,
Ласкаю крылья бабочек прозрачных,
Влюблённых в полуночный час ревную
И вместе с тёплым ливнем тихо плачу.
Мечтаю вечерами, чтобы тучи
Раздвинулись, и вырвался на волю
Моих фантазий серебристый лучик,
В народе называемый Луною.
Лучи любви сплетаются, как нити,
Меня зовёт сердечно: "Мой Лунатик".
Прохожие, в глаза мои взгляните!
Поведайте, ну чем я не Романтик?!

Шпиль, поди, не столько ближе,
сколько проще остальных.
Пусть находится он ниже,
как бы давит им под дых.

Не игла и не заточка,
слава богу, мирный шпиль.
А вокруг такая ночка,
абсолютный то есть штиль.

Остальные пусть витают,
недосуг понять азы:
мирный шпиль оберегает
полквартала от грозы.

Пусть ночь, но спать не хочется котам.
Кошачья радость мимо мяса бродит,*
Объесть бы уши всем своим врагам,
Но нет врагов в домашнем обиходе.

И мяса нет, один кошачий корм,
Но он – не мясо, просто – пластик вкусный.
И кот – не кот в пространстве городском,
А будто кормом приманённый узник.

А там в деревне мыши так шустры,
Покуда не поймаешь мягкой лапой.
А там в деревне – как поля, дворы,
И можно всё и метить, и царапать.

Упал спросонья котик на живот,
Проснулся. И к чему приснились мыши?..
Эх, что я сплю? Ведь дел невпроворот:
Пожрать, поспать. Я ж – рыжий и бесстыжий!

Кошачья радость мимо мяса бродит.

«Из памяти сплетая лёгкий стих,
Без жалости смешав людей и числа...»

«Когда любовь уже не есть любовь.
А просто так,
Придуманное что-то»

сюжетный стих, так много слов,
что хочется спросить,
зачем такой болиголов
вам вздумалось растить.
зачем рассказывать про то,
как жил лг, как пил,
имел друзей имел врагов,
иль не имел дебил.
зачем нам знать куда он шёл
вздыхая и смеясь,
кому писал какой стишок
сомнений не боясь.
кто он вообще, каких кровей,
сословий он каких.
адепт каких псевдоидей,
антагонист других.
у вас прекрасный стиль письма,
и смысла полный текст,
и все извилины ума
теснятся на листе.
нет ни банальностей, ни лжи
и рифмы на подбор,
всё хорошо, но скушно-же
читать весь этот вздор.
про вздор, конечно, я не прав
но очень много строк,
людей и чисел, гор, дубрав
нехоженых дорог…
сюжетный стих, прости, любой,
диктуют нам грехи.
ведь в них любовь не есть любовь,
а просто так… стихи

Улыбку сдал в ломбард. Обратно не возьму.
Мне надоели глупые улыбки.
Слова неоднозначны, рифмы зыбки,
Покорны лишь Перуну одному...

Вот видите – опять! Из Пушкина строка,
Всё время память мне суёт цитаты.
Стихов поначитался я, ребята,
Но сам придумать не могу пока.

Мне кто-то говорил, что если пьян слегка,
Идёт куда быстрей стихосложенье.
Открыв бутылку, сочиняю хрень я,
Но правда, что быстрей летит рука!

И мысли без труда вплетаются в слова –
Я чувствую себя поэтом, бардом!
Всё, заберу улыбку из ломбарда.
Чуть выпил... Да, молва была права...

В дневное время в грунте я некстати
Торчу и тень бросаю бесполезно.
Улыбкой озаряюсь на закате
И ярко заливаю всю окрестность.
Я глажу жёлтым светом мостовую,
Ласкаю крылья бабочек прозрачных,
Влюблённых в полуночный час ревную
И вместе с тёплым ливнем тихо плачу.
Мечтаю вечерами, чтобы тучи
Раздвинулись, и вырвался на волю
Моих фантазий серебристый лучик,
В народе называемый Луною.
Лучи любви сплетаются, как нити,
Меня зовёт сердечно: "Мой Лунатик".
Прохожие, в глаза мои взгляните!
Поведайте, ну чем я не Романтик?!

Лето - это всегда, как сказка:
Параллели, меридианы
Это пены кипящей пляска
По поверхности океана;
Это - Лондоны и Парижи,
Это Пиза и Копенгаген:
Мир давно позабытых книжек,
Сконструированный на бумаге.
Как же ярок и бесшабашен
Дух оживших на миг сюжетов!
Я брожу мимо стен и башен,
Вспоминая слова поэтов...
Лето кончилось. Осень снова
Мир завешивает туманом
И жираф из срок Гумилева
Уллывает в свою савану

Я бы хотела попробовать стать поэтом,
Типа Ахматовой, строчки писать в тетради бы.
Нос с горбинкой подходит по всем приметам.
А получается девочка, что "не братья вы".

Я бы хотела попробовать стать писателем,
Типа Толстого. Сладки мечтанья девичьи.
Не хочется быть эпигоном, дурным подражателем.
А получается нобелиатка Алексиевич. И

Я бы хотела попробовать стать и критиком,
Типа Белинского, и чтобы была аналитика.
Не хочется быть с резьбою злосчастным винтиком,
Типа какого – а вот не скажу! – сетевого критика.

Кичился Месяц: "Я непревзойдён,
На трон небесный Ночью возведён.
Светило я!" Но засветила разом
Ему Земля два фонаря под глазом.

Старые улицы скручены хворями,
Пахнут капустой и краской,
Там где смыкаются в маленьком дворике
Улица Тихая с Красной.

Домик на Тихой с резными балконами
Грустно твердит о разрухе.
Тот что на Красной гордится фронтоном, но
знает, что плохи фрамуги.

Кто-то на Тихой кропает прощальные
письма, глотая Мадеру,
Шьются на Красной наряды к венчанию...
Ночью все улицы серы.

Солнечный свет прорезает, как штихелем,
трещины в стенах и сваях.
Только под вечер спрямляется Тихая,
Красная тихо вздыхает.

Фонарь, Фемида, или столб? a
Шары в руках, улыбка сбоку,
Ходить умел бы — так пошёл б,
Да жалко — нет ни ног, ни попы.

В дневное время в грунте я некстати
Торчу и тень бросаю бесполезно.
Улыбкой озаряюсь на закате
И ярко заливаю всю окрестность.
Я глажу жёлтым светом мостовую,
Ласкаю крылья бабочек прозрачных,
Влюблённых в полуночный час ревную
И вместе с тёплым ливнем тихо плачу.
Мечтаю вечерами, чтобы тучи
Раздвинулись, и вырвался на волю
Моих фантазий серебристый лучик,
В народе называемый Луною.
Лучи любви сплетаются, как нити,
Меня зовёт сердечно: "Мой Лунатик".
Прохожие, в глаза мои взгляните!
Поведайте, ну чем я не Романтик?!

Фонарь с тоской глядел на небо и верил в то, что после смерти
Он вознесётся в райский космос и станет яркою звездой,
А пробегавший мимо котик фонарь, как собственность, пометил
И убежал во тьму ночную, проклятья слыша - "Чтоб ты сдох!"
Фонарь стоял и возмущался, мигал от перенапряженья
И думал - "Чтоб тебе собаки отгрызли твой облезлый хвост!
Я тут стою с времён застоя и тем достоин уваженья,
Хотя, конечно, я не спорю, далековато мне до звёзд.
Ну что за мерзкая работа - светить задаром до рассвета:
То прямо в глаз получишь камнем, то пёс бездомный обоссыт!
Плюют, что чувствует обычный фонарь у городского сквера,
Я этим гадким отношеньем уже давно по горло сыт...
О, Боже, намекни хотя бы - когда меня возьмёшь к себе ты?
Неужто нет среди созвездий местечка для моей души?.."
Фонарь с тоской глядел на небо, проваливаясь взглядом в бездну,
Не замечая ни прохожих, ни проезжающих машин...

Если теряю нить, смыслы, ориентиры,
Если мешают жить чёрной обиды дыры,
Выплывет из тоски, сплин отсечёт, как бритва,
И застучит в виски праведная молитва:
Ближних за всё прости, их не суди и веруй:
Будет в конце пути суд с неземною мерой.
И обезврежен яд, Небу благодаренье!
И - просветлённый взгляд, ноты стихотворенья.
Тает огонь свечи, светит луна-лампада.
Снова звучит в ночи музыка звездопада.

Фонарь и месяц – братья. Но – нет, не близнецы,
Подсвечивают ночью мне дорогу.
Кота ночного встречу – шепну тихонько: «Цыц»,
И улица спокойно внемлет богу...

Назначу место встречи тебе под фонарём
К которму привёл рогатый месяц
Под месяцем мы будем стоять с тобой вдвоём,
И ты моих весёлых околесиц

Наслушавшись, промолвишь: «А я тебя люблю!»
Я задохнусь, не выдавив ни слова.
Я ждал – ты это скажешь весёлому вралю.
И даже повторишь чуть позже снова...

Кичился Месяц: "Я непревзойдён,
На трон небесный Ночью возведён.
Светило я!" Но засветила разом
Ему Земля два фонаря под глазом.

«Из памяти сплетая лёгкий стих,
Без жалости смешав людей и числа...»

«Когда любовь уже не есть любовь.
А просто так,
Придуманное что-то»

сюжетный стих, так много слов,
что хочется спросить,
зачем такой болиголов
вам вздумалось растить.
зачем рассказывать про то,
как жил лг, как пил,
имел друзей имел врагов,
иль не имел дебил.
зачем нам знать куда он шёл
вздыхая и смеясь,
кому писал какой стишок
сомнений не боясь.
кто он вообще, каких кровей,
сословий он каких.
адепт каких псевдоидей,
антагонист других.
у вас прекрасный стиль письма,
и смысла полный текст,
и все извилины ума
теснятся на листе.
нет ни банальностей, ни лжи
и рифмы на подбор,
всё хорошо, но скушно-же
читать весь этот вздор.
про вздор, конечно, я не прав
но очень много строк,
людей и чисел, гор, дубрав
нехоженых дорог…
сюжетный стих, прости, любой,
диктуют нам грехи.
ведь в них любовь не есть любовь,
а просто так… стихи

Старые улицы скручены хворями,
Пахнут капустой и краской,
Там где смыкаются в маленьком дворике
Улица Тихая с Красной.

Домик на Тихой с резными балконами
Грустно твердит о разрухе.
Тот что на Красной гордится фронтоном, но
знает, что плохи фрамуги.

Кто-то на Тихой кропает прощальные
письма, глотая Мадеру,
Шьются на Красной наряды к венчанию...
Ночью все улицы серы.

Солнечный свет прорезает, как штихелем,
трещины в стенах и сваях.
Только под вечер спрямляется Тихая,
Красная тихо вздыхает.

Я чёрный кот, но ярче звёзд
Мои глаза, и хвост трубою,
И каждый дей мой хеппи бёз,
И взгляд звезды всегда со мною.

Фонарь с тоской глядел на небо и верил в то, что после смерти
Он вознесётся в райский космос и станет яркою звездой,
А пробегавший мимо котик фонарь, как собственность, пометил
И убежал во тьму ночную, проклятья слыша - "Чтоб ты сдох!"
Фонарь стоял и возмущался, мигал от перенапряженья
И думал - "Чтоб тебе собаки отгрызли твой облезлый хвост!
Я тут стою с времён застоя и тем достоин уваженья,
Хотя, конечно, я не спорю, далековато мне до звёзд.
Ну что за мерзкая работа - светить задаром до рассвета:
То прямо в глаз получишь камнем, то пёс бездомный обоссыт!
Плюют, что чувствует обычный фонарь у городского сквера,
Я этим гадким отношеньем уже давно по горло сыт...
О, Боже, намекни хотя бы - когда меня возьмёшь к себе ты?
Неужто нет среди созвездий местечка для моей души?.."
Фонарь с тоской глядел на небо, проваливаясь взглядом в бездну,
Не замечая ни прохожих, ни проезжающих машин...

Шпиль, поди, не столько ближе,
сколько проще остальных.
Пусть находится он ниже,
как бы давит им под дых.

Не игла и не заточка,
слава богу, мирный шпиль.
А вокруг такая ночка,
абсолютный то есть штиль.

Остальные пусть витают,
недосуг понять азы:
мирный шпиль оберегает
полквартала от грозы.

Если теряю нить, смыслы, ориентиры,
Если мешают жить чёрной обиды дыры,
Выплывет из тоски, сплин отсечёт, как бритва,
И застучит в виски праведная молитва:
Ближних за всё прости, их не суди и веруй:
Будет в конце пути суд с неземною мерой.
И обезврежен яд, Небу благодаренье!
И - просветлённый взгляд, ноты стихотворенья.
Тает огонь свечи, светит луна-лампада.
Снова звучит в ночи музыка звездопада.

Кичился Месяц: "Я непревзойдён,
На трон небесный Ночью возведён.
Светило я!" Но засветила разом
Ему Земля два фонаря под глазом.

Вы видели как ссорятся дома
Соседи по парковочной площадке
Ночными окнами смотря глаза в глаза
По взрослым правилам играя в переглядки

Захлопают парадными дверьми
Аж задражат карнизы у собрата
Вот только кошка обживает чердаки
И там и тут она ни в чём не виновата...

Я бы хотела попробовать стать поэтом,
Типа Ахматовой, строчки писать в тетради бы.
Нос с горбинкой подходит по всем приметам.
А получается девочка, что "не братья вы".

Я бы хотела попробовать стать писателем,
Типа Толстого. Сладки мечтанья девичьи.
Не хочется быть эпигоном, дурным подражателем.
А получается нобелиатка Алексиевич. И

Я бы хотела попробовать стать и критиком,
Типа Белинского, и чтобы была аналитика.
Не хочется быть с резьбою злосчастным винтиком,
Типа какого – а вот не скажу! – сетевого критика.

Фонарь и месяц – братья. Но – нет, не близнецы,
Подсвечивают ночью мне дорогу.
Кота ночного встречу – шепну тихонько: «Цыц»,
И улица спокойно внемлет богу...

Назначу место встречи тебе под фонарём
К которму привёл рогатый месяц
Под месяцем мы будем стоять с тобой вдвоём,
И ты моих весёлых околесиц

Наслушавшись, промолвишь: «А я тебя люблю!»
Я задохнусь, не выдавив ни слова.
Я ждал – ты это скажешь весёлому вралю.
И даже повторишь чуть позже снова...

Послушай, — стучит ли дождь, шелестит листва,
поют ли птицы навзрыд, или воет ветер шальной(с)

Вот я скажу тебе - ветер шал
шелест листвы беспокоен
корни впились остро
ты мне поможешь сделать навстречу шаг
не наступить на сколы
неровных строк
птицы кричат, да какой с них спрос
за ненадёжностью стен
дождинок стук
ты мне протянешь руку из тех миров
спрятанных в тень
пугливо жмущихся туч?

Пусть ночь, но спать не хочется котам.
Кошачья радость мимо мяса бродит,*
Объесть бы уши всем своим врагам,
Но нет врагов в домашнем обиходе.

И мяса нет, один кошачий корм,
Но он – не мясо, просто – пластик вкусный.
И кот – не кот в пространстве городском,
А будто кормом приманённый узник.

А там в деревне мыши так шустры,
Покуда не поймаешь мягкой лапой.
А там в деревне – как поля, дворы,
И можно всё и метить, и царапать.

Упал спросонья котик на живот,
Проснулся. И к чему приснились мыши?..
Эх, что я сплю? Ведь дел невпроворот:
Пожрать, поспать. Я ж – рыжий и бесстыжий!

Кошачья радость мимо мяса бродит.

Старые улицы скручены хворями,
Пахнут капустой и краской,
Там где смыкаются в маленьком дворике
Улица Тихая с Красной.

Домик на Тихой с резными балконами
Грустно твердит о разрухе.
Тот что на Красной гордится фронтоном, но
знает, что плохи фрамуги.

Кто-то на Тихой кропает прощальные
письма, глотая Мадеру,
Шьются на Красной наряды к венчанию...
Ночью все улицы серы.

Солнечный свет прорезает, как штихелем,
трещины в стенах и сваях.
Только под вечер спрямляется Тихая,
Красная тихо вздыхает.

Лето - это всегда, как сказка:
Параллели, меридианы
Это пены кипящей пляска
По поверхности океана;
Это - Лондоны и Парижи,
Это Пиза и Копенгаген:
Мир давно позабытых книжек,
Сконструированный на бумаге.
Как же ярок и бесшабашен
Дух оживших на миг сюжетов!
Я брожу мимо стен и башен,
Вспоминая слова поэтов...
Лето кончилось. Осень снова
Мир завешивает туманом
И жираф из срок Гумилева
Уллывает в свою савану

Если теряю нить, смыслы, ориентиры,
Если мешают жить чёрной обиды дыры,
Выплывет из тоски, сплин отсечёт, как бритва,
И застучит в виски праведная молитва:
Ближних за всё прости, их не суди и веруй:
Будет в конце пути суд с неземною мерой.
И обезврежен яд, Небу благодаренье!
И - просветлённый взгляд, ноты стихотворенья.
Тает огонь свечи, светит луна-лампада.
Снова звучит в ночи музыка звездопада.

Два дома ночные, один остроносый,
Другой тупоносый, решили не спать.
Один стал зевать, еле сдерживать слёзы,
Другой стал проситься в кровать.

Но спор – это спор, и держались домишки,
И чахли, чернея, как ночь, изнутри.
Держались ответственно, по-олимпийски.
И ждали: а вдруг фонари

Погаснут. Тогда не заметит соседний,
Что дом остроносо безглазо сопит.
Другой, тупоносый, сопел себе средне,
Сон видел, что точно не спит.

Зачем затеваем дурацкие споры,
Чтоб мучиться, мучая вечно других?
Два дома не спали (иль спали?) упорно,
Устав от сумятиц дневных.

Кичился Месяц: "Я непревзойдён,
На трон небесный Ночью возведён.
Светило я!" Но засветила разом
Ему Земля два фонаря под глазом.

«Из памяти сплетая лёгкий стих,
Без жалости смешав людей и числа...»

«Когда любовь уже не есть любовь.
А просто так,
Придуманное что-то»

сюжетный стих, так много слов,
что хочется спросить,
зачем такой болиголов
вам вздумалось растить.
зачем рассказывать про то,
как жил лг, как пил,
имел друзей имел врагов,
иль не имел дебил.
зачем нам знать куда он шёл
вздыхая и смеясь,
кому писал какой стишок
сомнений не боясь.
кто он вообще, каких кровей,
сословий он каких.
адепт каких псевдоидей,
антагонист других.
у вас прекрасный стиль письма,
и смысла полный текст,
и все извилины ума
теснятся на листе.
нет ни банальностей, ни лжи
и рифмы на подбор,
всё хорошо, но скушно-же
читать весь этот вздор.
про вздор, конечно, я не прав
но очень много строк,
людей и чисел, гор, дубрав
нехоженых дорог…
сюжетный стих, прости, любой,
диктуют нам грехи.
ведь в них любовь не есть любовь,
а просто так… стихи

Старые улицы скручены хворями,
Пахнут капустой и краской,
Там где смыкаются в маленьком дворике
Улица Тихая с Красной.

Домик на Тихой с резными балконами
Грустно твердит о разрухе.
Тот что на Красной гордится фронтоном, но
знает, что плохи фрамуги.

Кто-то на Тихой кропает прощальные
письма, глотая Мадеру,
Шьются на Красной наряды к венчанию...
Ночью все улицы серы.

Солнечный свет прорезает, как штихелем,
трещины в стенах и сваях.
Только под вечер спрямляется Тихая,
Красная тихо вздыхает.

Фонарь, Фемида, или столб? a
Шары в руках, улыбка сбоку,
Ходить умел бы — так пошёл б,
Да жалко — нет ни ног, ни попы.

Лето - это всегда, как сказка:
Параллели, меридианы
Это пены кипящей пляска
По поверхности океана;
Это - Лондоны и Парижи,
Это Пиза и Копенгаген:
Мир давно позабытых книжек,
Сконструированный на бумаге.
Как же ярок и бесшабашен
Дух оживших на миг сюжетов!
Я брожу мимо стен и башен,
Вспоминая слова поэтов...
Лето кончилось. Осень снова
Мир завешивает туманом
И жираф из срок Гумилева
Уллывает в свою савану

Два дома ночные, один остроносый,
Другой тупоносый, решили не спать.
Один стал зевать, еле сдерживать слёзы,
Другой стал проситься в кровать.

Но спор – это спор, и держались домишки,
И чахли, чернея, как ночь, изнутри.
Держались ответственно, по-олимпийски.
И ждали: а вдруг фонари

Погаснут. Тогда не заметит соседний,
Что дом остроносо безглазо сопит.
Другой, тупоносый, сопел себе средне,
Сон видел, что точно не спит.

Зачем затеваем дурацкие споры,
Чтоб мучиться, мучая вечно других?
Два дома не спали (иль спали?) упорно,
Устав от сумятиц дневных.

«Из памяти сплетая лёгкий стих,
Без жалости смешав людей и числа...»

«Когда любовь уже не есть любовь.
А просто так,
Придуманное что-то»

сюжетный стих, так много слов,
что хочется спросить,
зачем такой болиголов
вам вздумалось растить.
зачем рассказывать про то,
как жил лг, как пил,
имел друзей имел врагов,
иль не имел дебил.
зачем нам знать куда он шёл
вздыхая и смеясь,
кому писал какой стишок
сомнений не боясь.
кто он вообще, каких кровей,
сословий он каких.
адепт каких псевдоидей,
антагонист других.
у вас прекрасный стиль письма,
и смысла полный текст,
и все извилины ума
теснятся на листе.
нет ни банальностей, ни лжи
и рифмы на подбор,
всё хорошо, но скушно-же
читать весь этот вздор.
про вздор, конечно, я не прав
но очень много строк,
людей и чисел, гор, дубрав
нехоженых дорог…
сюжетный стих, прости, любой,
диктуют нам грехи.
ведь в них любовь не есть любовь,
а просто так… стихи

Старые улицы скручены хворями,
Пахнут капустой и краской,
Там где смыкаются в маленьком дворике
Улица Тихая с Красной.

Домик на Тихой с резными балконами
Грустно твердит о разрухе.
Тот что на Красной гордится фронтоном, но
знает, что плохи фрамуги.

Кто-то на Тихой кропает прощальные
письма, глотая Мадеру,
Шьются на Красной наряды к венчанию...
Ночью все улицы серы.

Солнечный свет прорезает, как штихелем,
трещины в стенах и сваях.
Только под вечер спрямляется Тихая,
Красная тихо вздыхает.

Фонарь, Фемида, или столб? a
Шары в руках, улыбка сбоку,
Ходить умел бы — так пошёл б,
Да жалко — нет ни ног, ни попы.

Фонарь с тоской глядел на небо и верил в то, что после смерти
Он вознесётся в райский космос и станет яркою звездой,
А пробегавший мимо котик фонарь, как собственность, пометил
И убежал во тьму ночную, проклятья слыша - "Чтоб ты сдох!"
Фонарь стоял и возмущался, мигал от перенапряженья
И думал - "Чтоб тебе собаки отгрызли твой облезлый хвост!
Я тут стою с времён застоя и тем достоин уваженья,
Хотя, конечно, я не спорю, далековато мне до звёзд.
Ну что за мерзкая работа - светить задаром до рассвета:
То прямо в глаз получишь камнем, то пёс бездомный обоссыт!
Плюют, что чувствует обычный фонарь у городского сквера,
Я этим гадким отношеньем уже давно по горло сыт...
О, Боже, намекни хотя бы - когда меня возьмёшь к себе ты?
Неужто нет среди созвездий местечка для моей души?.."
Фонарь с тоской глядел на небо, проваливаясь взглядом в бездну,
Не замечая ни прохожих, ни проезжающих машин...

Луна. Фонарь. Квадратик неба.
Тоска и строчки до зари.
Все то же. Так же... Как нелепо!
Но тут другие фонари...

Лето - это всегда, как сказка:
Параллели, меридианы
Это пены кипящей пляска
По поверхности океана;
Это - Лондоны и Парижи,
Это Пиза и Копенгаген:
Мир давно позабытых книжек,
Сконструированный на бумаге.
Как же ярок и бесшабашен
Дух оживших на миг сюжетов!
Я брожу мимо стен и башен,
Вспоминая слова поэтов...
Лето кончилось. Осень снова
Мир завешивает туманом
И жираф из срок Гумилева
Уллывает в свою савану

Я бы хотела попробовать стать поэтом,
Типа Ахматовой, строчки писать в тетради бы.
Нос с горбинкой подходит по всем приметам.
А получается девочка, что "не братья вы".

Я бы хотела попробовать стать писателем,
Типа Толстого. Сладки мечтанья девичьи.
Не хочется быть эпигоном, дурным подражателем.
А получается нобелиатка Алексиевич. И

Я бы хотела попробовать стать и критиком,
Типа Белинского, и чтобы была аналитика.
Не хочется быть с резьбою злосчастным винтиком,
Типа какого – а вот не скажу! – сетевого критика.

Кичился Месяц: "Я непревзойдён,
На трон небесный Ночью возведён.
Светило я!" Но засветила разом
Ему Земля два фонаря под глазом.

Фонарь с тоской глядел на небо и верил в то, что после смерти
Он вознесётся в райский космос и станет яркою звездой,
А пробегавший мимо котик фонарь, как собственность, пометил
И убежал во тьму ночную, проклятья слыша - "Чтоб ты сдох!"
Фонарь стоял и возмущался, мигал от перенапряженья
И думал - "Чтоб тебе собаки отгрызли твой облезлый хвост!
Я тут стою с времён застоя и тем достоин уваженья,
Хотя, конечно, я не спорю, далековато мне до звёзд.
Ну что за мерзкая работа - светить задаром до рассвета:
То прямо в глаз получишь камнем, то пёс бездомный обоссыт!
Плюют, что чувствует обычный фонарь у городского сквера,
Я этим гадким отношеньем уже давно по горло сыт...
О, Боже, намекни хотя бы - когда меня возьмёшь к себе ты?
Неужто нет среди созвездий местечка для моей души?.."
Фонарь с тоской глядел на небо, проваливаясь взглядом в бездну,
Не замечая ни прохожих, ни проезжающих машин...

Кичился Месяц: "Я непревзойдён,
На трон небесный Ночью возведён.
Светило я!" Но засветила разом
Ему Земля два фонаря под глазом.

«Из памяти сплетая лёгкий стих,
Без жалости смешав людей и числа...»

«Когда любовь уже не есть любовь.
А просто так,
Придуманное что-то»

сюжетный стих, так много слов,
что хочется спросить,
зачем такой болиголов
вам вздумалось растить.
зачем рассказывать про то,
как жил лг, как пил,
имел друзей имел врагов,
иль не имел дебил.
зачем нам знать куда он шёл
вздыхая и смеясь,
кому писал какой стишок
сомнений не боясь.
кто он вообще, каких кровей,
сословий он каких.
адепт каких псевдоидей,
антагонист других.
у вас прекрасный стиль письма,
и смысла полный текст,
и все извилины ума
теснятся на листе.
нет ни банальностей, ни лжи
и рифмы на подбор,
всё хорошо, но скушно-же
читать весь этот вздор.
про вздор, конечно, я не прав
но очень много строк,
людей и чисел, гор, дубрав
нехоженых дорог…
сюжетный стих, прости, любой,
диктуют нам грехи.
ведь в них любовь не есть любовь,
а просто так… стихи

Старые улицы скручены хворями,
Пахнут капустой и краской,
Там где смыкаются в маленьком дворике
Улица Тихая с Красной.

Домик на Тихой с резными балконами
Грустно твердит о разрухе.
Тот что на Красной гордится фронтоном, но
знает, что плохи фрамуги.

Кто-то на Тихой кропает прощальные
письма, глотая Мадеру,
Шьются на Красной наряды к венчанию...
Ночью все улицы серы.

Солнечный свет прорезает, как штихелем,
трещины в стенах и сваях.
Только под вечер спрямляется Тихая,
Красная тихо вздыхает.

Улыбку сдал в ломбард. Обратно не возьму.
Мне надоели глупые улыбки.
Слова неоднозначны, рифмы зыбки,
Покорны лишь Перуну одному...

Вот видите – опять! Из Пушкина строка,
Всё время память мне суёт цитаты.
Стихов поначитался я, ребята,
Но сам придумать не могу пока.

Мне кто-то говорил, что если пьян слегка,
Идёт куда быстрей стихосложенье.
Открыв бутылку, сочиняю хрень я,
Но правда, что быстрей летит рука!

И мысли без труда вплетаются в слова –
Я чувствую себя поэтом, бардом!
Всё, заберу улыбку из ломбарда.
Чуть выпил... Да, молва была права...

Вы видели как ссорятся дома
Соседи по парковочной площадке
Ночными окнами смотря глаза в глаза
По взрослым правилам играя в переглядки

Захлопают парадными дверьми
Аж задражат карнизы у собрата
Вот только кошка обживает чердаки
И там и тут она ни в чём не виновата...

В дневное время в грунте я некстати
Торчу и тень бросаю бесполезно.
Улыбкой озаряюсь на закате
И ярко заливаю всю окрестность.
Я глажу жёлтым светом мостовую,
Ласкаю крылья бабочек прозрачных,
Влюблённых в полуночный час ревную
И вместе с тёплым ливнем тихо плачу.
Мечтаю вечерами, чтобы тучи
Раздвинулись, и вырвался на волю
Моих фантазий серебристый лучик,
В народе называемый Луною.
Лучи любви сплетаются, как нити,
Меня зовёт сердечно: "Мой Лунатик".
Прохожие, в глаза мои взгляните!
Поведайте, ну чем я не Романтик?!

Фонарь с тоской глядел на небо и верил в то, что после смерти
Он вознесётся в райский космос и станет яркою звездой,
А пробегавший мимо котик фонарь, как собственность, пометил
И убежал во тьму ночную, проклятья слыша - "Чтоб ты сдох!"
Фонарь стоял и возмущался, мигал от перенапряженья
И думал - "Чтоб тебе собаки отгрызли твой облезлый хвост!
Я тут стою с времён застоя и тем достоин уваженья,
Хотя, конечно, я не спорю, далековато мне до звёзд.
Ну что за мерзкая работа - светить задаром до рассвета:
То прямо в глаз получишь камнем, то пёс бездомный обоссыт!
Плюют, что чувствует обычный фонарь у городского сквера,
Я этим гадким отношеньем уже давно по горло сыт...
О, Боже, намекни хотя бы - когда меня возьмёшь к себе ты?
Неужто нет среди созвездий местечка для моей души?.."
Фонарь с тоской глядел на небо, проваливаясь взглядом в бездну,
Не замечая ни прохожих, ни проезжающих машин...

Если теряю нить, смыслы, ориентиры,
Если мешают жить чёрной обиды дыры,
Выплывет из тоски, сплин отсечёт, как бритва,
И застучит в виски праведная молитва:
Ближних за всё прости, их не суди и веруй:
Будет в конце пути суд с неземною мерой.
И обезврежен яд, Небу благодаренье!
И - просветлённый взгляд, ноты стихотворенья.
Тает огонь свечи, светит луна-лампада.
Снова звучит в ночи музыка звездопада.

Я бы хотела попробовать стать поэтом,
Типа Ахматовой, строчки писать в тетради бы.
Нос с горбинкой подходит по всем приметам.
А получается девочка, что "не братья вы".

Я бы хотела попробовать стать писателем,
Типа Толстого. Сладки мечтанья девичьи.
Не хочется быть эпигоном, дурным подражателем.
А получается нобелиатка Алексиевич. И

Я бы хотела попробовать стать и критиком,
Типа Белинского, и чтобы была аналитика.
Не хочется быть с резьбою злосчастным винтиком,
Типа какого – а вот не скажу! – сетевого критика.

Послушай, — стучит ли дождь, шелестит листва,
поют ли птицы навзрыд, или воет ветер шальной(с)

Вот я скажу тебе - ветер шал
шелест листвы беспокоен
корни впились остро
ты мне поможешь сделать навстречу шаг
не наступить на сколы
неровных строк
птицы кричат, да какой с них спрос
за ненадёжностью стен
дождинок стук
ты мне протянешь руку из тех миров
спрятанных в тень
пугливо жмущихся туч?

Пусть ночь, но спать не хочется котам.
Кошачья радость мимо мяса бродит,*
Объесть бы уши всем своим врагам,
Но нет врагов в домашнем обиходе.

И мяса нет, один кошачий корм,
Но он – не мясо, просто – пластик вкусный.
И кот – не кот в пространстве городском,
А будто кормом приманённый узник.

А там в деревне мыши так шустры,
Покуда не поймаешь мягкой лапой.
А там в деревне – как поля, дворы,
И можно всё и метить, и царапать.

Упал спросонья котик на живот,
Проснулся. И к чему приснились мыши?..
Эх, что я сплю? Ведь дел невпроворот:
Пожрать, поспать. Я ж – рыжий и бесстыжий!

Кошачья радость мимо мяса бродит.

Старые улицы скручены хворями,
Пахнут капустой и краской,
Там где смыкаются в маленьком дворике
Улица Тихая с Красной.

Домик на Тихой с резными балконами
Грустно твердит о разрухе.
Тот что на Красной гордится фронтоном, но
знает, что плохи фрамуги.

Кто-то на Тихой кропает прощальные
письма, глотая Мадеру,
Шьются на Красной наряды к венчанию...
Ночью все улицы серы.

Солнечный свет прорезает, как штихелем,
трещины в стенах и сваях.
Только под вечер спрямляется Тихая,
Красная тихо вздыхает.

Фонарь с тоской глядел на небо и верил в то, что после смерти
Он вознесётся в райский космос и станет яркою звездой,
А пробегавший мимо котик фонарь, как собственность, пометил
И убежал во тьму ночную, проклятья слыша - "Чтоб ты сдох!"
Фонарь стоял и возмущался, мигал от перенапряженья
И думал - "Чтоб тебе собаки отгрызли твой облезлый хвост!
Я тут стою с времён застоя и тем достоин уваженья,
Хотя, конечно, я не спорю, далековато мне до звёзд.
Ну что за мерзкая работа - светить задаром до рассвета:
То прямо в глаз получишь камнем, то пёс бездомный обоссыт!
Плюют, что чувствует обычный фонарь у городского сквера,
Я этим гадким отношеньем уже давно по горло сыт...
О, Боже, намекни хотя бы - когда меня возьмёшь к себе ты?
Неужто нет среди созвездий местечка для моей души?.."
Фонарь с тоской глядел на небо, проваливаясь взглядом в бездну,
Не замечая ни прохожих, ни проезжающих машин...

Фонарь и месяц – братья. Но – нет, не близнецы,
Подсвечивают ночью мне дорогу.
Кота ночного встречу – шепну тихонько: «Цыц»,
И улица спокойно внемлет богу...

Назначу место встречи тебе под фонарём
К которму привёл рогатый месяц
Под месяцем мы будем стоять с тобой вдвоём,
И ты моих весёлых околесиц

Наслушавшись, промолвишь: «А я тебя люблю!»
Я задохнусь, не выдавив ни слова.
Я ждал – ты это скажешь весёлому вралю.
И даже повторишь чуть позже снова...

Старые улицы скручены хворями,
Пахнут капустой и краской,
Там где смыкаются в маленьком дворике
Улица Тихая с Красной.

Домик на Тихой с резными балконами
Грустно твердит о разрухе.
Тот что на Красной гордится фронтоном, но
знает, что плохи фрамуги.

Кто-то на Тихой кропает прощальные
письма, глотая Мадеру,
Шьются на Красной наряды к венчанию...
Ночью все улицы серы.

Солнечный свет прорезает, как штихелем,
трещины в стенах и сваях.
Только под вечер спрямляется Тихая,
Красная тихо вздыхает.

Улыбку сдал в ломбард. Обратно не возьму.
Мне надоели глупые улыбки.
Слова неоднозначны, рифмы зыбки,
Покорны лишь Перуну одному...

Вот видите – опять! Из Пушкина строка,
Всё время память мне суёт цитаты.
Стихов поначитался я, ребята,
Но сам придумать не могу пока.

Мне кто-то говорил, что если пьян слегка,
Идёт куда быстрей стихосложенье.
Открыв бутылку, сочиняю хрень я,
Но правда, что быстрей летит рука!

И мысли без труда вплетаются в слова –
Я чувствую себя поэтом, бардом!
Всё, заберу улыбку из ломбарда.
Чуть выпил... Да, молва была права...

В дневное время в грунте я некстати
Торчу и тень бросаю бесполезно.
Улыбкой озаряюсь на закате
И ярко заливаю всю окрестность.
Я глажу жёлтым светом мостовую,
Ласкаю крылья бабочек прозрачных,
Влюблённых в полуночный час ревную
И вместе с тёплым ливнем тихо плачу.
Мечтаю вечерами, чтобы тучи
Раздвинулись, и вырвался на волю
Моих фантазий серебристый лучик,
В народе называемый Луною.
Лучи любви сплетаются, как нити,
Меня зовёт сердечно: "Мой Лунатик".
Прохожие, в глаза мои взгляните!
Поведайте, ну чем я не Романтик?!

Шпиль, поди, не столько ближе,
сколько проще остальных.
Пусть находится он ниже,
как бы давит им под дых.

Не игла и не заточка,
слава богу, мирный шпиль.
А вокруг такая ночка,
абсолютный то есть штиль.

Остальные пусть витают,
недосуг понять азы:
мирный шпиль оберегает
полквартала от грозы.

Лето - это всегда, как сказка:
Параллели, меридианы
Это пены кипящей пляска
По поверхности океана;
Это - Лондоны и Парижи,
Это Пиза и Копенгаген:
Мир давно позабытых книжек,
Сконструированный на бумаге.
Как же ярок и бесшабашен
Дух оживших на миг сюжетов!
Я брожу мимо стен и башен,
Вспоминая слова поэтов...
Лето кончилось. Осень снова
Мир завешивает туманом
И жираф из срок Гумилева
Уллывает в свою савану

«Из памяти сплетая лёгкий стих,
Без жалости смешав людей и числа...»

«Когда любовь уже не есть любовь.
А просто так,
Придуманное что-то»

сюжетный стих, так много слов,
что хочется спросить,
зачем такой болиголов
вам вздумалось растить.
зачем рассказывать про то,
как жил лг, как пил,
имел друзей имел врагов,
иль не имел дебил.
зачем нам знать куда он шёл
вздыхая и смеясь,
кому писал какой стишок
сомнений не боясь.
кто он вообще, каких кровей,
сословий он каких.
адепт каких псевдоидей,
антагонист других.
у вас прекрасный стиль письма,
и смысла полный текст,
и все извилины ума
теснятся на листе.
нет ни банальностей, ни лжи
и рифмы на подбор,
всё хорошо, но скушно-же
читать весь этот вздор.
про вздор, конечно, я не прав
но очень много строк,
людей и чисел, гор, дубрав
нехоженых дорог…
сюжетный стих, прости, любой,
диктуют нам грехи.
ведь в них любовь не есть любовь,
а просто так… стихи

Улыбку сдал в ломбард. Обратно не возьму.
Мне надоели глупые улыбки.
Слова неоднозначны, рифмы зыбки,
Покорны лишь Перуну одному...

Вот видите – опять! Из Пушкина строка,
Всё время память мне суёт цитаты.
Стихов поначитался я, ребята,
Но сам придумать не могу пока.

Мне кто-то говорил, что если пьян слегка,
Идёт куда быстрей стихосложенье.
Открыв бутылку, сочиняю хрень я,
Но правда, что быстрей летит рука!

И мысли без труда вплетаются в слова –
Я чувствую себя поэтом, бардом!
Всё, заберу улыбку из ломбарда.
Чуть выпил... Да, молва была права...

Фонарь с тоской глядел на небо и верил в то, что после смерти
Он вознесётся в райский космос и станет яркою звездой,
А пробегавший мимо котик фонарь, как собственность, пометил
И убежал во тьму ночную, проклятья слыша - "Чтоб ты сдох!"
Фонарь стоял и возмущался, мигал от перенапряженья
И думал - "Чтоб тебе собаки отгрызли твой облезлый хвост!
Я тут стою с времён застоя и тем достоин уваженья,
Хотя, конечно, я не спорю, далековато мне до звёзд.
Ну что за мерзкая работа - светить задаром до рассвета:
То прямо в глаз получишь камнем, то пёс бездомный обоссыт!
Плюют, что чувствует обычный фонарь у городского сквера,
Я этим гадким отношеньем уже давно по горло сыт...
О, Боже, намекни хотя бы - когда меня возьмёшь к себе ты?
Неужто нет среди созвездий местечка для моей души?.."
Фонарь с тоской глядел на небо, проваливаясь взглядом в бездну,
Не замечая ни прохожих, ни проезжающих машин...