весенний сад – нельзя без инструмента, 
садовой вилкой корни сорняка 
подцепишь – вот счастливые моменты, 
почти не напрягается рука. 

террариум в стволе – дом муравьиный 
(снаружи их избушка не видна), 
придется применить рецепт старинный – 
в дупло засыпать горсточку пшена. 

пусть будет сад цвести и наряжаться, 
и антиподами наполнится вполне, 
а нам еще на конкурсе сражаться 
и воду превратить хотя бы в снег. 

Людской террариум – не шахматная вилка, 
Ведь только с виду это – город-сад, 
Но чуть зевнёшь – получишь по затылку… 
Не сразу вспомнишь, был ли волосат.

Терабайты змеились, свиваясь в процессоре. 
Комментарии капали ядом в фейсбук. 
Лепестки осыпались на крышу скворечника 
в виртуальных садах на платформе ю-туб. 
Синтезировал краски и звуки. И запахи?! 
Где-то пахнет горелым… Скорей выключать! 
Дерну вилку, и сразу затихнет террариум, 
А за окнами ночь… и сирень… и вообще – благодать!

В гримёрке фокусника пыльный полумрак, 
овал зеркальный исцарапан, мёртво-бледен. 
С десяток звёзд ютит террариум окна. 
У рыбы лунной чешуя из белой меди 
звенит, касаясь тишины. 
Пуская дым 
через края тахты махровой, в аквагриме 
матёрый фокусник – разбитым и седым 
встречает утро без капризницы любимой. 
Пролив остатки коньяка в пустую тьму, 
с размаху ткнув холодной вилкой в мякоть стула, 
он жизнь прокручивал и думал: почему 
судьба трюкачно-виртуозно обманула? 

Всё мог – пустыню превратить в цветущий сад, 
пройти сквозь стены, спать в огне, и крепли чары. 
Подняться в рай, летать, тонуть, спуститься в ад... 

а вот любовью управлять – не получалось.

Террариум 

Все вышли в сад под кипень вишен. 
Среди пирушки одинок, 
Возился в лопухах щенок. 
Томился столик сохранивший 
Изящество точёных ног 
И жеребячье устремленье - 
Умчаться хоть на край земли 
От красных лиц, речей елейных. 
Да кто ж его отпустит… Пли! 
Шампанское стреляет. Вилки 
Фокстрот танцуют. Льётся тост. 
Медоточив соратник пылкий: 
"За Вас и Ваш великий пост!" 
Рябой хозяин дёрнул веком. 
"Попал...в террариум друзей". 
А столик думал: "Сколько змей 
таится в мыслях человека".

один султан – любитель насекомых, 
в саду террариум построил возле дома… 
и, вилкой тыкая в тарантула на блюде, 
он наплевал на то, что скажут люди. 

В гримёрке фокусника пыльный полумрак, 
овал зеркальный исцарапан, мёртво-бледен. 
С десяток звёзд ютит террариум окна. 
У рыбы лунной чешуя из белой меди 
звенит, касаясь тишины. 
Пуская дым 
через края тахты махровой, в аквагриме 
матёрый фокусник – разбитым и седым 
встречает утро без капризницы любимой. 
Пролив остатки коньяка в пустую тьму, 
с размаху ткнув холодной вилкой в мякоть стула, 
он жизнь прокручивал и думал: почему 
судьба трюкачно-виртуозно обманула? 

Всё мог – пустыню превратить в цветущий сад, 
пройти сквозь стены, спать в огне, и крепли чары. 
Подняться в рай, летать, тонуть, спуститься в ад... 

а вот любовью управлять – не получалось.

Людской террариум – не шахматная вилка, 
Ведь только с виду это – город-сад, 
Но чуть зевнёшь – получишь по затылку… 
Не сразу вспомнишь, был ли волосат.

В розетку – вилку. И полился свет 
В террариум – в приют мой неприметный, 
В котором я могу быть бесхребетной 
Улиткой, без искусственных сует: 

Среди привычных милых пустяков, 
В границах стен и доброго уклада, 
Среди цветов изнеженного сада, 
С мечтами из лучей и облаков. 

С такой красноречивой тишиной, 
Что силы нет её мне переслушать, 
Где образы – невидимые души 
Стихов моих беседуют со мной. 

О чём сегодня будет их рассказ? 
О чём часы поведают, тоскуя? 
О жизни ли, о тайне поцелуя 
Случится мой сегодня парафраз? 

И каждый раз - на те же вилы. 
Ревную до потери сна... 
Причины? Да, возможно были, 
А вдруг - придумала сама? 

Сомнение змеиным жалом 
Щекочет нервы, гложет ум, 
Я мелочной и склочной стала, 
А мир вокруг, как ты, угрюм. 

Любимый мой, подай мне руку, 
Спаси от ревности и зла, 
Верни в террариум змеюку, 
Что в сад эдемский заползла.

В гримёрке фокусника пыльный полумрак, 
овал зеркальный исцарапан, мёртво-бледен. 
С десяток звёзд ютит террариум окна. 
У рыбы лунной чешуя из белой меди 
звенит, касаясь тишины. 
Пуская дым 
через края тахты махровой, в аквагриме 
матёрый фокусник – разбитым и седым 
встречает утро без капризницы любимой. 
Пролив остатки коньяка в пустую тьму, 
с размаху ткнув холодной вилкой в мякоть стула, 
он жизнь прокручивал и думал: почему 
судьба трюкачно-виртуозно обманула? 

Всё мог – пустыню превратить в цветущий сад, 
пройти сквозь стены, спать в огне, и крепли чары. 
Подняться в рай, летать, тонуть, спуститься в ад... 

а вот любовью управлять – не получалось.

Монолог. 

Террариум, сынок, твой высший свет. 
Всё чопорно, фальшиво…Эти суши! 
И палки вместо вилок – сущий бред. 
Как будто ты китаец. Мир бездушен. 
Мне душно здесь. Не веришь, плачет мать. 
В саду уже давно созрели вишни. 
Ты не был уже сколько? Точно, пять. 
Концерты говоришь? И денег вышлешь… 
А воздух на деревне, а простор… 
Вареников налепим – творог с вишней. 
Забыл уже, поди, на них ты скор. 
Да разве б я приехал? Знаю, лишний. 
Мать жалко. Всё тоскует. На погост 
давно уже собралась, ждёт сыночка. 
А ты всё про контракт…И жизнь вразнос. 
Мужик ты или нет? Приедешь, точка.

В розетку – вилку. И полился свет 
В террариум – в приют мой неприметный, 
В котором я могу быть бесхребетной 
Улиткой, без искусственных сует: 

Среди привычных милых пустяков, 
В границах стен и доброго уклада, 
Среди цветов изнеженного сада, 
С мечтами из лучей и облаков. 

С такой красноречивой тишиной, 
Что силы нет её мне переслушать, 
Где образы – невидимые души 
Стихов моих беседуют со мной. 

О чём сегодня будет их рассказ? 
О чём часы поведают, тоскуя? 
О жизни ли, о тайне поцелуя 
Случится мой сегодня парафраз? 

В гримёрке фокусника пыльный полумрак, 
овал зеркальный исцарапан, мёртво-бледен. 
С десяток звёзд ютит террариум окна. 
У рыбы лунной чешуя из белой меди 
звенит, касаясь тишины. 
Пуская дым 
через края тахты махровой, в аквагриме 
матёрый фокусник – разбитым и седым 
встречает утро без капризницы любимой. 
Пролив остатки коньяка в пустую тьму, 
с размаху ткнув холодной вилкой в мякоть стула, 
он жизнь прокручивал и думал: почему 
судьба трюкачно-виртуозно обманула? 

Всё мог – пустыню превратить в цветущий сад, 
пройти сквозь стены, спать в огне, и крепли чары. 
Подняться в рай, летать, тонуть, спуститься в ад... 

а вот любовью управлять – не получалось.

Террариум 

Все вышли в сад под кипень вишен. 
Среди пирушки одинок, 
Возился в лопухах щенок. 
Томился столик сохранивший 
Изящество точёных ног 
И жеребячье устремленье - 
Умчаться хоть на край земли 
От красных лиц, речей елейных. 
Да кто ж его отпустит… Пли! 
Шампанское стреляет. Вилки 
Фокстрот танцуют. Льётся тост. 
Медоточив соратник пылкий: 
"За Вас и Ваш великий пост!" 
Рябой хозяин дёрнул веком. 
"Попал...в террариум друзей". 
А столик думал: "Сколько змей 
таится в мыслях человека".

В розетку – вилку. И полился свет 
В террариум – в приют мой неприметный, 
В котором я могу быть бесхребетной 
Улиткой, без искусственных сует: 

Среди привычных милых пустяков, 
В границах стен и доброго уклада, 
Среди цветов изнеженного сада, 
С мечтами из лучей и облаков. 

С такой красноречивой тишиной, 
Что силы нет её мне переслушать, 
Где образы – невидимые души 
Стихов моих беседуют со мной. 

О чём сегодня будет их рассказ? 
О чём часы поведают, тоскуя? 
О жизни ли, о тайне поцелуя 
Случится мой сегодня парафраз? 

В гримёрке фокусника пыльный полумрак, 
овал зеркальный исцарапан, мёртво-бледен. 
С десяток звёзд ютит террариум окна. 
У рыбы лунной чешуя из белой меди 
звенит, касаясь тишины. 
Пуская дым 
через края тахты махровой, в аквагриме 
матёрый фокусник – разбитым и седым 
встречает утро без капризницы любимой. 
Пролив остатки коньяка в пустую тьму, 
с размаху ткнув холодной вилкой в мякоть стула, 
он жизнь прокручивал и думал: почему 
судьба трюкачно-виртуозно обманула? 

Всё мог – пустыню превратить в цветущий сад, 
пройти сквозь стены, спать в огне, и крепли чары. 
Подняться в рай, летать, тонуть, спуститься в ад... 

а вот любовью управлять – не получалось.

Монолог. 

Террариум, сынок, твой высший свет. 
Всё чопорно, фальшиво…Эти суши! 
И палки вместо вилок – сущий бред. 
Как будто ты китаец. Мир бездушен. 
Мне душно здесь. Не веришь, плачет мать. 
В саду уже давно созрели вишни. 
Ты не был уже сколько? Точно, пять. 
Концерты говоришь? И денег вышлешь… 
А воздух на деревне, а простор… 
Вареников налепим – творог с вишней. 
Забыл уже, поди, на них ты скор. 
Да разве б я приехал? Знаю, лишний. 
Мать жалко. Всё тоскует. На погост 
давно уже собралась, ждёт сыночка. 
А ты всё про контракт…И жизнь вразнос. 
Мужик ты или нет? Приедешь, точка.

Ребро Нибенименедама 

Случилось всё в эдемском обезьяннике, 
Где вместо фиг, бананов – лебеда. 
Однажды бучу поднял бывший паинька- 
Орангутан Нибенименедам. 

Он вилкой ковырял ограду старую, 
И разомкнул замок в момент грозы, 
А змея-искусителя в террариум 
Загнал в объятья трепетной гюрзы. 

Угнал тарелку с голубой каёмкою 
Из сада и на Землю улетел. 
И Бог в сердцах промолвил слово ёмкое, 
Мол, туп отросток позвоночных тел. 

И если хомо снова где-то стравлены, 
Потомки ли Адама так бузят? 
Я копчиком клянусь и даже Дарвином, 
Что мы – потомки диких обезьян. 

Террариум 

Все вышли в сад под кипень вишен. 
Среди пирушки одинок, 
Возился в лопухах щенок. 
Томился столик сохранивший 
Изящество точёных ног 
И жеребячье устремленье - 
Умчаться хоть на край земли 
От красных лиц, речей елейных. 
Да кто ж его отпустит… Пли! 
Шампанское стреляет. Вилки 
Фокстрот танцуют. Льётся тост. 
Медоточив соратник пылкий: 
"За Вас и Ваш великий пост!" 
Рябой хозяин дёрнул веком. 
"Попал...в террариум друзей". 
А столик думал: "Сколько змей 
таится в мыслях человека".

Людской террариум – не шахматная вилка, 
Ведь только с виду это – город-сад, 
Но чуть зевнёшь – получишь по затылку… 
Не сразу вспомнишь, был ли волосат.

И каждый раз - на те же вилы. 
Ревную до потери сна... 
Причины? Да, возможно были, 
А вдруг - придумала сама? 

Сомнение змеиным жалом 
Щекочет нервы, гложет ум, 
Я мелочной и склочной стала, 
А мир вокруг, как ты, угрюм. 

Любимый мой, подай мне руку, 
Спаси от ревности и зла, 
Верни в террариум змеюку, 
Что в сад эдемский заползла.

Опять мне снился этот бред: 
В саду моём - змеиный рай, 
Вилок капусты на обед 
Я ел во сне. 
Гадалка только даст ответ - 
Что прочит разума игра, 
И от террариума бед 
Не ждать ли мне?

В гримёрке фокусника пыльный полумрак, 
овал зеркальный исцарапан, мёртво-бледен. 
С десяток звёзд ютит террариум окна. 
У рыбы лунной чешуя из белой меди 
звенит, касаясь тишины. 
Пуская дым 
через края тахты махровой, в аквагриме 
матёрый фокусник – разбитым и седым 
встречает утро без капризницы любимой. 
Пролив остатки коньяка в пустую тьму, 
с размаху ткнув холодной вилкой в мякоть стула, 
он жизнь прокручивал и думал: почему 
судьба трюкачно-виртуозно обманула? 

Всё мог – пустыню превратить в цветущий сад, 
пройти сквозь стены, спать в огне, и крепли чары. 
Подняться в рай, летать, тонуть, спуститься в ад... 

а вот любовью управлять – не получалось.

Монолог. 

Террариум, сынок, твой высший свет. 
Всё чопорно, фальшиво…Эти суши! 
И палки вместо вилок – сущий бред. 
Как будто ты китаец. Мир бездушен. 
Мне душно здесь. Не веришь, плачет мать. 
В саду уже давно созрели вишни. 
Ты не был уже сколько? Точно, пять. 
Концерты говоришь? И денег вышлешь… 
А воздух на деревне, а простор… 
Вареников налепим – творог с вишней. 
Забыл уже, поди, на них ты скор. 
Да разве б я приехал? Знаю, лишний. 
Мать жалко. Всё тоскует. На погост 
давно уже собралась, ждёт сыночка. 
А ты всё про контракт…И жизнь вразнос. 
Мужик ты или нет? Приедешь, точка.

В гримёрке фокусника пыльный полумрак, 
овал зеркальный исцарапан, мёртво-бледен. 
С десяток звёзд ютит террариум окна. 
У рыбы лунной чешуя из белой меди 
звенит, касаясь тишины. 
Пуская дым 
через края тахты махровой, в аквагриме 
матёрый фокусник – разбитым и седым 
встречает утро без капризницы любимой. 
Пролив остатки коньяка в пустую тьму, 
с размаху ткнув холодной вилкой в мякоть стула, 
он жизнь прокручивал и думал: почему 
судьба трюкачно-виртуозно обманула? 

Всё мог – пустыню превратить в цветущий сад, 
пройти сквозь стены, спать в огне, и крепли чары. 
Подняться в рай, летать, тонуть, спуститься в ад... 

а вот любовью управлять – не получалось.

Монолог. 

Террариум, сынок, твой высший свет. 
Всё чопорно, фальшиво…Эти суши! 
И палки вместо вилок – сущий бред. 
Как будто ты китаец. Мир бездушен. 
Мне душно здесь. Не веришь, плачет мать. 
В саду уже давно созрели вишни. 
Ты не был уже сколько? Точно, пять. 
Концерты говоришь? И денег вышлешь… 
А воздух на деревне, а простор… 
Вареников налепим – творог с вишней. 
Забыл уже, поди, на них ты скор. 
Да разве б я приехал? Знаю, лишний. 
Мать жалко. Всё тоскует. На погост 
давно уже собралась, ждёт сыночка. 
А ты всё про контракт…И жизнь вразнос. 
Мужик ты или нет? Приедешь, точка.

В гримёрке фокусника пыльный полумрак, 
овал зеркальный исцарапан, мёртво-бледен. 
С десяток звёзд ютит террариум окна. 
У рыбы лунной чешуя из белой меди 
звенит, касаясь тишины. 
Пуская дым 
через края тахты махровой, в аквагриме 
матёрый фокусник – разбитым и седым 
встречает утро без капризницы любимой. 
Пролив остатки коньяка в пустую тьму, 
с размаху ткнув холодной вилкой в мякоть стула, 
он жизнь прокручивал и думал: почему 
судьба трюкачно-виртуозно обманула? 

Всё мог – пустыню превратить в цветущий сад, 
пройти сквозь стены, спать в огне, и крепли чары. 
Подняться в рай, летать, тонуть, спуститься в ад... 

а вот любовью управлять – не получалось.

Ребро Нибенименедама 

Случилось всё в эдемском обезьяннике, 
Где вместо фиг, бананов – лебеда. 
Однажды бучу поднял бывший паинька- 
Орангутан Нибенименедам. 

Он вилкой ковырял ограду старую, 
И разомкнул замок в момент грозы, 
А змея-искусителя в террариум 
Загнал в объятья трепетной гюрзы. 

Угнал тарелку с голубой каёмкою 
Из сада и на Землю улетел. 
И Бог в сердцах промолвил слово ёмкое, 
Мол, туп отросток позвоночных тел. 

И если хомо снова где-то стравлены, 
Потомки ли Адама так бузят? 
Я копчиком клянусь и даже Дарвином, 
Что мы – потомки диких обезьян. 

Террариум 

Все вышли в сад под кипень вишен. 
Среди пирушки одинок, 
Возился в лопухах щенок. 
Томился столик сохранивший 
Изящество точёных ног 
И жеребячье устремленье - 
Умчаться хоть на край земли 
От красных лиц, речей елейных. 
Да кто ж его отпустит… Пли! 
Шампанское стреляет. Вилки 
Фокстрот танцуют. Льётся тост. 
Медоточив соратник пылкий: 
"За Вас и Ваш великий пост!" 
Рябой хозяин дёрнул веком. 
"Попал...в террариум друзей". 
А столик думал: "Сколько змей 
таится в мыслях человека".

В розетку – вилку. И полился свет 
В террариум – в приют мой неприметный, 
В котором я могу быть бесхребетной 
Улиткой, без искусственных сует: 

Среди привычных милых пустяков, 
В границах стен и доброго уклада, 
Среди цветов изнеженного сада, 
С мечтами из лучей и облаков. 

С такой красноречивой тишиной, 
Что силы нет её мне переслушать, 
Где образы – невидимые души 
Стихов моих беседуют со мной. 

О чём сегодня будет их рассказ? 
О чём часы поведают, тоскуя? 
О жизни ли, о тайне поцелуя 
Случится мой сегодня парафраз? 

Развилка, две дороги, серый камень - 
На камне надпись, что едва видна, 
(Ну вот и неожиданный экзамен) 
Гласит: "Направо - Свет, налево - Тьма". 

Кто выбрал свет, тот райский сад узреет, 
Излечится от всех земных тревог, 
А тьму избрал - не пожалей позднее, 
Всё потеряв, что сохранить бы мог. 

Быть может повернуть назад?.. Не дело 
В террариуме офиса скучать - 
Я слишком долго дома просидела 
И в сказку не смогу попасть опять.

И каждый раз - на те же вилы. 
Ревную до потери сна... 
Причины? Да, возможно были, 
А вдруг - придумала сама? 

Сомнение змеиным жалом 
Щекочет нервы, гложет ум, 
Я мелочной и склочной стала, 
А мир вокруг, как ты, угрюм. 

Любимый мой, подай мне руку, 
Спаси от ревности и зла, 
Верни в террариум змеюку, 
Что в сад эдемский заползла.

Терабайты змеились, свиваясь в процессоре. 
Комментарии капали ядом в фейсбук. 
Лепестки осыпались на крышу скворечника 
в виртуальных садах на платформе ю-туб. 
Синтезировал краски и звуки. И запахи?! 
Где-то пахнет горелым… Скорей выключать! 
Дерну вилку, и сразу затихнет террариум, 
А за окнами ночь… и сирень… и вообще – благодать!

В гримёрке фокусника пыльный полумрак, 
овал зеркальный исцарапан, мёртво-бледен. 
С десяток звёзд ютит террариум окна. 
У рыбы лунной чешуя из белой меди 
звенит, касаясь тишины. 
Пуская дым 
через края тахты махровой, в аквагриме 
матёрый фокусник – разбитым и седым 
встречает утро без капризницы любимой. 
Пролив остатки коньяка в пустую тьму, 
с размаху ткнув холодной вилкой в мякоть стула, 
он жизнь прокручивал и думал: почему 
судьба трюкачно-виртуозно обманула? 

Всё мог – пустыню превратить в цветущий сад, 
пройти сквозь стены, спать в огне, и крепли чары. 
Подняться в рай, летать, тонуть, спуститься в ад... 

а вот любовью управлять – не получалось.

Монолог. 

Террариум, сынок, твой высший свет. 
Всё чопорно, фальшиво…Эти суши! 
И палки вместо вилок – сущий бред. 
Как будто ты китаец. Мир бездушен. 
Мне душно здесь. Не веришь, плачет мать. 
В саду уже давно созрели вишни. 
Ты не был уже сколько? Точно, пять. 
Концерты говоришь? И денег вышлешь… 
А воздух на деревне, а простор… 
Вареников налепим – творог с вишней. 
Забыл уже, поди, на них ты скор. 
Да разве б я приехал? Знаю, лишний. 
Мать жалко. Всё тоскует. На погост 
давно уже собралась, ждёт сыночка. 
А ты всё про контракт…И жизнь вразнос. 
Мужик ты или нет? Приедешь, точка.

Ребро Нибенименедама 

Случилось всё в эдемском обезьяннике, 
Где вместо фиг, бананов – лебеда. 
Однажды бучу поднял бывший паинька- 
Орангутан Нибенименедам. 

Он вилкой ковырял ограду старую, 
И разомкнул замок в момент грозы, 
А змея-искусителя в террариум 
Загнал в объятья трепетной гюрзы. 

Угнал тарелку с голубой каёмкою 
Из сада и на Землю улетел. 
И Бог в сердцах промолвил слово ёмкое, 
Мол, туп отросток позвоночных тел. 

И если хомо снова где-то стравлены, 
Потомки ли Адама так бузят? 
Я копчиком клянусь и даже Дарвином, 
Что мы – потомки диких обезьян. 

Террариум 

Все вышли в сад под кипень вишен. 
Среди пирушки одинок, 
Возился в лопухах щенок. 
Томился столик сохранивший 
Изящество точёных ног 
И жеребячье устремленье - 
Умчаться хоть на край земли 
От красных лиц, речей елейных. 
Да кто ж его отпустит… Пли! 
Шампанское стреляет. Вилки 
Фокстрот танцуют. Льётся тост. 
Медоточив соратник пылкий: 
"За Вас и Ваш великий пост!" 
Рябой хозяин дёрнул веком. 
"Попал...в террариум друзей". 
А столик думал: "Сколько змей 
таится в мыслях человека".

В розетку – вилку. И полился свет 
В террариум – в приют мой неприметный, 
В котором я могу быть бесхребетной 
Улиткой, без искусственных сует: 

Среди привычных милых пустяков, 
В границах стен и доброго уклада, 
Среди цветов изнеженного сада, 
С мечтами из лучей и облаков. 

С такой красноречивой тишиной, 
Что силы нет её мне переслушать, 
Где образы – невидимые души 
Стихов моих беседуют со мной. 

О чём сегодня будет их рассказ? 
О чём часы поведают, тоскуя? 
О жизни ли, о тайне поцелуя 
Случится мой сегодня парафраз? 

Развилка, две дороги, серый камень - 
На камне надпись, что едва видна, 
(Ну вот и неожиданный экзамен) 
Гласит: "Направо - Свет, налево - Тьма". 

Кто выбрал свет, тот райский сад узреет, 
Излечится от всех земных тревог, 
А тьму избрал - не пожалей позднее, 
Всё потеряв, что сохранить бы мог. 

Быть может повернуть назад?.. Не дело 
В террариуме офиса скучать - 
Я слишком долго дома просидела 
И в сказку не смогу попасть опять.

И каждый раз - на те же вилы. 
Ревную до потери сна... 
Причины? Да, возможно были, 
А вдруг - придумала сама? 

Сомнение змеиным жалом 
Щекочет нервы, гложет ум, 
Я мелочной и склочной стала, 
А мир вокруг, как ты, угрюм. 

Любимый мой, подай мне руку, 
Спаси от ревности и зла, 
Верни в террариум змеюку, 
Что в сад эдемский заползла.

Террариум 

Все вышли в сад под кипень вишен. 
Среди пирушки одинок, 
Возился в лопухах щенок. 
Томился столик сохранивший 
Изящество точёных ног 
И жеребячье устремленье - 
Умчаться хоть на край земли 
От красных лиц, речей елейных. 
Да кто ж его отпустит… Пли! 
Шампанское стреляет. Вилки 
Фокстрот танцуют. Льётся тост. 
Медоточив соратник пылкий: 
"За Вас и Ваш великий пост!" 
Рябой хозяин дёрнул веком. 
"Попал...в террариум друзей". 
А столик думал: "Сколько змей 
таится в мыслях человека".

Развилка, две дороги, серый камень - 
На камне надпись, что едва видна, 
(Ну вот и неожиданный экзамен) 
Гласит: "Направо - Свет, налево - Тьма". 

Кто выбрал свет, тот райский сад узреет, 
Излечится от всех земных тревог, 
А тьму избрал - не пожалей позднее, 
Всё потеряв, что сохранить бы мог. 

Быть может повернуть назад?.. Не дело 
В террариуме офиса скучать - 
Я слишком долго дома просидела 
И в сказку не смогу попасть опять.

И каждый раз - на те же вилы. 
Ревную до потери сна... 
Причины? Да, возможно были, 
А вдруг - придумала сама? 

Сомнение змеиным жалом 
Щекочет нервы, гложет ум, 
Я мелочной и склочной стала, 
А мир вокруг, как ты, угрюм. 

Любимый мой, подай мне руку, 
Спаси от ревности и зла, 
Верни в террариум змеюку, 
Что в сад эдемский заползла.

Террариум 

Все вышли в сад под кипень вишен. 
Среди пирушки одинок, 
Возился в лопухах щенок. 
Томился столик сохранивший 
Изящество точёных ног 
И жеребячье устремленье - 
Умчаться хоть на край земли 
От красных лиц, речей елейных. 
Да кто ж его отпустит… Пли! 
Шампанское стреляет. Вилки 
Фокстрот танцуют. Льётся тост. 
Медоточив соратник пылкий: 
"За Вас и Ваш великий пост!" 
Рябой хозяин дёрнул веком. 
"Попал...в террариум друзей". 
А столик думал: "Сколько змей 
таится в мыслях человека".

В розетку – вилку. И полился свет 
В террариум – в приют мой неприметный, 
В котором я могу быть бесхребетной 
Улиткой, без искусственных сует: 

Среди привычных милых пустяков, 
В границах стен и доброго уклада, 
Среди цветов изнеженного сада, 
С мечтами из лучей и облаков. 

С такой красноречивой тишиной, 
Что силы нет её мне переслушать, 
Где образы – невидимые души 
Стихов моих беседуют со мной. 

О чём сегодня будет их рассказ? 
О чём часы поведают, тоскуя? 
О жизни ли, о тайне поцелуя 
Случится мой сегодня парафраз? 

Терабайты змеились, свиваясь в процессоре. 
Комментарии капали ядом в фейсбук. 
Лепестки осыпались на крышу скворечника 
в виртуальных садах на платформе ю-туб. 
Синтезировал краски и звуки. И запахи?! 
Где-то пахнет горелым… Скорей выключать! 
Дерну вилку, и сразу затихнет террариум, 
А за окнами ночь… и сирень… и вообще – благодать!

В гримёрке фокусника пыльный полумрак, 
овал зеркальный исцарапан, мёртво-бледен. 
С десяток звёзд ютит террариум окна. 
У рыбы лунной чешуя из белой меди 
звенит, касаясь тишины. 
Пуская дым 
через края тахты махровой, в аквагриме 
матёрый фокусник – разбитым и седым 
встречает утро без капризницы любимой. 
Пролив остатки коньяка в пустую тьму, 
с размаху ткнув холодной вилкой в мякоть стула, 
он жизнь прокручивал и думал: почему 
судьба трюкачно-виртуозно обманула? 

Всё мог – пустыню превратить в цветущий сад, 
пройти сквозь стены, спать в огне, и крепли чары. 
Подняться в рай, летать, тонуть, спуститься в ад... 

а вот любовью управлять – не получалось.

Террариум 

Все вышли в сад под кипень вишен. 
Среди пирушки одинок, 
Возился в лопухах щенок. 
Томился столик сохранивший 
Изящество точёных ног 
И жеребячье устремленье - 
Умчаться хоть на край земли 
От красных лиц, речей елейных. 
Да кто ж его отпустит… Пли! 
Шампанское стреляет. Вилки 
Фокстрот танцуют. Льётся тост. 
Медоточив соратник пылкий: 
"За Вас и Ваш великий пост!" 
Рябой хозяин дёрнул веком. 
"Попал...в террариум друзей". 
А столик думал: "Сколько змей 
таится в мыслях человека".

В розетку – вилку. И полился свет 
В террариум – в приют мой неприметный, 
В котором я могу быть бесхребетной 
Улиткой, без искусственных сует: 

Среди привычных милых пустяков, 
В границах стен и доброго уклада, 
Среди цветов изнеженного сада, 
С мечтами из лучей и облаков. 

С такой красноречивой тишиной, 
Что силы нет её мне переслушать, 
Где образы – невидимые души 
Стихов моих беседуют со мной. 

О чём сегодня будет их рассказ? 
О чём часы поведают, тоскуя? 
О жизни ли, о тайне поцелуя 
Случится мой сегодня парафраз? 

Развилка, две дороги, серый камень - 
На камне надпись, что едва видна, 
(Ну вот и неожиданный экзамен) 
Гласит: "Направо - Свет, налево - Тьма". 

Кто выбрал свет, тот райский сад узреет, 
Излечится от всех земных тревог, 
А тьму избрал - не пожалей позднее, 
Всё потеряв, что сохранить бы мог. 

Быть может повернуть назад?.. Не дело 
В террариуме офиса скучать - 
Я слишком долго дома просидела 
И в сказку не смогу попасть опять.

И каждый раз - на те же вилы. 
Ревную до потери сна... 
Причины? Да, возможно были, 
А вдруг - придумала сама? 

Сомнение змеиным жалом 
Щекочет нервы, гложет ум, 
Я мелочной и склочной стала, 
А мир вокруг, как ты, угрюм. 

Любимый мой, подай мне руку, 
Спаси от ревности и зла, 
Верни в террариум змеюку, 
Что в сад эдемский заползла.

В гримёрке фокусника пыльный полумрак, 
овал зеркальный исцарапан, мёртво-бледен. 
С десяток звёзд ютит террариум окна. 
У рыбы лунной чешуя из белой меди 
звенит, касаясь тишины. 
Пуская дым 
через края тахты махровой, в аквагриме 
матёрый фокусник – разбитым и седым 
встречает утро без капризницы любимой. 
Пролив остатки коньяка в пустую тьму, 
с размаху ткнув холодной вилкой в мякоть стула, 
он жизнь прокручивал и думал: почему 
судьба трюкачно-виртуозно обманула? 

Всё мог – пустыню превратить в цветущий сад, 
пройти сквозь стены, спать в огне, и крепли чары. 
Подняться в рай, летать, тонуть, спуститься в ад... 

а вот любовью управлять – не получалось.

Монолог. 

Террариум, сынок, твой высший свет. 
Всё чопорно, фальшиво…Эти суши! 
И палки вместо вилок – сущий бред. 
Как будто ты китаец. Мир бездушен. 
Мне душно здесь. Не веришь, плачет мать. 
В саду уже давно созрели вишни. 
Ты не был уже сколько? Точно, пять. 
Концерты говоришь? И денег вышлешь… 
А воздух на деревне, а простор… 
Вареников налепим – творог с вишней. 
Забыл уже, поди, на них ты скор. 
Да разве б я приехал? Знаю, лишний. 
Мать жалко. Всё тоскует. На погост 
давно уже собралась, ждёт сыночка. 
А ты всё про контракт…И жизнь вразнос. 
Мужик ты или нет? Приедешь, точка.

Ребро Нибенименедама 

Случилось всё в эдемском обезьяннике, 
Где вместо фиг, бананов – лебеда. 
Однажды бучу поднял бывший паинька- 
Орангутан Нибенименедам. 

Он вилкой ковырял ограду старую, 
И разомкнул замок в момент грозы, 
А змея-искусителя в террариум 
Загнал в объятья трепетной гюрзы. 

Угнал тарелку с голубой каёмкою 
Из сада и на Землю улетел. 
И Бог в сердцах промолвил слово ёмкое, 
Мол, туп отросток позвоночных тел. 

И если хомо снова где-то стравлены, 
Потомки ли Адама так бузят? 
Я копчиком клянусь и даже Дарвином, 
Что мы – потомки диких обезьян.