В глухом углу

Здесь малахитовый выводок ящериц
изредка в хвое шуршит.
Вереск сиреневый в ельнике прячется
в темно-зеленой глуши.
Место, как в сказке, для брошенных падчериц -
ни конопатить, ни мшить.

Нету щелей, нету лучика белого,
лапник тропу рукавом
густо завесил, дорожку замшелую -
сетью паучьей тайком.
Леший не спит, от него, поседелого,
не убежишь босиком.

Шёлк

Шёлк по телу ложится так гладко,
И з у м р у д н ы м отливом струясь.
До безумства хочу, до припадка
Я к нему прикоснуться сейчас,
Чтоб, ладонь утопив в нежных складках,
Чуть приблизить в объятии вас.

И сквозь ласковость трепетной ткани
Ощутить ваше тело рукой
...Разве магию этих касаний
Передать стихотворной строкой!
Ч е р н о окая! Знаете ль сами
Обладаете властью какой?!

В белом тереме духи растений
Наши сладкие тайны хранят.
В их зелёном плену – светотени,
Блики-чувства: движение, взгляд,
Неожиданность прикосновений,
Всплеск желания, словно разряд.

В синем вечере с запахом сливы
Только мнится – мы в доме одни:
Переглядки вокруг, переливы –
Свет зеркал и ночные огни;
Немы стены, углы молчаливы, –
Нас как будто не видят они.

Я про карму прочитала повесть,
Мол, у человека третий глаз.
Можно жить, ничем не беспокоясь,
Раз уж есть внутри у нас ГЛОНАСС,
Этот глаз зовётся просто совесть!
Дальше жизнь зависит лишь от нас.

“Витязь на распутье” - знаем с детства,
Перед каждым - жизни светофор:
Видишь красный - сразу стоп! Ни с места!
А зелёный - мчи во весь опор!
Выбор свой - проверенное средство,
Карма ведь ещё не приговор.

Какое солнце, сколько света!
День будет ярко-золотой!
Мы, как птенцы в гнезде, согреты
Безмерной солнечностью той.
Не ведая тенёт и клеток,
Полны небесной широтой.

А будет вечер в синей дрёме,
И крылья сложит птичий круг,
Нахохлится: в уютном доме
Не ждёшь ветров и зимних вьюг,
И верим мы всему родному
Без обещаний и порук.

До поры до времени

я когда-то безразличием был болен,
хоть плечами сам широк,
и хамоват.
говорили мне, что небо голубое,
море синее, малиновый закат,
а в горах играет ветер на гобое,
облака-пушинки носит на руках.

но меня как будто это не касалось,
не художник я, — смеялся, — не поэт.
но до времени всё это, оказалось,
и теперь меня восторженнее нет.
а нужна была всего такая малость:
я в стихах твоих, любимая, воспет!

Радуга играла красками –
Синей, жёлтой, фиолетовой.
Тёплым воздухом обласканы,
Никогда не станем сетовать,
Будем помнить эту сказку мы –
Как смеялись над запретами...

Дальше – жизни будни серые,
Бытовых проблем обилие,
И хлебнём мы полной мерою.
Но когда всё опостылеет,
Вспомнив, что в любовь мы веруем,
Может, станем легкокрылее...

В белом тереме духи растений
Наши сладкие тайны хранят.
В их зелёном плену – светотени,
Блики-чувства: движение, взгляд,
Неожиданность прикосновений,
Всплеск желания, словно разряд.

В синем вечере с запахом сливы
Только мнится – мы в доме одни:
Переглядки вокруг, переливы –
Свет зеркал и ночные огни;
Немы стены, углы молчаливы, –
Нас как будто не видят они.

Я про карму прочитала повесть,
Мол, у человека третий глаз.
Можно жить, ничем не беспокоясь,
Раз уж есть внутри у нас ГЛОНАСС,
Этот глаз зовётся просто совесть!
Дальше жизнь зависит лишь от нас.

“Витязь на распутье” - знаем с детства,
Перед каждым - жизни светофор:
Видишь красный - сразу стоп! Ни с места!
А зелёный - мчи во весь опор!
Выбор свой - проверенное средство,
Карма ведь ещё не приговор.

Стих

Так на ветру дрожит осина.
Того гляди, накроет псих.
Приди ко мне, моя Секстина! –
Я в шоке от неразберих:
Частушки, прочая рутина –
Уже оскомина от них.

Я буду Ян, ты будешь Инна.
Пусть рифма А-Б – на двоих,
Мужская с женскою, едина –
Рябит как черный с белым штрих...
Давай родим с тобою сына
И назовем сыночка – Стих.

В глухом углу

Здесь малахитовый выводок ящериц
изредка в хвое шуршит.
Вереск сиреневый в ельнике прячется
в темно-зеленой глуши.
Место, как в сказке, для брошенных падчериц -
ни конопатить, ни мшить.

Нету щелей, нету лучика белого,
лапник тропу рукавом
густо завесил, дорожку замшелую -
сетью паучьей тайком.
Леший не спит, от него, поседелого,
не убежишь босиком.

Зайдя в земном пути за середину,
я очутилась в непролазной чаще.
У Данте всё ж порадостней картина:
в лесу иные жить считают счастьем.
Пусть в сумеречном, сером от рутины,
но выход есть — и он не только "в ящик".

А в чаще у меня иди хоть вправо,
хоть влево… Можешь сказку сочинить
или секстину — жуткая отрава,
на тридцать шесть стихов! Где ж взять ту прыть,
чтоб стихо хоть зелёным заиграло?!
Нет выхода. SOS Лешему отбить?..

В белом тереме духи растений
Наши сладкие тайны хранят.
В их зелёном плену – светотени,
Блики-чувства: движение, взгляд,
Неожиданность прикосновений,
Всплеск желания, словно разряд.

В синем вечере с запахом сливы
Только мнится – мы в доме одни:
Переглядки вокруг, переливы –
Свет зеркал и ночные огни;
Немы стены, углы молчаливы, –
Нас как будто не видят они.

Я про карму прочитала повесть,
Мол, у человека третий глаз.
Можно жить, ничем не беспокоясь,
Раз уж есть внутри у нас ГЛОНАСС,
Этот глаз зовётся просто совесть!
Дальше жизнь зависит лишь от нас.

“Витязь на распутье” - знаем с детства,
Перед каждым - жизни светофор:
Видишь красный - сразу стоп! Ни с места!
А зелёный - мчи во весь опор!
Выбор свой - проверенное средство,
Карма ведь ещё не приговор.

Зайдя в земном пути за середину,
я очутилась в непролазной чаще.
У Данте всё ж порадостней картина:
в лесу иные жить считают счастьем.
Пусть в сумеречном, сером от рутины,
но выход есть — и он не только "в ящик".

А в чаще у меня иди хоть вправо,
хоть влево… Можешь сказку сочинить
или секстину — жуткая отрава,
на тридцать шесть стихов! Где ж взять ту прыть,
чтоб стихо хоть зелёным заиграло?!
Нет выхода. SOS Лешему отбить?..

Стих

Так на ветру дрожит осина.
Того гляди, накроет псих.
Приди ко мне, моя Секстина! –
Я в шоке от неразберих:
Частушки, прочая рутина –
Уже оскомина от них.

Я буду Ян, ты будешь Инна.
Пусть рифма А-Б – на двоих,
Мужская с женскою, едина –
Рябит как черный с белым штрих...
Давай родим с тобою сына
И назовем сыночка – Стих.

Как сочинить два шестистрочия
Не потеряв на строчке смысла
Когда тропинкой замороченной
На синем радуга повисла
Тут пригодятся между прочим нам
Советы иллюзиониста

Слова разложим в черном ящике
Перемешаем для веселья
Теперь ищите и обрящете
Их в бесконечной карусели
Секстины новые образчики
Над головой зашелестели

Дездемона

О, нет во мне ни фальши, ни обмана!
Тебе, мой повелитель, я верна!
Мне счастье – знать, что я тебе желанна.
Смертельна чёрной ревности волна.
Но верь мне. Я честна и постоянна.
Ты - мой герой. На чести нет пятна.

Я – доброе вино в твоём сосуде.
Как точит камень, капая, вода,
Так веру разбивают злые люди,
Порочат: мол, бела да молода,
Ты за порог – она тебя забудет.
Забыть? Предать? Отречься? Никогда!

Шёлк

Шёлк по телу ложится так гладко,
И з у м р у д н ы м отливом струясь.
До безумства хочу, до припадка
Я к нему прикоснуться сейчас,
Чтоб, ладонь утопив в нежных складках,
Чуть приблизить в объятии вас.

И сквозь ласковость трепетной ткани
Ощутить ваше тело рукой
...Разве магию этих касаний
Передать стихотворной строкой!
Ч е р н о окая! Знаете ль сами
Обладаете властью какой?!

Я про карму прочитала повесть,
Мол, у человека третий глаз.
Можно жить, ничем не беспокоясь,
Раз уж есть внутри у нас ГЛОНАСС,
Этот глаз зовётся просто совесть!
Дальше жизнь зависит лишь от нас.

“Витязь на распутье” - знаем с детства,
Перед каждым - жизни светофор:
Видишь красный - сразу стоп! Ни с места!
А зелёный - мчи во весь опор!
Выбор свой - проверенное средство,
Карма ведь ещё не приговор.

Клубится над белым простором зубастая тьма,
Съедая мелькание роя колючих снежинок.
Её раздражает царящая здесь кутерьма.
Слепящие вихри беспечно бликующих льдинок,
Пусть даже рассердится грозно царица-зима,
Оставшись внезапно без ярких привычных картинок, -

Чернильная мгла фиолетовой ровной каймой
Затянет пространство, как будто вуалью накроет.
А издали слышится гулкий пронзительный вой –
Буран зародился и движется мрачной стеною,
Готовя внезапный и быстрый набег снеговой,
Накатит и в бездну затянет, позвав за собою.

Зайдя в земном пути за середину,
я очутилась в непролазной чаще.
У Данте всё ж порадостней картина:
в лесу иные жить считают счастьем.
Пусть в сумеречном, сером от рутины,
но выход есть — и он не только "в ящик".

А в чаще у меня иди хоть вправо,
хоть влево… Можешь сказку сочинить
или секстину — жуткая отрава,
на тридцать шесть стихов! Где ж взять ту прыть,
чтоб стихо хоть зелёным заиграло?!
Нет выхода. SOS Лешему отбить?..

В белом тереме духи растений
Наши сладкие тайны хранят.
В их зелёном плену – светотени,
Блики-чувства: движение, взгляд,
Неожиданность прикосновений,
Всплеск желания, словно разряд.

В синем вечере с запахом сливы
Только мнится – мы в доме одни:
Переглядки вокруг, переливы –
Свет зеркал и ночные огни;
Немы стены, углы молчаливы, –
Нас как будто не видят они.

Я про карму прочитала повесть,
Мол, у человека третий глаз.
Можно жить, ничем не беспокоясь,
Раз уж есть внутри у нас ГЛОНАСС,
Этот глаз зовётся просто совесть!
Дальше жизнь зависит лишь от нас.

“Витязь на распутье” - знаем с детства,
Перед каждым - жизни светофор:
Видишь красный - сразу стоп! Ни с места!
А зелёный - мчи во весь опор!
Выбор свой - проверенное средство,
Карма ведь ещё не приговор.

Шёлк

Шёлк по телу ложится так гладко,
И з у м р у д н ы м отливом струясь.
До безумства хочу, до припадка
Я к нему прикоснуться сейчас,
Чтоб, ладонь утопив в нежных складках,
Чуть приблизить в объятии вас.

И сквозь ласковость трепетной ткани
Ощутить ваше тело рукой
...Разве магию этих касаний
Передать стихотворной строкой!
Ч е р н о окая! Знаете ль сами
Обладаете властью какой?!

Радуга играла красками –
Синей, жёлтой, фиолетовой.
Тёплым воздухом обласканы,
Никогда не станем сетовать,
Будем помнить эту сказку мы –
Как смеялись над запретами...

Дальше – жизни будни серые,
Бытовых проблем обилие,
И хлебнём мы полной мерою.
Но когда всё опостылеет,
Вспомнив, что в любовь мы веруем,
Может, станем легкокрылее...

В белом тереме духи растений
Наши сладкие тайны хранят.
В их зелёном плену – светотени,
Блики-чувства: движение, взгляд,
Неожиданность прикосновений,
Всплеск желания, словно разряд.

В синем вечере с запахом сливы
Только мнится – мы в доме одни:
Переглядки вокруг, переливы –
Свет зеркал и ночные огни;
Немы стены, углы молчаливы, –
Нас как будто не видят они.

Я про карму прочитала повесть,
Мол, у человека третий глаз.
Можно жить, ничем не беспокоясь,
Раз уж есть внутри у нас ГЛОНАСС,
Этот глаз зовётся просто совесть!
Дальше жизнь зависит лишь от нас.

“Витязь на распутье” - знаем с детства,
Перед каждым - жизни светофор:
Видишь красный - сразу стоп! Ни с места!
А зелёный - мчи во весь опор!
Выбор свой - проверенное средство,
Карма ведь ещё не приговор.

Клубится над белым простором зубастая тьма,
Съедая мелькание роя колючих снежинок.
Её раздражает царящая здесь кутерьма.
Слепящие вихри беспечно бликующих льдинок,
Пусть даже рассердится грозно царица-зима,
Оставшись внезапно без ярких привычных картинок, -

Чернильная мгла фиолетовой ровной каймой
Затянет пространство, как будто вуалью накроет.
А издали слышится гулкий пронзительный вой –
Буран зародился и движется мрачной стеною,
Готовя внезапный и быстрый набег снеговой,
Накатит и в бездну затянет, позвав за собою.

До поры до времени

я когда-то безразличием был болен,
хоть плечами сам широк,
и хамоват.
говорили мне, что небо голубое,
море синее, малиновый закат,
а в горах играет ветер на гобое,
облака-пушинки носит на руках.

но меня как будто это не касалось,
не художник я, — смеялся, — не поэт.
но до времени всё это, оказалось,
и теперь меня восторженнее нет.
а нужна была всего такая малость:
я в стихах твоих, любимая, воспет!

Играют мысли с чувством в чехарду.
Душой вплетаюсь в ритм твоих аккордов
И гаммы счастья в творчество краду…
В нем данность неба и лазурность фьордов...
В храм таинства, как истина, иду.
Мой мир в тебе. И все границы стерты...

Цветущих лип духмянен аромат
И нотка неги тает в рыжей кроне.
Медовый тембр стрекочущих цикад.
Зной губ и земляника на ладони...
Любовь в раю, бесспорно, вечный клад,
Жаль, время для живущих не бездонней...

Шёлк

Шёлк по телу ложится так гладко,
И з у м р у д н ы м отливом струясь.
До безумства хочу, до припадка
Я к нему прикоснуться сейчас,
Чтоб, ладонь утопив в нежных складках,
Чуть приблизить в объятии вас.

И сквозь ласковость трепетной ткани
Ощутить ваше тело рукой
...Разве магию этих касаний
Передать стихотворной строкой!
Ч е р н о окая! Знаете ль сами
Обладаете властью какой?!

Дездемона

О, нет во мне ни фальши, ни обмана!
Тебе, мой повелитель, я верна!
Мне счастье – знать, что я тебе желанна.
Смертельна чёрной ревности волна.
Но верь мне. Я честна и постоянна.
Ты - мой герой. На чести нет пятна.

Я – доброе вино в твоём сосуде.
Как точит камень, капая, вода,
Так веру разбивают злые люди,
Порочат: мол, бела да молода,
Ты за порог – она тебя забудет.
Забыть? Предать? Отречься? Никогда!

Зайдя в земном пути за середину,
я очутилась в непролазной чаще.
У Данте всё ж порадостней картина:
в лесу иные жить считают счастьем.
Пусть в сумеречном, сером от рутины,
но выход есть — и он не только "в ящик".

А в чаще у меня иди хоть вправо,
хоть влево… Можешь сказку сочинить
или секстину — жуткая отрава,
на тридцать шесть стихов! Где ж взять ту прыть,
чтоб стихо хоть зелёным заиграло?!
Нет выхода. SOS Лешему отбить?..

Шёлк

Шёлк по телу ложится так гладко,
И з у м р у д н ы м отливом струясь.
До безумства хочу, до припадка
Я к нему прикоснуться сейчас,
Чтоб, ладонь утопив в нежных складках,
Чуть приблизить в объятии вас.

И сквозь ласковость трепетной ткани
Ощутить ваше тело рукой
...Разве магию этих касаний
Передать стихотворной строкой!
Ч е р н о окая! Знаете ль сами
Обладаете властью какой?!

Играют мысли с чувством в чехарду.
Душой вплетаюсь в ритм твоих аккордов
И гаммы счастья в творчество краду…
В нем данность неба и лазурность фьордов...
В храм таинства, как истина, иду.
Мой мир в тебе. И все границы стерты...

Цветущих лип духмянен аромат
И нотка неги тает в рыжей кроне.
Медовый тембр стрекочущих цикад.
Зной губ и земляника на ладони...
Любовь в раю, бесспорно, вечный клад,
Жаль, время для живущих не бездонней...

В глухом углу

Здесь малахитовый выводок ящериц
изредка в хвое шуршит.
Вереск сиреневый в ельнике прячется
в темно-зеленой глуши.
Место, как в сказке, для брошенных падчериц -
ни конопатить, ни мшить.

Нету щелей, нету лучика белого,
лапник тропу рукавом
густо завесил, дорожку замшелую -
сетью паучьей тайком.
Леший не спит, от него, поседелого,
не убежишь босиком.

В белом тереме духи растений
Наши сладкие тайны хранят.
В их зелёном плену – светотени,
Блики-чувства: движение, взгляд,
Неожиданность прикосновений,
Всплеск желания, словно разряд.

В синем вечере с запахом сливы
Только мнится – мы в доме одни:
Переглядки вокруг, переливы –
Свет зеркал и ночные огни;
Немы стены, углы молчаливы, –
Нас как будто не видят они.

Что такое секстина?
Три «а-бе», три «це-де».
Третий день мы, вестимо,
Пребываем в труде:
Как из рифм, из шести нам –
Стих на нитку надеть:

Бисер-стих нанизали,
Алый, жёлтый и синий,
Цвета снежных азалий
И тугих апельсинов -
Как закатами залит
Край лиловых глициний!

Как сочинить два шестистрочия
Не потеряв на строчке смысла
Когда тропинкой замороченной
На синем радуга повисла
Тут пригодятся между прочим нам
Советы иллюзиониста

Слова разложим в черном ящике
Перемешаем для веселья
Теперь ищите и обрящете
Их в бесконечной карусели
Секстины новые образчики
Над головой зашелестели

До поры до времени

я когда-то безразличием был болен,
хоть плечами сам широк,
и хамоват.
говорили мне, что небо голубое,
море синее, малиновый закат,
а в горах играет ветер на гобое,
облака-пушинки носит на руках.

но меня как будто это не касалось,
не художник я, — смеялся, — не поэт.
но до времени всё это, оказалось,
и теперь меня восторженнее нет.
а нужна была всего такая малость:
я в стихах твоих, любимая, воспет!

Зайдя в земном пути за середину,
я очутилась в непролазной чаще.
У Данте всё ж порадостней картина:
в лесу иные жить считают счастьем.
Пусть в сумеречном, сером от рутины,
но выход есть — и он не только "в ящик".

А в чаще у меня иди хоть вправо,
хоть влево… Можешь сказку сочинить
или секстину — жуткая отрава,
на тридцать шесть стихов! Где ж взять ту прыть,
чтоб стихо хоть зелёным заиграло?!
Нет выхода. SOS Лешему отбить?..

Шёлк

Шёлк по телу ложится так гладко,
И з у м р у д н ы м отливом струясь.
До безумства хочу, до припадка
Я к нему прикоснуться сейчас,
Чтоб, ладонь утопив в нежных складках,
Чуть приблизить в объятии вас.

И сквозь ласковость трепетной ткани
Ощутить ваше тело рукой
...Разве магию этих касаний
Передать стихотворной строкой!
Ч е р н о окая! Знаете ль сами
Обладаете властью какой?!

Радуга играла красками –
Синей, жёлтой, фиолетовой.
Тёплым воздухом обласканы,
Никогда не станем сетовать,
Будем помнить эту сказку мы –
Как смеялись над запретами...

Дальше – жизни будни серые,
Бытовых проблем обилие,
И хлебнём мы полной мерою.
Но когда всё опостылеет,
Вспомнив, что в любовь мы веруем,
Может, станем легкокрылее...

Как сочинить два шестистрочия
Не потеряв на строчке смысла
Когда тропинкой замороченной
На синем радуга повисла
Тут пригодятся между прочим нам
Советы иллюзиониста

Слова разложим в черном ящике
Перемешаем для веселья
Теперь ищите и обрящете
Их в бесконечной карусели
Секстины новые образчики
Над головой зашелестели

Играют мысли с чувством в чехарду.
Душой вплетаюсь в ритм твоих аккордов
И гаммы счастья в творчество краду…
В нем данность неба и лазурность фьордов...
В храм таинства, как истина, иду.
Мой мир в тебе. И все границы стерты...

Цветущих лип духмянен аромат
И нотка неги тает в рыжей кроне.
Медовый тембр стрекочущих цикад.
Зной губ и земляника на ладони...
Любовь в раю, бесспорно, вечный клад,
Жаль, время для живущих не бездонней...

В глухом углу

Здесь малахитовый выводок ящериц
изредка в хвое шуршит.
Вереск сиреневый в ельнике прячется
в темно-зеленой глуши.
Место, как в сказке, для брошенных падчериц -
ни конопатить, ни мшить.

Нету щелей, нету лучика белого,
лапник тропу рукавом
густо завесил, дорожку замшелую -
сетью паучьей тайком.
Леший не спит, от него, поседелого,
не убежишь босиком.

Шёлк

Шёлк по телу ложится так гладко,
И з у м р у д н ы м отливом струясь.
До безумства хочу, до припадка
Я к нему прикоснуться сейчас,
Чтоб, ладонь утопив в нежных складках,
Чуть приблизить в объятии вас.

И сквозь ласковость трепетной ткани
Ощутить ваше тело рукой
...Разве магию этих касаний
Передать стихотворной строкой!
Ч е р н о окая! Знаете ль сами
Обладаете властью какой?!

В белом тереме духи растений
Наши сладкие тайны хранят.
В их зелёном плену – светотени,
Блики-чувства: движение, взгляд,
Неожиданность прикосновений,
Всплеск желания, словно разряд.

В синем вечере с запахом сливы
Только мнится – мы в доме одни:
Переглядки вокруг, переливы –
Свет зеркал и ночные огни;
Немы стены, углы молчаливы, –
Нас как будто не видят они.

В глухом углу

Здесь малахитовый выводок ящериц
изредка в хвое шуршит.
Вереск сиреневый в ельнике прячется
в темно-зеленой глуши.
Место, как в сказке, для брошенных падчериц -
ни конопатить, ни мшить.

Нету щелей, нету лучика белого,
лапник тропу рукавом
густо завесил, дорожку замшелую -
сетью паучьей тайком.
Леший не спит, от него, поседелого,
не убежишь босиком.

Шёлк

Шёлк по телу ложится так гладко,
И з у м р у д н ы м отливом струясь.
До безумства хочу, до припадка
Я к нему прикоснуться сейчас,
Чтоб, ладонь утопив в нежных складках,
Чуть приблизить в объятии вас.

И сквозь ласковость трепетной ткани
Ощутить ваше тело рукой
...Разве магию этих касаний
Передать стихотворной строкой!
Ч е р н о окая! Знаете ль сами
Обладаете властью какой?!

В белом тереме духи растений
Наши сладкие тайны хранят.
В их зелёном плену – светотени,
Блики-чувства: движение, взгляд,
Неожиданность прикосновений,
Всплеск желания, словно разряд.

В синем вечере с запахом сливы
Только мнится – мы в доме одни:
Переглядки вокруг, переливы –
Свет зеркал и ночные огни;
Немы стены, углы молчаливы, –
Нас как будто не видят они.

Какое солнце, сколько света!
День будет ярко-золотой!
Мы, как птенцы в гнезде, согреты
Безмерной солнечностью той.
Не ведая тенёт и клеток,
Полны небесной широтой.

А будет вечер в синей дрёме,
И крылья сложит птичий круг,
Нахохлится: в уютном доме
Не ждёшь ветров и зимних вьюг,
И верим мы всему родному
Без обещаний и порук.

Клубится над белым простором зубастая тьма,
Съедая мелькание роя колючих снежинок.
Её раздражает царящая здесь кутерьма.
Слепящие вихри беспечно бликующих льдинок,
Пусть даже рассердится грозно царица-зима,
Оставшись внезапно без ярких привычных картинок, -

Чернильная мгла фиолетовой ровной каймой
Затянет пространство, как будто вуалью накроет.
А издали слышится гулкий пронзительный вой –
Буран зародился и движется мрачной стеною,
Готовя внезапный и быстрый набег снеговой,
Накатит и в бездну затянет, позвав за собою.