я уважаю очень сильно 
шопенов шубертов и штра- 
усов что выглядят так стильно 
и чья пленительна игра 

я сам играю понемногу 
и сочиняю понемно- 
гу типа ложкой бью об ногу 
ну и об руку заодно 

"Шопен"... Когда я слышу это слово, 
Подкидывает память каждый раз 
Момент, где всё пугающе и ново: 
На первый курс - как будто в первый класс; 
Сидим, совсем зелёные ребята, 
В свой самый первый универский день, 
И вот заходит лектор по вышмату - 
Старушка по фамилии Шопен; 
Окинув тёплым взглядом наши лица, 
Ломает отчуждённости печать - 
И голосом почти что материнским 
Спокойно начинает нам читать; 
В чарующем потоке интонаций, 
Торжественно-живых, как ля мажор, 
Тревога начинает растворяться 
И верится: всё будет хорошо... 
Студенческие дни давно забыты, 
Но для меня "Шопен" - о той поре: 
Приходит мне на ум не композитор, 
А лекция в далёком сентябре.

Слушая эФ Шопена, 
Я отхлебнул пивка... 
Лился "Ноктюрн", а пена 
Клеилась на щеках. 
Фортепиано пело, 
Пена шипела "ш-ш-ш-и..." 
Пиво - бальзам для тела, 
Музыка - для души. 
Я не шуршал газетой, 
А превратился в слух, 
Звуками му согретый... 
Пиво сказало "Плюх!" 
Мутно-хмельной напиток 
Стёк на ковёр с колен. 
Скалкой огреет Рита, 
А виноват Шопен.

Пускай твердят, что музыка бесценна – 
Но мне ценней и ближе опыт мой: 
Вы, господа, не слышали Шопена, 
Не вовремя пришедшего домой, 
Когда пришлось мне жалко и прилюдно 
Сползать из будуара по стене – 
А он многоэтажные этюды 
Талантливо орал вдогонку мне.

суперблиц, посв. Алексу Фо (в политике просьба не подозревать!) 

Шопен! "Как много в этом звуке 
для сердца русского слилось!" 
Шопена слушать на авось 
у нас не принято, грешно ведь! 
К Шопену нужно нас готовить! 
Не в быстролётной перемотке, 
что верещит от нотки к нотке - 
Шопена слушать широко, 
как море в стиле рококо. 
Не просто выслушать кассету, 
но взять её на карандаш. 
Заметь, как в перемотку эту 
Эпоха просится: "Крым нашшшшшш...!" 

Запомнились надолго те минуты 
Знакомства и волнения, и счастья, 
Когда с моей души спадали путы, 
Когда была у музыки во власти. 

Общага, ночь, пластинки, свет потухший... 
Играл рояль - нам открывались клады. 
Звучал Шопен, воспитывая души. 
С тобой вдвоём мы слушали Баллады.

Слушая эФ Шопена, 
Я отхлебнул пивка... 
Лился "Ноктюрн", а пена 
Клеилась на щеках. 
Фортепиано пело, 
Пена шипела "ш-ш-ш-и..." 
Пиво - бальзам для тела, 
Музыка - для души. 
Я не шуршал газетой, 
А превратился в слух, 
Звуками му согретый... 
Пиво сказало "Плюх!" 
Мутно-хмельной напиток 
Стёк на ковёр с колен. 
Скалкой огреет Рита, 
А виноват Шопен.

Я ощущаю музыку Шопена. 
Слова, дыханье — нынче всё не в такт. 
Шмелём жужжало, пело и шумело 

о чём-то стародавнем лето. Тракт - 
дорога меж Самарой и Симбирском: 
телеги, люди, лошади и пыль; 

и свежесть ветра у щеки, и близко — 
обочина дороги, и ковыль; 
в даль, меж седых голов до горизонта 
цвета цветов и тяжесть низких туч, 
а из под них так, словно — нарисован — 
отвесный, вольно падающий луч. 
А дальше — степь, покатые курганы — 
не тракт в моё вчера — шрам ножевой. 
Не музыка слышна на заднем плане, 
а сожаленье об ушедшем, но живом. 

На край степи тихонечко присяду. 
Полночному коню туда скакать 
Шопен, Шопен! Не музыка — присяга: 
дышать не в такт и чувствовать закат.

Себя не помню понедельно я. 
Порой всплывают постепенно – 
Коляска, соска... Колыбельная, 
Причём хорошая – Шопена. 

Потом взросленье неизбежное, 
Проблемы валом отовсюду, 
Но вечно вспоминаю нежно я 
Шопена чудные этюды. 

Бегут года – какое бедствие! 
И с каждым годом – старше, старше... 
Не за горами путешествие 
С Шопена похоронным маршем.

я уважаю очень сильно 
шопенов шубертов и штра- 
усов что выглядят так стильно 
и чья пленительна игра 

я сам играю понемногу 
и сочиняю понемно- 
гу типа ложкой бью об ногу 
ну и об руку заодно 

"Шопен"... Когда я слышу это слово, 
Подкидывает память каждый раз 
Момент, где всё пугающе и ново: 
На первый курс - как будто в первый класс; 
Сидим, совсем зелёные ребята, 
В свой самый первый универский день, 
И вот заходит лектор по вышмату - 
Старушка по фамилии Шопен; 
Окинув тёплым взглядом наши лица, 
Ломает отчуждённости печать - 
И голосом почти что материнским 
Спокойно начинает нам читать; 
В чарующем потоке интонаций, 
Торжественно-живых, как ля мажор, 
Тревога начинает растворяться 
И верится: всё будет хорошо... 
Студенческие дни давно забыты, 
Но для меня "Шопен" - о той поре: 
Приходит мне на ум не композитор, 
А лекция в далёком сентябре.

Пускай твердят, что музыка бесценна – 
Но мне ценней и ближе опыт мой: 
Вы, господа, не слышали Шопена, 
Не вовремя пришедшего домой, 
Когда пришлось мне жалко и прилюдно 
Сползать из будуара по стене – 
А он многоэтажные этюды 
Талантливо орал вдогонку мне.

Запомнились надолго те минуты 
Знакомства и волнения, и счастья, 
Когда с моей души спадали путы, 
Когда была у музыки во власти. 

Общага, ночь, пластинки, свет потухший... 
Играл рояль - нам открывались клады. 
Звучал Шопен, воспитывая души. 
С тобой вдвоём мы слушали Баллады.

Слушая эФ Шопена, 
Я отхлебнул пивка... 
Лился "Ноктюрн", а пена 
Клеилась на щеках. 
Фортепиано пело, 
Пена шипела "ш-ш-ш-и..." 
Пиво - бальзам для тела, 
Музыка - для души. 
Я не шуршал газетой, 
А превратился в слух, 
Звуками му согретый... 
Пиво сказало "Плюх!" 
Мутно-хмельной напиток 
Стёк на ковёр с колен. 
Скалкой огреет Рита, 
А виноват Шопен.

Себя не помню понедельно я. 
Порой всплывают постепенно – 
Коляска, соска... Колыбельная, 
Причём хорошая – Шопена. 

Потом взросленье неизбежное, 
Проблемы валом отовсюду, 
Но вечно вспоминаю нежно я 
Шопена чудные этюды. 

Бегут года – какое бедствие! 
И с каждым годом – старше, старше... 
Не за горами путешествие 
С Шопена похоронным маршем.

я уважаю очень сильно 
шопенов шубертов и штра- 
усов что выглядят так стильно 
и чья пленительна игра 

я сам играю понемногу 
и сочиняю понемно- 
гу типа ложкой бью об ногу 
ну и об руку заодно 

"Шопен"... Когда я слышу это слово, 
Подкидывает память каждый раз 
Момент, где всё пугающе и ново: 
На первый курс - как будто в первый класс; 
Сидим, совсем зелёные ребята, 
В свой самый первый универский день, 
И вот заходит лектор по вышмату - 
Старушка по фамилии Шопен; 
Окинув тёплым взглядом наши лица, 
Ломает отчуждённости печать - 
И голосом почти что материнским 
Спокойно начинает нам читать; 
В чарующем потоке интонаций, 
Торжественно-живых, как ля мажор, 
Тревога начинает растворяться 
И верится: всё будет хорошо... 
Студенческие дни давно забыты, 
Но для меня "Шопен" - о той поре: 
Приходит мне на ум не композитор, 
А лекция в далёком сентябре.

Пускай твердят, что музыка бесценна – 
Но мне ценней и ближе опыт мой: 
Вы, господа, не слышали Шопена, 
Не вовремя пришедшего домой, 
Когда пришлось мне жалко и прилюдно 
Сползать из будуара по стене – 
А он многоэтажные этюды 
Талантливо орал вдогонку мне.

Это музыка?.. Нет – сон, 
наважденье, неброский свет. 
Желтый вечер так невесом, 
что застыл на мгновенье. След 
оставляет косой луч 
на небесной реке. Плыви 
вслед за ним – за утёсы туч, 
растворяясь в слепой любви. 
Нет ни времени, ни слов, 
только звук и густая даль. 
Даже стало добрее зло 
и немного слаще печаль. 
Это музыка? Нет – плеск 
тихих волн… может, песнь сирен. 
На огромной живой Земле 
так звучит для меня 
Шопен.

Я ощущаю музыку Шопена. 
Слова, дыханье — нынче всё не в такт. 
Шмелём жужжало, пело и шумело 

о чём-то стародавнем лето. Тракт - 
дорога меж Самарой и Симбирском: 
телеги, люди, лошади и пыль; 

и свежесть ветра у щеки, и близко — 
обочина дороги, и ковыль; 
в даль, меж седых голов до горизонта 
цвета цветов и тяжесть низких туч, 
а из под них так, словно — нарисован — 
отвесный, вольно падающий луч. 
А дальше — степь, покатые курганы — 
не тракт в моё вчера — шрам ножевой. 
Не музыка слышна на заднем плане, 
а сожаленье об ушедшем, но живом. 

На край степи тихонечко присяду. 
Полночному коню туда скакать 
Шопен, Шопен! Не музыка — присяга: 
дышать не в такт и чувствовать закат.

Себя не помню понедельно я. 
Порой всплывают постепенно – 
Коляска, соска... Колыбельная, 
Причём хорошая – Шопена. 

Потом взросленье неизбежное, 
Проблемы валом отовсюду, 
Но вечно вспоминаю нежно я 
Шопена чудные этюды. 

Бегут года – какое бедствие! 
И с каждым годом – старше, старше... 
Не за горами путешествие 
С Шопена похоронным маршем.

я уважаю очень сильно 
шопенов шубертов и штра- 
усов что выглядят так стильно 
и чья пленительна игра 

я сам играю понемногу 
и сочиняю понемно- 
гу типа ложкой бью об ногу 
ну и об руку заодно 

"Шопен"... Когда я слышу это слово, 
Подкидывает память каждый раз 
Момент, где всё пугающе и ново: 
На первый курс - как будто в первый класс; 
Сидим, совсем зелёные ребята, 
В свой самый первый универский день, 
И вот заходит лектор по вышмату - 
Старушка по фамилии Шопен; 
Окинув тёплым взглядом наши лица, 
Ломает отчуждённости печать - 
И голосом почти что материнским 
Спокойно начинает нам читать; 
В чарующем потоке интонаций, 
Торжественно-живых, как ля мажор, 
Тревога начинает растворяться 
И верится: всё будет хорошо... 
Студенческие дни давно забыты, 
Но для меня "Шопен" - о той поре: 
Приходит мне на ум не композитор, 
А лекция в далёком сентябре.

Что за чудо - музыка Шопена! 
Что ещё способно на такое: 
Захлестнуть волной с кипящей пеной, 
Расплескаться светлою рекою. 
Светлые будить воспоминанья, 
Окуная в нежные ноктюрны, 
Отыскать на донышке сознанья 
Тайные серебряные струны. 
Полночь откликается слепая. 
Музыка - чиста, как звон бокала - 
Вдруг летит потоком, закипая, 
Разбиваясь вдребезги о скалы. 
Отступает, словно виновата, 
Тихо уходя, теряя силы... 
Отзовётся робкое легато, 
И заплачет сердце: "Было, было..." 
И опять атака бурным шквалом 
Бьётся в ночь, обрушивая стены, 
И отходит путником усталым - 
Так я слышу музыку Шопена.

Был полон сад мазуркою Шопена. 
Скрывала тень мазурика в саду. 
Мажор с минором в нём попеременно 
воспоминаний гнали череду. 
Вот на заборе порванных штанишек 
и яблок кислых россыпь на траве, 
цветущих синяков, набитых шишек 
калейдоскоп роится в голове. 
Вот первый поцелуй, наивный, робкий, 
не для бахвальства и не напоказ 
над тонкою, едва приметной тропкой 
влечёт слезу раскаянья из глаз. 
На зорьке зыбкой, рядом с кошкой-жмуркой 
на повиликой спрятанном бревне 
сидит мазурик, нотною мазуркой 
до самых пят описанный вполне.

Это музыка?.. Нет – сон, 
наважденье, неброский свет. 
Желтый вечер так невесом, 
что застыл на мгновенье. След 
оставляет косой луч 
на небесной реке. Плыви 
вслед за ним – за утёсы туч, 
растворяясь в слепой любви. 
Нет ни времени, ни слов, 
только звук и густая даль. 
Даже стало добрее зло 
и немного слаще печаль. 
Это музыка? Нет – плеск 
тихих волн… может, песнь сирен. 
На огромной живой Земле 
так звучит для меня 
Шопен.

Я ощущаю музыку Шопена. 
Слова, дыханье — нынче всё не в такт. 
Шмелём жужжало, пело и шумело 

о чём-то стародавнем лето. Тракт - 
дорога меж Самарой и Симбирском: 
телеги, люди, лошади и пыль; 

и свежесть ветра у щеки, и близко — 
обочина дороги, и ковыль; 
в даль, меж седых голов до горизонта 
цвета цветов и тяжесть низких туч, 
а из под них так, словно — нарисован — 
отвесный, вольно падающий луч. 
А дальше — степь, покатые курганы — 
не тракт в моё вчера — шрам ножевой. 
Не музыка слышна на заднем плане, 
а сожаленье об ушедшем, но живом. 

На край степи тихонечко присяду. 
Полночному коню туда скакать 
Шопен, Шопен! Не музыка — присяга: 
дышать не в такт и чувствовать закат.

я уважаю очень сильно 
шопенов шубертов и штра- 
усов что выглядят так стильно 
и чья пленительна игра 

я сам играю понемногу 
и сочиняю понемно- 
гу типа ложкой бью об ногу 
ну и об руку заодно 

Серии Бальмера, Лаймана или Пашена - 
всё забываешь, смиряясь с потерей фотонов, 
слушая Шумана, Шуберта, Гайдна, Шопена. 
Беглостью Гилельса фундаментальность Патона 
быстро стирается из засорённой подкорки, 
из лабиринтов души грандиозных и малых. 
Музыка Байрона, Блока, Вийона и Лорки 
много сложнее и проще иных интегралов.

Слушая эФ Шопена, 
Я отхлебнул пивка... 
Лился "Ноктюрн", а пена 
Клеилась на щеках. 
Фортепиано пело, 
Пена шипела "ш-ш-ш-и..." 
Пиво - бальзам для тела, 
Музыка - для души. 
Я не шуршал газетой, 
А превратился в слух, 
Звуками му согретый... 
Пиво сказало "Плюх!" 
Мутно-хмельной напиток 
Стёк на ковёр с колен. 
Скалкой огреет Рита, 
А виноват Шопен.

Я ощущаю музыку Шопена. 
Слова, дыханье — нынче всё не в такт. 
Шмелём жужжало, пело и шумело 

о чём-то стародавнем лето. Тракт - 
дорога меж Самарой и Симбирском: 
телеги, люди, лошади и пыль; 

и свежесть ветра у щеки, и близко — 
обочина дороги, и ковыль; 
в даль, меж седых голов до горизонта 
цвета цветов и тяжесть низких туч, 
а из под них так, словно — нарисован — 
отвесный, вольно падающий луч. 
А дальше — степь, покатые курганы — 
не тракт в моё вчера — шрам ножевой. 
Не музыка слышна на заднем плане, 
а сожаленье об ушедшем, но живом. 

На край степи тихонечко присяду. 
Полночному коню туда скакать 
Шопен, Шопен! Не музыка — присяга: 
дышать не в такт и чувствовать закат.

в урочный час бродя по рынку 
слегка подвыпивший шопмен 
купил ненужную пластинку 
"вальс до диез минор. шопен" 

ее прослушав огорченный 
пластинку он приговорил: 
на день рожденья (черт ученый) 
своей шопвумен подарил 

Серии Бальмера, Лаймана или Пашена - 
всё забываешь, смиряясь с потерей фотонов, 
слушая Шумана, Шуберта, Гайдна, Шопена. 
Беглостью Гилельса фундаментальность Патона 
быстро стирается из засорённой подкорки, 
из лабиринтов души грандиозных и малых. 
Музыка Байрона, Блока, Вийона и Лорки 
много сложнее и проще иных интегралов.

Пускай твердят, что музыка бесценна – 
Но мне ценней и ближе опыт мой: 
Вы, господа, не слышали Шопена, 
Не вовремя пришедшего домой, 
Когда пришлось мне жалко и прилюдно 
Сползать из будуара по стене – 
А он многоэтажные этюды 
Талантливо орал вдогонку мне.

Слушая эФ Шопена, 
Я отхлебнул пивка... 
Лился "Ноктюрн", а пена 
Клеилась на щеках. 
Фортепиано пело, 
Пена шипела "ш-ш-ш-и..." 
Пиво - бальзам для тела, 
Музыка - для души. 
Я не шуршал газетой, 
А превратился в слух, 
Звуками му согретый... 
Пиво сказало "Плюх!" 
Мутно-хмельной напиток 
Стёк на ковёр с колен. 
Скалкой огреет Рита, 
А виноват Шопен.

в урочный час бродя по рынку 
слегка подвыпивший шопмен 
купил ненужную пластинку 
"вальс до диез минор. шопен" 

ее прослушав огорченный 
пластинку он приговорил: 
на день рожденья (черт ученый) 
своей шопвумен подарил 

Вадим Петрович слушает Шопена - 
Знакомый с детства трепетный этюд, 
Где звуки тают, как морская пена, 
Затем подобны летнему дождю. 
Совсем немноголюдно в ресторане, 
В уютном зале несколько персон. 
Вадим Петрович слушает. Кто ж станет 
Ему мешать? Воспитанный гарсон 
Вино в бокал тактично подливает. 
Побрякивают вилочки слегка. 
Хоть, в целом, атмосфера деловая, 
Закрыл глаза Вадим. Его рука 
По скатерти вычерчивает что-то, 
Наверное, скрипичные ключи. 
Затих Шопен. Блатные, за работу! 
Мансур стучит легавым... Замочи...

Это музыка?.. Нет – сон, 
наважденье, неброский свет. 
Желтый вечер так невесом, 
что застыл на мгновенье. След 
оставляет косой луч 
на небесной реке. Плыви 
вслед за ним – за утёсы туч, 
растворяясь в слепой любви. 
Нет ни времени, ни слов, 
только звук и густая даль. 
Даже стало добрее зло 
и немного слаще печаль. 
Это музыка? Нет – плеск 
тихих волн… может, песнь сирен. 
На огромной живой Земле 
так звучит для меня 
Шопен.

Я ощущаю музыку Шопена. 
Слова, дыханье — нынче всё не в такт. 
Шмелём жужжало, пело и шумело 

о чём-то стародавнем лето. Тракт - 
дорога меж Самарой и Симбирском: 
телеги, люди, лошади и пыль; 

и свежесть ветра у щеки, и близко — 
обочина дороги, и ковыль; 
в даль, меж седых голов до горизонта 
цвета цветов и тяжесть низких туч, 
а из под них так, словно — нарисован — 
отвесный, вольно падающий луч. 
А дальше — степь, покатые курганы — 
не тракт в моё вчера — шрам ножевой. 
Не музыка слышна на заднем плане, 
а сожаленье об ушедшем, но живом. 

На край степи тихонечко присяду. 
Полночному коню туда скакать 
Шопен, Шопен! Не музыка — присяга: 
дышать не в такт и чувствовать закат.

Серии Бальмера, Лаймана или Пашена - 
всё забываешь, смиряясь с потерей фотонов, 
слушая Шумана, Шуберта, Гайдна, Шопена. 
Беглостью Гилельса фундаментальность Патона 
быстро стирается из засорённой подкорки, 
из лабиринтов души грандиозных и малых. 
Музыка Байрона, Блока, Вийона и Лорки 
много сложнее и проще иных интегралов.

Что за чудо - музыка Шопена! 
Что ещё способно на такое: 
Захлестнуть волной с кипящей пеной, 
Расплескаться светлою рекою. 
Светлые будить воспоминанья, 
Окуная в нежные ноктюрны, 
Отыскать на донышке сознанья 
Тайные серебряные струны. 
Полночь откликается слепая. 
Музыка - чиста, как звон бокала - 
Вдруг летит потоком, закипая, 
Разбиваясь вдребезги о скалы. 
Отступает, словно виновата, 
Тихо уходя, теряя силы... 
Отзовётся робкое легато, 
И заплачет сердце: "Было, было..." 
И опять атака бурным шквалом 
Бьётся в ночь, обрушивая стены, 
И отходит путником усталым - 
Так я слышу музыку Шопена.

Пускай твердят, что музыка бесценна – 
Но мне ценней и ближе опыт мой: 
Вы, господа, не слышали Шопена, 
Не вовремя пришедшего домой, 
Когда пришлось мне жалко и прилюдно 
Сползать из будуара по стене – 
А он многоэтажные этюды 
Талантливо орал вдогонку мне.

Это музыка?.. Нет – сон, 
наважденье, неброский свет. 
Желтый вечер так невесом, 
что застыл на мгновенье. След 
оставляет косой луч 
на небесной реке. Плыви 
вслед за ним – за утёсы туч, 
растворяясь в слепой любви. 
Нет ни времени, ни слов, 
только звук и густая даль. 
Даже стало добрее зло 
и немного слаще печаль. 
Это музыка? Нет – плеск 
тихих волн… может, песнь сирен. 
На огромной живой Земле 
так звучит для меня 
Шопен.

гуляли как-то возле леса 
Шопен и дама-поэтесса 
часа четыре или пять… 
она стихи ему читала - 
расстроен этим был немало, 
никак не мог ее унять… 
с мольбой сказал Шопен, зевая: 
«быть может вальс для вас сыграю? 
несите из кустов рояль.» 
вдруг струны радостно запели… 
и сердце, издавая трели, 
зашлось в грудине соловьем 
у поэтэссы крупной массы, 
и в декольте грудь затряслася, 
желе прекрасным бьяся в нем…. 

Шопен немедля оживился - 
пришли к нему другие мысли, 
и им желания под стать... 
бросая взгляд на дамы перси, 
решил, что так поинтересней… 
и перестал совсем зевать....

Себя не помню понедельно я. 
Порой всплывают постепенно – 
Коляска, соска... Колыбельная, 
Причём хорошая – Шопена. 

Потом взросленье неизбежное, 
Проблемы валом отовсюду, 
Но вечно вспоминаю нежно я 
Шопена чудные этюды. 

Бегут года – какое бедствие! 
И с каждым годом – старше, старше... 
Не за горами путешествие 
С Шопена похоронным маршем.

я уважаю очень сильно 
шопенов шубертов и штра- 
усов что выглядят так стильно 
и чья пленительна игра 

я сам играю понемногу 
и сочиняю понемно- 
гу типа ложкой бью об ногу 
ну и об руку заодно 

Вы играли Шопена 
на рояле с запавшею клавишей, 
западая мне в душу 
душой и весёлостью давешней. 
И я видел, что Вы - Афродита, 
а южная пена 
омывала Вам юные руки 
клавиром Шопена.

Пускай твердят, что музыка бесценна – 
Но мне ценней и ближе опыт мой: 
Вы, господа, не слышали Шопена, 
Не вовремя пришедшего домой, 
Когда пришлось мне жалко и прилюдно 
Сползать из будуара по стене – 
А он многоэтажные этюды 
Талантливо орал вдогонку мне.

Слушая эФ Шопена, 
Я отхлебнул пивка... 
Лился "Ноктюрн", а пена 
Клеилась на щеках. 
Фортепиано пело, 
Пена шипела "ш-ш-ш-и..." 
Пиво - бальзам для тела, 
Музыка - для души. 
Я не шуршал газетой, 
А превратился в слух, 
Звуками му согретый... 
Пиво сказало "Плюх!" 
Мутно-хмельной напиток 
Стёк на ковёр с колен. 
Скалкой огреет Рита, 
А виноват Шопен.

Я ощущаю музыку Шопена. 
Слова, дыханье — нынче всё не в такт. 
Шмелём жужжало, пело и шумело 

о чём-то стародавнем лето. Тракт - 
дорога меж Самарой и Симбирском: 
телеги, люди, лошади и пыль; 

и свежесть ветра у щеки, и близко — 
обочина дороги, и ковыль; 
в даль, меж седых голов до горизонта 
цвета цветов и тяжесть низких туч, 
а из под них так, словно — нарисован — 
отвесный, вольно падающий луч. 
А дальше — степь, покатые курганы — 
не тракт в моё вчера — шрам ножевой. 
Не музыка слышна на заднем плане, 
а сожаленье об ушедшем, но живом. 

На край степи тихонечко присяду. 
Полночному коню туда скакать 
Шопен, Шопен! Не музыка — присяга: 
дышать не в такт и чувствовать закат.

гуляли как-то возле леса 
Шопен и дама-поэтесса 
часа четыре или пять… 
она стихи ему читала - 
расстроен этим был немало, 
никак не мог ее унять… 
с мольбой сказал Шопен, зевая: 
«быть может вальс для вас сыграю? 
несите из кустов рояль.» 
вдруг струны радостно запели… 
и сердце, издавая трели, 
зашлось в грудине соловьем 
у поэтэссы крупной массы, 
и в декольте грудь затряслася, 
желе прекрасным бьяся в нем…. 

Шопен немедля оживился - 
пришли к нему другие мысли, 
и им желания под стать... 
бросая взгляд на дамы перси, 
решил, что так поинтересней… 
и перестал совсем зевать....

Был полон сад мазуркою Шопена. 
Скрывала тень мазурика в саду. 
Мажор с минором в нём попеременно 
воспоминаний гнали череду. 
Вот на заборе порванных штанишек 
и яблок кислых россыпь на траве, 
цветущих синяков, набитых шишек 
калейдоскоп роится в голове. 
Вот первый поцелуй, наивный, робкий, 
не для бахвальства и не напоказ 
над тонкою, едва приметной тропкой 
влечёт слезу раскаянья из глаз. 
На зорьке зыбкой, рядом с кошкой-жмуркой 
на повиликой спрятанном бревне 
сидит мазурик, нотною мазуркой 
до самых пят описанный вполне.

Вы играли Шопена 
на рояле с запавшею клавишей, 
западая мне в душу 
душой и весёлостью давешней. 
И я видел, что Вы - Афродита, 
а южная пена 
омывала Вам юные руки 
клавиром Шопена.

Запомнились надолго те минуты 
Знакомства и волнения, и счастья, 
Когда с моей души спадали путы, 
Когда была у музыки во власти. 

Общага, ночь, пластинки, свет потухший... 
Играл рояль - нам открывались клады. 
Звучал Шопен, воспитывая души. 
С тобой вдвоём мы слушали Баллады.

Это музыка?.. Нет – сон, 
наважденье, неброский свет. 
Желтый вечер так невесом, 
что застыл на мгновенье. След 
оставляет косой луч 
на небесной реке. Плыви 
вслед за ним – за утёсы туч, 
растворяясь в слепой любви. 
Нет ни времени, ни слов, 
только звук и густая даль. 
Даже стало добрее зло 
и немного слаще печаль. 
Это музыка? Нет – плеск 
тихих волн… может, песнь сирен. 
На огромной живой Земле 
так звучит для меня 
Шопен.

я уважаю очень сильно 
шопенов шубертов и штра- 
усов что выглядят так стильно 
и чья пленительна игра 

я сам играю понемногу 
и сочиняю понемно- 
гу типа ложкой бью об ногу 
ну и об руку заодно 

Что за чудо - музыка Шопена! 
Что ещё способно на такое: 
Захлестнуть волной с кипящей пеной, 
Расплескаться светлою рекою. 
Светлые будить воспоминанья, 
Окуная в нежные ноктюрны, 
Отыскать на донышке сознанья 
Тайные серебряные струны. 
Полночь откликается слепая. 
Музыка - чиста, как звон бокала - 
Вдруг летит потоком, закипая, 
Разбиваясь вдребезги о скалы. 
Отступает, словно виновата, 
Тихо уходя, теряя силы... 
Отзовётся робкое легато, 
И заплачет сердце: "Было, было..." 
И опять атака бурным шквалом 
Бьётся в ночь, обрушивая стены, 
И отходит путником усталым - 
Так я слышу музыку Шопена.

Это музыка?.. Нет – сон, 
наважденье, неброский свет. 
Желтый вечер так невесом, 
что застыл на мгновенье. След 
оставляет косой луч 
на небесной реке. Плыви 
вслед за ним – за утёсы туч, 
растворяясь в слепой любви. 
Нет ни времени, ни слов, 
только звук и густая даль. 
Даже стало добрее зло 
и немного слаще печаль. 
Это музыка? Нет – плеск 
тихих волн… может, песнь сирен. 
На огромной живой Земле 
так звучит для меня 
Шопен.

Я ощущаю музыку Шопена. 
Слова, дыханье — нынче всё не в такт. 
Шмелём жужжало, пело и шумело 

о чём-то стародавнем лето. Тракт - 
дорога меж Самарой и Симбирском: 
телеги, люди, лошади и пыль; 

и свежесть ветра у щеки, и близко — 
обочина дороги, и ковыль; 
в даль, меж седых голов до горизонта 
цвета цветов и тяжесть низких туч, 
а из под них так, словно — нарисован — 
отвесный, вольно падающий луч. 
А дальше — степь, покатые курганы — 
не тракт в моё вчера — шрам ножевой. 
Не музыка слышна на заднем плане, 
а сожаленье об ушедшем, но живом. 

На край степи тихонечко присяду. 
Полночному коню туда скакать 
Шопен, Шопен! Не музыка — присяга: 
дышать не в такт и чувствовать закат.

Себя не помню понедельно я. 
Порой всплывают постепенно – 
Коляска, соска... Колыбельная, 
Причём хорошая – Шопена. 

Потом взросленье неизбежное, 
Проблемы валом отовсюду, 
Но вечно вспоминаю нежно я 
Шопена чудные этюды. 

Бегут года – какое бедствие! 
И с каждым годом – старше, старше... 
Не за горами путешествие 
С Шопена похоронным маршем.

"Шопен"... Когда я слышу это слово, 
Подкидывает память каждый раз 
Момент, где всё пугающе и ново: 
На первый курс - как будто в первый класс; 
Сидим, совсем зелёные ребята, 
В свой самый первый универский день, 
И вот заходит лектор по вышмату - 
Старушка по фамилии Шопен; 
Окинув тёплым взглядом наши лица, 
Ломает отчуждённости печать - 
И голосом почти что материнским 
Спокойно начинает нам читать; 
В чарующем потоке интонаций, 
Торжественно-живых, как ля мажор, 
Тревога начинает растворяться 
И верится: всё будет хорошо... 
Студенческие дни давно забыты, 
Но для меня "Шопен" - о той поре: 
Приходит мне на ум не композитор, 
А лекция в далёком сентябре.

Серии Бальмера, Лаймана или Пашена - 
всё забываешь, смиряясь с потерей фотонов, 
слушая Шумана, Шуберта, Гайдна, Шопена. 
Беглостью Гилельса фундаментальность Патона 
быстро стирается из засорённой подкорки, 
из лабиринтов души грандиозных и малых. 
Музыка Байрона, Блока, Вийона и Лорки 
много сложнее и проще иных интегралов.

Что за чудо - музыка Шопена! 
Что ещё способно на такое: 
Захлестнуть волной с кипящей пеной, 
Расплескаться светлою рекою. 
Светлые будить воспоминанья, 
Окуная в нежные ноктюрны, 
Отыскать на донышке сознанья 
Тайные серебряные струны. 
Полночь откликается слепая. 
Музыка - чиста, как звон бокала - 
Вдруг летит потоком, закипая, 
Разбиваясь вдребезги о скалы. 
Отступает, словно виновата, 
Тихо уходя, теряя силы... 
Отзовётся робкое легато, 
И заплачет сердце: "Было, было..." 
И опять атака бурным шквалом 
Бьётся в ночь, обрушивая стены, 
И отходит путником усталым - 
Так я слышу музыку Шопена.

Что за чудо - музыка Шопена! 
Что ещё способно на такое: 
Захлестнуть волной с кипящей пеной, 
Расплескаться светлою рекою. 
Светлые будить воспоминанья, 
Окуная в нежные ноктюрны, 
Отыскать на донышке сознанья 
Тайные серебряные струны. 
Полночь откликается слепая. 
Музыка - чиста, как звон бокала - 
Вдруг летит потоком, закипая, 
Разбиваясь вдребезги о скалы. 
Отступает, словно виновата, 
Тихо уходя, теряя силы... 
Отзовётся робкое легато, 
И заплачет сердце: "Было, было..." 
И опять атака бурным шквалом 
Бьётся в ночь, обрушивая стены, 
И отходит путником усталым - 
Так я слышу музыку Шопена.

Пускай твердят, что музыка бесценна – 
Но мне ценней и ближе опыт мой: 
Вы, господа, не слышали Шопена, 
Не вовремя пришедшего домой, 
Когда пришлось мне жалко и прилюдно 
Сползать из будуара по стене – 
А он многоэтажные этюды 
Талантливо орал вдогонку мне.

Это музыка?.. Нет – сон, 
наважденье, неброский свет. 
Желтый вечер так невесом, 
что застыл на мгновенье. След 
оставляет косой луч 
на небесной реке. Плыви 
вслед за ним – за утёсы туч, 
растворяясь в слепой любви. 
Нет ни времени, ни слов, 
только звук и густая даль. 
Даже стало добрее зло 
и немного слаще печаль. 
Это музыка? Нет – плеск 
тихих волн… может, песнь сирен. 
На огромной живой Земле 
так звучит для меня 
Шопен.

Слушая эФ Шопена, 
Я отхлебнул пивка... 
Лился "Ноктюрн", а пена 
Клеилась на щеках. 
Фортепиано пело, 
Пена шипела "ш-ш-ш-и..." 
Пиво - бальзам для тела, 
Музыка - для души. 
Я не шуршал газетой, 
А превратился в слух, 
Звуками му согретый... 
Пиво сказало "Плюх!" 
Мутно-хмельной напиток 
Стёк на ковёр с колен. 
Скалкой огреет Рита, 
А виноват Шопен.

Себя не помню понедельно я. 
Порой всплывают постепенно – 
Коляска, соска... Колыбельная, 
Причём хорошая – Шопена. 

Потом взросленье неизбежное, 
Проблемы валом отовсюду, 
Но вечно вспоминаю нежно я 
Шопена чудные этюды. 

Бегут года – какое бедствие! 
И с каждым годом – старше, старше... 
Не за горами путешествие 
С Шопена похоронным маршем.