Бывший 

Он ловил не рыбу, а звёзды-память, 
Что вчера упали на дно реки. 
Он не стал, как многие, сети ставить — 
Сладким пловом память кормил с руки. 

А в глазах тоска затаилась волчья, 
Глубоко запрятались в них года. 
Подлетали звёзды, смотрели молча: 
Вот чудак старик, голова седа — 

Бывший первый парень, красавец бывший, 
Бывший муж, отец... А теперь никто. 
Осыпаясь, звёзды скользят по крыше, 
На песчаном дне подводя итог.

Забросив удочку в созвездье Рыб 
Ждал клёва месяц. Быстро холодало. 
И, не заметив, понабрался вдрызг 
Весеннего напитка мал-помалу. 

Смеялись кучевые облака, 
Похожие на порционы плова, 
Над глупостями горе-рыбака 
И перспективами его улова. 

Проказник - ветер дёргал поплавок 
И затихал, как будто бы и не был. 
А месяц до утра так и не смог 
Ни малой рыбки вытянуть из неба.

Этот снег 

Саид, собрав старания в сугробы, 
стоит среди зимы, разинув рот… 
А снег ещё настойчивей идёт, 
пятная мандаринность новой робы. 
Невиданная щедрость русских зим 
как чуждый перевёртыш жизни бывшей – 
в Ташкенте осыпались с неба вишни, 
черешня, абрикосы и кизил... 

Сочится рыбный запах из столовой 
и вкусно оседает на бульвар. 
А в съёмной неуютности Гюльнар 
баранину разделала для плова, 
промыла рис и села у плиты… 
Её страшит чужая жизнь и стужа. 
А этот снег – разнузданный, ненужный, 
как будто прямо в сердце ей летит.

Вкусна маринка - "горния форель" - так горделиво местный называет, 
Где в январе весенняя капель, и лето полыхающее с мая. 
У девочки чумазой, в летний зной, белеют зубы, но темнеет кожа. 
Собраться и в какой-то выходной, уехать в день с другими не похожий... 
А там купаться, грезить и мечтать под голубым в начале лета небом, 
Тюльпана стебель с хрустом отрывать и рыбу прикормить немного хлебом. 
И живы все и столько впереди - неузнанного, радостного счастья. 
Оно теплом теперь в моей груди, что греет в петербургское ненастье. 
У прошлого всегда конечен срок, и как его продлить - никто не знает. 
Из яблони привитой на дичок, из семечка - дичок произрастает. 
Прижился где-то, корни вглубь пустил, но бывшее осталось неизменным. 
Вчера Ахмед нас пловом угостил из северных баранов - хладновенных.

Сила любви 

Нас познакомил интернет, 
Мы с ней часами говорили, 
Всё обсуждали – сказки, были, 
Признался ей, что я – поэт, 
Свободны – ни мужей, ни жён, 
Она – хозяйка ресторана. 
Поэтому отнюдь не странно, 
Что в ресторан был приглашён... 

Я ел позавчерашний плов, 
По вкусу бывший раньше рыбой, 
И говорил ей вслух: «Спасибо! 
Прелестно, у меня нет слов! 
Какой изысканный улов 
Сегодня в Вашем ресторане, 
Куда там рябчикам в сметане, 
Я повторить заказ готов!»

Мой 

Бывший царский полковник, 
Привыкший есть красную рыбу, 
Завсегдатай театров, искавший любовь балерин, 
Ты за плова половник 
Теперь говоришь мне «спасибо», 
Пьёшь обычную водку и вкус позабыл осетрин. 

Бывший царский полковник, 
В бою ты, наверно, был смелым. 
В госпитальной палате ты звал меня просто – сестрой. 
А потом я на дровнях 
К себе увезла от расстрела – 
Защищавшего прежний, зачем-то разрушенный, строй. 

Бывший царский полковник, 
Безногий, красивый. И мой.

Забросив удочку в созвездье Рыб 
Ждал клёва месяц. Быстро холодало. 
И, не заметив, понабрался вдрызг 
Весеннего напитка мал-помалу. 

Смеялись кучевые облака, 
Похожие на порционы плова, 
Над глупостями горе-рыбака 
И перспективами его улова. 

Проказник - ветер дёргал поплавок 
И затихал, как будто бы и не был. 
А месяц до утра так и не смог 
Ни малой рыбки вытянуть из неба.

Бывших матросов нет 

Солнце спустилось к морю, 
густо рассыпав блики. 
День завершился тихо, 
в кружку плеснув закат… 

Всё, что на суше – вздорно, 
всё, что без моря – дико! 
Быть на волне – не прихоть, 
тем, кто в порту зачах. 

Снова сижу у пирса, 
дряхлый, седой, ненужный. 
Плавал когда-то рыбой 
и покорил весь свет… 

Стал сухопутной крысой – 
пиво и плов на ужин... 
Кем бы на суше ни был – 
Бывших матросов нет!

Неожиданно пала стужа, 
Стало небо светлей и выше. 
Замерзают льдинками в лужах 
Тени сказок, когда-то бывших 
Нет, не вымыслом - только былью, 
Собирая мир воедино... 
... Я иду по дороге пыльной 
Кушать плов, болтать с Алладином. 

А реальность нависла глыбой, 
Скрыв виденья Европ и Азий. 
Я обманчиво-сонной рыбой 
Погружаюсь на дно фантазий.

Этот снег 

Саид, собрав старания в сугробы, 
стоит среди зимы, разинув рот… 
А снег ещё настойчивей идёт, 
пятная мандаринность новой робы. 
Невиданная щедрость русских зим 
как чуждый перевёртыш жизни бывшей – 
в Ташкенте осыпались с неба вишни, 
черешня, абрикосы и кизил... 

Сочится рыбный запах из столовой 
и вкусно оседает на бульвар. 
А в съёмной неуютности Гюльнар 
баранину разделала для плова, 
промыла рис и села у плиты… 
Её страшит чужая жизнь и стужа. 
А этот снег – разнузданный, ненужный, 
как будто прямо в сердце ей летит.

Сейсмические рыбки 

Ещё рассветный луч не тронул храм 
и красных скал потёртые хачкары, 
а придорожный домик-ресторан 
и молчаливый сын врача, Арам, 
разносят дым бараньего навара. 

В тандыре разрумянились хлеба, 
мать чистит авелук для плова с полбой, 
всё сетуя о бывших погребах, 
в которых не осталось ни следа 
от щедро разродившегося года. 

– Арам, ты помнишь, как любил отец 
осенний запах виноградных листьев? 
...безумных рыб мелькающий свинец – 
задолго до толчков под шумной ТЭЦ? 

– Не надо, мама. Думай о туристах.

Соцсети 

Бывало прежде - девушки гадали, 
И слово «приворот» срывалось с губ, 
А нынче нам развеют все печали 
Соцсети и всеведущий «Ютуб». 

Сказал «Ютуб»: «В нем главное - желудок, 
Дорога к сердцу через пищевод, 
Мужчина к сытной пище очень чуток, 
Еда вот самый лучший приворот!» 

В кулинарии я сильна не очень, 
Не спец по всяким пирогам и щам, 
Но мне рецепт «В контакте» дали точный. 
«И больше перца!» - выдал «Инстаграм». 

Но что случилось с милым? Плов отведав, 
С открытым ртом, как рыба на мели, 
Сбежал он от меня и от обеда. 
О! Сети, сети! Как вы подвели!

Вкусна маринка - "горния форель" - так горделиво местный называет, 
Где в январе весенняя капель, и лето полыхающее с мая. 
У девочки чумазой, в летний зной, белеют зубы, но темнеет кожа. 
Собраться и в какой-то выходной, уехать в день с другими не похожий... 
А там купаться, грезить и мечтать под голубым в начале лета небом, 
Тюльпана стебель с хрустом отрывать и рыбу прикормить немного хлебом. 
И живы все и столько впереди - неузнанного, радостного счастья. 
Оно теплом теперь в моей груди, что греет в петербургское ненастье. 
У прошлого всегда конечен срок, и как его продлить - никто не знает. 
Из яблони привитой на дичок, из семечка - дичок произрастает. 
Прижился где-то, корни вглубь пустил, но бывшее осталось неизменным. 
Вчера Ахмед нас пловом угостил из северных баранов - хладновенных.

Слышу от нового: "Чмоки... Спасибо. 
Милая, солнышко... Сходим в кино..." 
А из беседки за окнами: "Рыба!" - 
Это мой бывший стучит в домино. 

Режется гад! На окошки не смотрит. 
Или забыл, или делает вид? 
Грубый мужлан, презирающий "Орбит", 
Галстук, парфюм. "На хрена?" - говорит. 

Грубый - но сильный. И чинит он кровли. 
Кстати, течёт... А зима у ворот... 
Губы подкрашу и плов приготовлю: 
Может, вернётся - на запах придёт?.. 

С рюшками фартучек новый надену. 
Сделаю с перчиком соус к лещу. 
Выпьем, поплачу... И, может измену 
Он мне простит, и его я прощу.

Забросив удочку в созвездье Рыб 
Ждал клёва месяц. Быстро холодало. 
И, не заметив, понабрался вдрызг 
Весеннего напитка мал-помалу. 

Смеялись кучевые облака, 
Похожие на порционы плова, 
Над глупостями горе-рыбака 
И перспективами его улова. 

Проказник - ветер дёргал поплавок 
И затихал, как будто бы и не был. 
А месяц до утра так и не смог 
Ни малой рыбки вытянуть из неба.

Неожиданно пала стужа, 
Стало небо светлей и выше. 
Замерзают льдинками в лужах 
Тени сказок, когда-то бывших 
Нет, не вымыслом - только былью, 
Собирая мир воедино... 
... Я иду по дороге пыльной 
Кушать плов, болтать с Алладином. 

А реальность нависла глыбой, 
Скрыв виденья Европ и Азий. 
Я обманчиво-сонной рыбой 
Погружаюсь на дно фантазий.

Этот снег 

Саид, собрав старания в сугробы, 
стоит среди зимы, разинув рот… 
А снег ещё настойчивей идёт, 
пятная мандаринность новой робы. 
Невиданная щедрость русских зим 
как чуждый перевёртыш жизни бывшей – 
в Ташкенте осыпались с неба вишни, 
черешня, абрикосы и кизил... 

Сочится рыбный запах из столовой 
и вкусно оседает на бульвар. 
А в съёмной неуютности Гюльнар 
баранину разделала для плова, 
промыла рис и села у плиты… 
Её страшит чужая жизнь и стужа. 
А этот снег – разнузданный, ненужный, 
как будто прямо в сердце ей летит.

Сейсмические рыбки 

Ещё рассветный луч не тронул храм 
и красных скал потёртые хачкары, 
а придорожный домик-ресторан 
и молчаливый сын врача, Арам, 
разносят дым бараньего навара. 

В тандыре разрумянились хлеба, 
мать чистит авелук для плова с полбой, 
всё сетуя о бывших погребах, 
в которых не осталось ни следа 
от щедро разродившегося года. 

– Арам, ты помнишь, как любил отец 
осенний запах виноградных листьев? 
...безумных рыб мелькающий свинец – 
задолго до толчков под шумной ТЭЦ? 

– Не надо, мама. Думай о туристах.

Соцсети 

Бывало прежде - девушки гадали, 
И слово «приворот» срывалось с губ, 
А нынче нам развеют все печали 
Соцсети и всеведущий «Ютуб». 

Сказал «Ютуб»: «В нем главное - желудок, 
Дорога к сердцу через пищевод, 
Мужчина к сытной пище очень чуток, 
Еда вот самый лучший приворот!» 

В кулинарии я сильна не очень, 
Не спец по всяким пирогам и щам, 
Но мне рецепт «В контакте» дали точный. 
«И больше перца!» - выдал «Инстаграм». 

Но что случилось с милым? Плов отведав, 
С открытым ртом, как рыба на мели, 
Сбежал он от меня и от обеда. 
О! Сети, сети! Как вы подвели!

Пурга 

Пурга примчалась утром. Постучалась, 
Бесцеремонно подняла с постели, 
Окно завесила, оставив малость, 
Чтобы её проказы разглядели. 
А за окном гигантский снежный кокон, 
И корабли, когда-то бывшие домами, 
Плывут. Сигналят тусклым светом окон, 
Остерегаясь стукнуться боками. 
Деревья мечутся, бросая ветки, 
Как дань осатаневшему ненастью, 
Сутулится во мгле прохожий редкий, 
В дороге оказавшийся к несчастью. 
Сейчас бы рыбкой вновь под одеяло! 
А перед этим плову бы неплохо. 
Пурга в ответ сильней загрохотала, 
Но показалось мне, что это хохот.

Слышу от нового: "Чмоки... Спасибо. 
Милая, солнышко... Сходим в кино..." 
А из беседки за окнами: "Рыба!" - 
Это мой бывший стучит в домино. 

Режется гад! На окошки не смотрит. 
Или забыл, или делает вид? 
Грубый мужлан, презирающий "Орбит", 
Галстук, парфюм. "На хрена?" - говорит. 

Грубый - но сильный. И чинит он кровли. 
Кстати, течёт... А зима у ворот... 
Губы подкрашу и плов приготовлю: 
Может, вернётся - на запах придёт?.. 

С рюшками фартучек новый надену. 
Сделаю с перчиком соус к лещу. 
Выпьем, поплачу... И, может измену 
Он мне простит, и его я прощу.

Бывший 

Он ловил не рыбу, а звёзды-память, 
Что вчера упали на дно реки. 
Он не стал, как многие, сети ставить — 
Сладким пловом память кормил с руки. 

А в глазах тоска затаилась волчья, 
Глубоко запрятались в них года. 
Подлетали звёзды, смотрели молча: 
Вот чудак старик, голова седа — 

Бывший первый парень, красавец бывший, 
Бывший муж, отец... А теперь никто. 
Осыпаясь, звёзды скользят по крыше, 
На песчаном дне подводя итог.

Сосед мой хвастал: сказочный улов, 
я из него сварганил рыбный плов! 
Не надо вешать мне лапшу на уши: 
хвалёный плов - остатки бывших суши.

Мой 

Бывший царский полковник, 
Привыкший есть красную рыбу, 
Завсегдатай театров, искавший любовь балерин, 
Ты за плова половник 
Теперь говоришь мне «спасибо», 
Пьёшь обычную водку и вкус позабыл осетрин. 

Бывший царский полковник, 
В бою ты, наверно, был смелым. 
В госпитальной палате ты звал меня просто – сестрой. 
А потом я на дровнях 
К себе увезла от расстрела – 
Защищавшего прежний, зачем-то разрушенный, строй. 

Бывший царский полковник, 
Безногий, красивый. И мой.

Туманились глаза великого француза 
в гробу почёта уважительной тоской 
когда в туман по "перешейку" Лаперуза 
прошёл под парусом впервые Невельской 
и рыба Сахалина островом на карту 
вплыла без всяких "полу-" на века, пока 
граф Витте южный Полу-Сахалин в азарте 
не выменял на мир, который Сталин в Ялте 
столь ядовито смял, с Японией на карту 
поставив связи, слово передав войскам, 
а бывший мининделом Шеварнадзе праздник 
возврата для соседей не успел, проказник, 
подать (Неужто как грузинский плов был прост?). 
Наш, айно-нивхский в прошлом, остров Сахалин 
сутьбой занятен словно полуостров Крым.

Забросив удочку в созвездье Рыб 
Ждал клёва месяц. Быстро холодало. 
И, не заметив, понабрался вдрызг 
Весеннего напитка мал-помалу. 

Смеялись кучевые облака, 
Похожие на порционы плова, 
Над глупостями горе-рыбака 
И перспективами его улова. 

Проказник - ветер дёргал поплавок 
И затихал, как будто бы и не был. 
А месяц до утра так и не смог 
Ни малой рыбки вытянуть из неба.

Бывших матросов нет 

Солнце спустилось к морю, 
густо рассыпав блики. 
День завершился тихо, 
в кружку плеснув закат… 

Всё, что на суше – вздорно, 
всё, что без моря – дико! 
Быть на волне – не прихоть, 
тем, кто в порту зачах. 

Снова сижу у пирса, 
дряхлый, седой, ненужный. 
Плавал когда-то рыбой 
и покорил весь свет… 

Стал сухопутной крысой – 
пиво и плов на ужин... 
Кем бы на суше ни был – 
Бывших матросов нет!

Неожиданно пала стужа, 
Стало небо светлей и выше. 
Замерзают льдинками в лужах 
Тени сказок, когда-то бывших 
Нет, не вымыслом - только былью, 
Собирая мир воедино... 
... Я иду по дороге пыльной 
Кушать плов, болтать с Алладином. 

А реальность нависла глыбой, 
Скрыв виденья Европ и Азий. 
Я обманчиво-сонной рыбой 
Погружаюсь на дно фантазий.

Этот снег 

Саид, собрав старания в сугробы, 
стоит среди зимы, разинув рот… 
А снег ещё настойчивей идёт, 
пятная мандаринность новой робы. 
Невиданная щедрость русских зим 
как чуждый перевёртыш жизни бывшей – 
в Ташкенте осыпались с неба вишни, 
черешня, абрикосы и кизил... 

Сочится рыбный запах из столовой 
и вкусно оседает на бульвар. 
А в съёмной неуютности Гюльнар 
баранину разделала для плова, 
промыла рис и села у плиты… 
Её страшит чужая жизнь и стужа. 
А этот снег – разнузданный, ненужный, 
как будто прямо в сердце ей летит.

Сейсмические рыбки 

Ещё рассветный луч не тронул храм 
и красных скал потёртые хачкары, 
а придорожный домик-ресторан 
и молчаливый сын врача, Арам, 
разносят дым бараньего навара. 

В тандыре разрумянились хлеба, 
мать чистит авелук для плова с полбой, 
всё сетуя о бывших погребах, 
в которых не осталось ни следа 
от щедро разродившегося года. 

– Арам, ты помнишь, как любил отец 
осенний запах виноградных листьев? 
...безумных рыб мелькающий свинец – 
задолго до толчков под шумной ТЭЦ? 

– Не надо, мама. Думай о туристах.

Пурга 

Пурга примчалась утром. Постучалась, 
Бесцеремонно подняла с постели, 
Окно завесила, оставив малость, 
Чтобы её проказы разглядели. 
А за окном гигантский снежный кокон, 
И корабли, когда-то бывшие домами, 
Плывут. Сигналят тусклым светом окон, 
Остерегаясь стукнуться боками. 
Деревья мечутся, бросая ветки, 
Как дань осатаневшему ненастью, 
Сутулится во мгле прохожий редкий, 
В дороге оказавшийся к несчастью. 
Сейчас бы рыбкой вновь под одеяло! 
А перед этим плову бы неплохо. 
Пурга в ответ сильней загрохотала, 
Но показалось мне, что это хохот.

Слышу от нового: "Чмоки... Спасибо. 
Милая, солнышко... Сходим в кино..." 
А из беседки за окнами: "Рыба!" - 
Это мой бывший стучит в домино. 

Режется гад! На окошки не смотрит. 
Или забыл, или делает вид? 
Грубый мужлан, презирающий "Орбит", 
Галстук, парфюм. "На хрена?" - говорит. 

Грубый - но сильный. И чинит он кровли. 
Кстати, течёт... А зима у ворот... 
Губы подкрашу и плов приготовлю: 
Может, вернётся - на запах придёт?.. 

С рюшками фартучек новый надену. 
Сделаю с перчиком соус к лещу. 
Выпьем, поплачу... И, может измену 
Он мне простит, и его я прощу.

Я профессию сменила б... 

Поколение всезнаек, 
На дипломы не глядят 
И профессии считают, 
Как по осени цыплят. 

Дворник держит ювелирный, 
Бывший киллер — продавец, 
Патанатом создал фирму 
По слиянию сердец. 

И сапожник нынче повар: 
Жарит рыбу, варит плов, 
Разбирается в рокфорах 
И в пирожных — будь здоров! 

Без руля и без ветрила 
Все кружат, как флюгера. 

Я профессию сменила б, 
Но на пенсию пора.

Забросив удочку в созвездье Рыб 
Ждал клёва месяц. Быстро холодало. 
И, не заметив, понабрался вдрызг 
Весеннего напитка мал-помалу. 

Смеялись кучевые облака, 
Похожие на порционы плова, 
Над глупостями горе-рыбака 
И перспективами его улова. 

Проказник - ветер дёргал поплавок 
И затихал, как будто бы и не был. 
А месяц до утра так и не смог 
Ни малой рыбки вытянуть из неба.

Бывших матросов нет 

Солнце спустилось к морю, 
густо рассыпав блики. 
День завершился тихо, 
в кружку плеснув закат… 

Всё, что на суше – вздорно, 
всё, что без моря – дико! 
Быть на волне – не прихоть, 
тем, кто в порту зачах. 

Снова сижу у пирса, 
дряхлый, седой, ненужный. 
Плавал когда-то рыбой 
и покорил весь свет… 

Стал сухопутной крысой – 
пиво и плов на ужин... 
Кем бы на суше ни был – 
Бывших матросов нет!

Этот снег 

Саид, собрав старания в сугробы, 
стоит среди зимы, разинув рот… 
А снег ещё настойчивей идёт, 
пятная мандаринность новой робы. 
Невиданная щедрость русских зим 
как чуждый перевёртыш жизни бывшей – 
в Ташкенте осыпались с неба вишни, 
черешня, абрикосы и кизил... 

Сочится рыбный запах из столовой 
и вкусно оседает на бульвар. 
А в съёмной неуютности Гюльнар 
баранину разделала для плова, 
промыла рис и села у плиты… 
Её страшит чужая жизнь и стужа. 
А этот снег – разнузданный, ненужный, 
как будто прямо в сердце ей летит.

Сейсмические рыбки 

Ещё рассветный луч не тронул храм 
и красных скал потёртые хачкары, 
а придорожный домик-ресторан 
и молчаливый сын врача, Арам, 
разносят дым бараньего навара. 

В тандыре разрумянились хлеба, 
мать чистит авелук для плова с полбой, 
всё сетуя о бывших погребах, 
в которых не осталось ни следа 
от щедро разродившегося года. 

– Арам, ты помнишь, как любил отец 
осенний запах виноградных листьев? 
...безумных рыб мелькающий свинец – 
задолго до толчков под шумной ТЭЦ? 

– Не надо, мама. Думай о туристах.

Надёжная броня у тонкой кожи рыбьей,
Скользит из рук и плюх! Не удержать улов...
Лишь всплеск! И на воде - круги, зигзаги зыби
Покрылась рябью вдруг, как маслом жирный плов.

И нет надежд найти, поймать, закрыть, упрятать,
Накинуть бы лассо на вас, упрямец мой,
Привыкли к воле вы... Всё с горки, да накатом...
Не пуганы сумой, не скованы тюрьмой,

Прощёны навсегда, у вас в дружках Всевышний,
В глаза не посмотреть - ваш взгляд неуловим...
Не настоящий вы, не будущий, не бывший,
Вас просто...как бы нет...мой милый 
...рыба-мим...

Мой бывший – повар в ресторане, 
Готовит рыбу, варит плов… 
И пусть живет с другою Маней, 
Но угостить всегда готов.

Бывший 

Он ловил не рыбу, а звёзды-память, 
Что вчера упали на дно реки. 
Он не стал, как многие, сети ставить — 
Сладким пловом память кормил с руки. 

А в глазах тоска затаилась волчья, 
Глубоко запрятались в них года. 
Подлетали звёзды, смотрели молча: 
Вот чудак старик, голова седа — 

Бывший первый парень, красавец бывший, 
Бывший муж, отец... А теперь никто. 
Осыпаясь, звёзды скользят по крыше, 
На песчаном дне подводя итог.

Сосед мой хвастал: сказочный улов, 
я из него сварганил рыбный плов! 
Не надо вешать мне лапшу на уши: 
хвалёный плов - остатки бывших суши.

Забросив удочку в созвездье Рыб 
Ждал клёва месяц. Быстро холодало. 
И, не заметив, понабрался вдрызг 
Весеннего напитка мал-помалу. 

Смеялись кучевые облака, 
Похожие на порционы плова, 
Над глупостями горе-рыбака 
И перспективами его улова. 

Проказник - ветер дёргал поплавок 
И затихал, как будто бы и не был. 
А месяц до утра так и не смог 
Ни малой рыбки вытянуть из неба.

Бывших матросов нет 

Солнце спустилось к морю, 
густо рассыпав блики. 
День завершился тихо, 
в кружку плеснув закат… 

Всё, что на суше – вздорно, 
всё, что без моря – дико! 
Быть на волне – не прихоть, 
тем, кто в порту зачах. 

Снова сижу у пирса, 
дряхлый, седой, ненужный. 
Плавал когда-то рыбой 
и покорил весь свет… 

Стал сухопутной крысой – 
пиво и плов на ужин... 
Кем бы на суше ни был – 
Бывших матросов нет!

Этот снег 

Саид, собрав старания в сугробы, 
стоит среди зимы, разинув рот… 
А снег ещё настойчивей идёт, 
пятная мандаринность новой робы. 
Невиданная щедрость русских зим 
как чуждый перевёртыш жизни бывшей – 
в Ташкенте осыпались с неба вишни, 
черешня, абрикосы и кизил... 

Сочится рыбный запах из столовой 
и вкусно оседает на бульвар. 
А в съёмной неуютности Гюльнар 
баранину разделала для плова, 
промыла рис и села у плиты… 
Её страшит чужая жизнь и стужа. 
А этот снег – разнузданный, ненужный, 
как будто прямо в сердце ей летит.

Соцсети 

Бывало прежде - девушки гадали, 
И слово «приворот» срывалось с губ, 
А нынче нам развеют все печали 
Соцсети и всеведущий «Ютуб». 

Сказал «Ютуб»: «В нем главное - желудок, 
Дорога к сердцу через пищевод, 
Мужчина к сытной пище очень чуток, 
Еда вот самый лучший приворот!» 

В кулинарии я сильна не очень, 
Не спец по всяким пирогам и щам, 
Но мне рецепт «В контакте» дали точный. 
«И больше перца!» - выдал «Инстаграм». 

Но что случилось с милым? Плов отведав, 
С открытым ртом, как рыба на мели, 
Сбежал он от меня и от обеда. 
О! Сети, сети! Как вы подвели!

Пурга 

Пурга примчалась утром. Постучалась, 
Бесцеремонно подняла с постели, 
Окно завесила, оставив малость, 
Чтобы её проказы разглядели. 
А за окном гигантский снежный кокон, 
И корабли, когда-то бывшие домами, 
Плывут. Сигналят тусклым светом окон, 
Остерегаясь стукнуться боками. 
Деревья мечутся, бросая ветки, 
Как дань осатаневшему ненастью, 
Сутулится во мгле прохожий редкий, 
В дороге оказавшийся к несчастью. 
Сейчас бы рыбкой вновь под одеяло! 
А перед этим плову бы неплохо. 
Пурга в ответ сильней загрохотала, 
Но показалось мне, что это хохот.

Слышу от нового: "Чмоки... Спасибо. 
Милая, солнышко... Сходим в кино..." 
А из беседки за окнами: "Рыба!" - 
Это мой бывший стучит в домино. 

Режется гад! На окошки не смотрит. 
Или забыл, или делает вид? 
Грубый мужлан, презирающий "Орбит", 
Галстук, парфюм. "На хрена?" - говорит. 

Грубый - но сильный. И чинит он кровли. 
Кстати, течёт... А зима у ворот... 
Губы подкрашу и плов приготовлю: 
Может, вернётся - на запах придёт?.. 

С рюшками фартучек новый надену. 
Сделаю с перчиком соус к лещу. 
Выпьем, поплачу... И, может измену 
Он мне простит, и его я прощу.

Сосед мой хвастал: сказочный улов, 
я из него сварганил рыбный плов! 
Не надо вешать мне лапшу на уши: 
хвалёный плов - остатки бывших суши.

Я профессию сменила б... 

Поколение всезнаек, 
На дипломы не глядят 
И профессии считают, 
Как по осени цыплят. 

Дворник держит ювелирный, 
Бывший киллер — продавец, 
Патанатом создал фирму 
По слиянию сердец. 

И сапожник нынче повар: 
Жарит рыбу, варит плов, 
Разбирается в рокфорах 
И в пирожных — будь здоров! 

Без руля и без ветрила 
Все кружат, как флюгера. 

Я профессию сменила б, 
Но на пенсию пора.

Этот снег 

Саид, собрав старания в сугробы, 
стоит среди зимы, разинув рот… 
А снег ещё настойчивей идёт, 
пятная мандаринность новой робы. 
Невиданная щедрость русских зим 
как чуждый перевёртыш жизни бывшей – 
в Ташкенте осыпались с неба вишни, 
черешня, абрикосы и кизил... 

Сочится рыбный запах из столовой 
и вкусно оседает на бульвар. 
А в съёмной неуютности Гюльнар 
баранину разделала для плова, 
промыла рис и села у плиты… 
Её страшит чужая жизнь и стужа. 
А этот снег – разнузданный, ненужный, 
как будто прямо в сердце ей летит.

Пурга 

Пурга примчалась утром. Постучалась, 
Бесцеремонно подняла с постели, 
Окно завесила, оставив малость, 
Чтобы её проказы разглядели. 
А за окном гигантский снежный кокон, 
И корабли, когда-то бывшие домами, 
Плывут. Сигналят тусклым светом окон, 
Остерегаясь стукнуться боками. 
Деревья мечутся, бросая ветки, 
Как дань осатаневшему ненастью, 
Сутулится во мгле прохожий редкий, 
В дороге оказавшийся к несчастью. 
Сейчас бы рыбкой вновь под одеяло! 
А перед этим плову бы неплохо. 
Пурга в ответ сильней загрохотала, 
Но показалось мне, что это хохот.

Вкусна маринка - "горния форель" - так горделиво местный называет, 
Где в январе весенняя капель, и лето полыхающее с мая. 
У девочки чумазой, в летний зной, белеют зубы, но темнеет кожа. 
Собраться и в какой-то выходной, уехать в день с другими не похожий... 
А там купаться, грезить и мечтать под голубым в начале лета небом, 
Тюльпана стебель с хрустом отрывать и рыбу прикормить немного хлебом. 
И живы все и столько впереди - неузнанного, радостного счастья. 
Оно теплом теперь в моей груди, что греет в петербургское ненастье. 
У прошлого всегда конечен срок, и как его продлить - никто не знает. 
Из яблони привитой на дичок, из семечка - дичок произрастает. 
Прижился где-то, корни вглубь пустил, но бывшее осталось неизменным. 
Вчера Ахмед нас пловом угостил из северных баранов - хладновенных.

Когда никто не ловится на зорьке, 
И рыбу на крючок не шлет всевышний, 
Я друга приглашу, пусть он и бывший, 
Мы сварим плов, чтоб не было так горько.

Мой 

Бывший царский полковник, 
Привыкший есть красную рыбу, 
Завсегдатай театров, искавший любовь балерин, 
Ты за плова половник 
Теперь говоришь мне «спасибо», 
Пьёшь обычную водку и вкус позабыл осетрин. 

Бывший царский полковник, 
В бою ты, наверно, был смелым. 
В госпитальной палате ты звал меня просто – сестрой. 
А потом я на дровнях 
К себе увезла от расстрела – 
Защищавшего прежний, зачем-то разрушенный, строй. 

Бывший царский полковник, 
Безногий, красивый. И мой.

Накипь… 

Дом под горой – он бывший, с дряхлым лицом, под снос… 
Горечь скребётся мышью…В память лучами врос 
жареной рыбы запах – брат наловил ершей. 
Как, почему стал лишним ты для отца? 
Взашей 
дней этих накипь, в лету – пряжку, английский, кровь, 
холод, сарай...Ириской к нёбу впритык любовь – 
Мама... 
Представь, а если б выбран не тот был фант. 
Только она и в тесто – счастье…То, брат, талант. 
Отпуск зимой – под Новый…Праздник для нас – взахлёб. 
В русской печи ватрушки, рыбный пирог… 
Тот год 
был без тебя… 
…Ты кормчий, внуки давно… Но вновь 
вспомнишь нет-нет те плюшки, счастья пельмень и плов.

Бывших матросов нет 

Солнце спустилось к морю, 
густо рассыпав блики. 
День завершился тихо, 
в кружку плеснув закат… 

Всё, что на суше – вздорно, 
всё, что без моря – дико! 
Быть на волне – не прихоть, 
тем, кто в порту зачах. 

Снова сижу у пирса, 
дряхлый, седой, ненужный. 
Плавал когда-то рыбой 
и покорил весь свет… 

Стал сухопутной крысой – 
пиво и плов на ужин... 
Кем бы на суше ни был – 
Бывших матросов нет!

Неожиданно пала стужа, 
Стало небо светлей и выше. 
Замерзают льдинками в лужах 
Тени сказок, когда-то бывших 
Нет, не вымыслом - только былью, 
Собирая мир воедино... 
... Я иду по дороге пыльной 
Кушать плов, болтать с Алладином. 

А реальность нависла глыбой, 
Скрыв виденья Европ и Азий. 
Я обманчиво-сонной рыбой 
Погружаюсь на дно фантазий.

Этот снег 

Саид, собрав старания в сугробы, 
стоит среди зимы, разинув рот… 
А снег ещё настойчивей идёт, 
пятная мандаринность новой робы. 
Невиданная щедрость русских зим 
как чуждый перевёртыш жизни бывшей – 
в Ташкенте осыпались с неба вишни, 
черешня, абрикосы и кизил... 

Сочится рыбный запах из столовой 
и вкусно оседает на бульвар. 
А в съёмной неуютности Гюльнар 
баранину разделала для плова, 
промыла рис и села у плиты… 
Её страшит чужая жизнь и стужа. 
А этот снег – разнузданный, ненужный, 
как будто прямо в сердце ей летит.

Сейсмические рыбки 

Ещё рассветный луч не тронул храм 
и красных скал потёртые хачкары, 
а придорожный домик-ресторан 
и молчаливый сын врача, Арам, 
разносят дым бараньего навара. 

В тандыре разрумянились хлеба, 
мать чистит авелук для плова с полбой, 
всё сетуя о бывших погребах, 
в которых не осталось ни следа 
от щедро разродившегося года. 

– Арам, ты помнишь, как любил отец 
осенний запах виноградных листьев? 
...безумных рыб мелькающий свинец – 
задолго до толчков под шумной ТЭЦ? 

– Не надо, мама. Думай о туристах.

Пурга 

Пурга примчалась утром. Постучалась, 
Бесцеремонно подняла с постели, 
Окно завесила, оставив малость, 
Чтобы её проказы разглядели. 
А за окном гигантский снежный кокон, 
И корабли, когда-то бывшие домами, 
Плывут. Сигналят тусклым светом окон, 
Остерегаясь стукнуться боками. 
Деревья мечутся, бросая ветки, 
Как дань осатаневшему ненастью, 
Сутулится во мгле прохожий редкий, 
В дороге оказавшийся к несчастью. 
Сейчас бы рыбкой вновь под одеяло! 
А перед этим плову бы неплохо. 
Пурга в ответ сильней загрохотала, 
Но показалось мне, что это хохот.

Забросив удочку в созвездье Рыб 
Ждал клёва месяц. Быстро холодало. 
И, не заметив, понабрался вдрызг 
Весеннего напитка мал-помалу. 

Смеялись кучевые облака, 
Похожие на порционы плова, 
Над глупостями горе-рыбака 
И перспективами его улова. 

Проказник - ветер дёргал поплавок 
И затихал, как будто бы и не был. 
А месяц до утра так и не смог 
Ни малой рыбки вытянуть из неба.

Неожиданно пала стужа, 
Стало небо светлей и выше. 
Замерзают льдинками в лужах 
Тени сказок, когда-то бывших 
Нет, не вымыслом - только былью, 
Собирая мир воедино... 
... Я иду по дороге пыльной 
Кушать плов, болтать с Алладином. 

А реальность нависла глыбой, 
Скрыв виденья Европ и Азий. 
Я обманчиво-сонной рыбой 
Погружаюсь на дно фантазий.

Этот снег 

Саид, собрав старания в сугробы, 
стоит среди зимы, разинув рот… 
А снег ещё настойчивей идёт, 
пятная мандаринность новой робы. 
Невиданная щедрость русских зим 
как чуждый перевёртыш жизни бывшей – 
в Ташкенте осыпались с неба вишни, 
черешня, абрикосы и кизил... 

Сочится рыбный запах из столовой 
и вкусно оседает на бульвар. 
А в съёмной неуютности Гюльнар 
баранину разделала для плова, 
промыла рис и села у плиты… 
Её страшит чужая жизнь и стужа. 
А этот снег – разнузданный, ненужный, 
как будто прямо в сердце ей летит.

Сейсмические рыбки 

Ещё рассветный луч не тронул храм 
и красных скал потёртые хачкары, 
а придорожный домик-ресторан 
и молчаливый сын врача, Арам, 
разносят дым бараньего навара. 

В тандыре разрумянились хлеба, 
мать чистит авелук для плова с полбой, 
всё сетуя о бывших погребах, 
в которых не осталось ни следа 
от щедро разродившегося года. 

– Арам, ты помнишь, как любил отец 
осенний запах виноградных листьев? 
...безумных рыб мелькающий свинец – 
задолго до толчков под шумной ТЭЦ? 

– Не надо, мама. Думай о туристах.

Пурга 

Пурга примчалась утром. Постучалась, 
Бесцеремонно подняла с постели, 
Окно завесила, оставив малость, 
Чтобы её проказы разглядели. 
А за окном гигантский снежный кокон, 
И корабли, когда-то бывшие домами, 
Плывут. Сигналят тусклым светом окон, 
Остерегаясь стукнуться боками. 
Деревья мечутся, бросая ветки, 
Как дань осатаневшему ненастью, 
Сутулится во мгле прохожий редкий, 
В дороге оказавшийся к несчастью. 
Сейчас бы рыбкой вновь под одеяло! 
А перед этим плову бы неплохо. 
Пурга в ответ сильней загрохотала, 
Но показалось мне, что это хохот.

Вкусна маринка - "горния форель" - так горделиво местный называет, 
Где в январе весенняя капель, и лето полыхающее с мая. 
У девочки чумазой, в летний зной, белеют зубы, но темнеет кожа. 
Собраться и в какой-то выходной, уехать в день с другими не похожий... 
А там купаться, грезить и мечтать под голубым в начале лета небом, 
Тюльпана стебель с хрустом отрывать и рыбу прикормить немного хлебом. 
И живы все и столько впереди - неузнанного, радостного счастья. 
Оно теплом теперь в моей груди, что греет в петербургское ненастье. 
У прошлого всегда конечен срок, и как его продлить - никто не знает. 
Из яблони привитой на дичок, из семечка - дичок произрастает. 
Прижился где-то, корни вглубь пустил, но бывшее осталось неизменным. 
Вчера Ахмед нас пловом угостил из северных баранов - хладновенных.

Этот снег 

Саид, собрав старания в сугробы, 
стоит среди зимы, разинув рот… 
А снег ещё настойчивей идёт, 
пятная мандаринность новой робы. 
Невиданная щедрость русских зим 
как чуждый перевёртыш жизни бывшей – 
в Ташкенте осыпались с неба вишни, 
черешня, абрикосы и кизил... 

Сочится рыбный запах из столовой 
и вкусно оседает на бульвар. 
А в съёмной неуютности Гюльнар 
баранину разделала для плова, 
промыла рис и села у плиты… 
Её страшит чужая жизнь и стужа. 
А этот снег – разнузданный, ненужный, 
как будто прямо в сердце ей летит.

Сейсмические рыбки 

Ещё рассветный луч не тронул храм 
и красных скал потёртые хачкары, 
а придорожный домик-ресторан 
и молчаливый сын врача, Арам, 
разносят дым бараньего навара. 

В тандыре разрумянились хлеба, 
мать чистит авелук для плова с полбой, 
всё сетуя о бывших погребах, 
в которых не осталось ни следа 
от щедро разродившегося года. 

– Арам, ты помнишь, как любил отец 
осенний запах виноградных листьев? 
...безумных рыб мелькающий свинец – 
задолго до толчков под шумной ТЭЦ? 

– Не надо, мама. Думай о туристах.

Надёжная броня у тонкой кожи рыбьей,
Скользит из рук и плюх! Не удержать улов...
Лишь всплеск! И на воде - круги, зигзаги зыби
Покрылась рябью вдруг, как маслом жирный плов.

И нет надежд найти, поймать, закрыть, упрятать,
Накинуть бы лассо на вас, упрямец мой,
Привыкли к воле вы... Всё с горки, да накатом...
Не пуганы сумой, не скованы тюрьмой,

Прощёны навсегда, у вас в дружках Всевышний,
В глаза не посмотреть - ваш взгляд неуловим...
Не настоящий вы, не будущий, не бывший,
Вас просто...как бы нет...мой милый 
...рыба-мим...

Бывший 

Он ловил не рыбу, а звёзды-память, 
Что вчера упали на дно реки. 
Он не стал, как многие, сети ставить — 
Сладким пловом память кормил с руки. 

А в глазах тоска затаилась волчья, 
Глубоко запрятались в них года. 
Подлетали звёзды, смотрели молча: 
Вот чудак старик, голова седа — 

Бывший первый парень, красавец бывший, 
Бывший муж, отец... А теперь никто. 
Осыпаясь, звёзды скользят по крыше, 
На песчаном дне подводя итог.

Сила любви 

Нас познакомил интернет, 
Мы с ней часами говорили, 
Всё обсуждали – сказки, были, 
Признался ей, что я – поэт, 
Свободны – ни мужей, ни жён, 
Она – хозяйка ресторана. 
Поэтому отнюдь не странно, 
Что в ресторан был приглашён... 

Я ел позавчерашний плов, 
По вкусу бывший раньше рыбой, 
И говорил ей вслух: «Спасибо! 
Прелестно, у меня нет слов! 
Какой изысканный улов 
Сегодня в Вашем ресторане, 
Куда там рябчикам в сметане, 
Я повторить заказ готов!»

Мой 

Бывший царский полковник, 
Привыкший есть красную рыбу, 
Завсегдатай театров, искавший любовь балерин, 
Ты за плова половник 
Теперь говоришь мне «спасибо», 
Пьёшь обычную водку и вкус позабыл осетрин. 

Бывший царский полковник, 
В бою ты, наверно, был смелым. 
В госпитальной палате ты звал меня просто – сестрой. 
А потом я на дровнях 
К себе увезла от расстрела – 
Защищавшего прежний, зачем-то разрушенный, строй. 

Бывший царский полковник, 
Безногий, красивый. И мой.

Я профессию сменила б... 

Поколение всезнаек, 
На дипломы не глядят 
И профессии считают, 
Как по осени цыплят. 

Дворник держит ювелирный, 
Бывший киллер — продавец, 
Патанатом создал фирму 
По слиянию сердец. 

И сапожник нынче повар: 
Жарит рыбу, варит плов, 
Разбирается в рокфорах 
И в пирожных — будь здоров! 

Без руля и без ветрила 
Все кружат, как флюгера. 

Я профессию сменила б, 
Но на пенсию пора.

Забросив удочку в созвездье Рыб 
Ждал клёва месяц. Быстро холодало. 
И, не заметив, понабрался вдрызг 
Весеннего напитка мал-помалу. 

Смеялись кучевые облака, 
Похожие на порционы плова, 
Над глупостями горе-рыбака 
И перспективами его улова. 

Проказник - ветер дёргал поплавок 
И затихал, как будто бы и не был. 
А месяц до утра так и не смог 
Ни малой рыбки вытянуть из неба.

Бывших матросов нет 

Солнце спустилось к морю, 
густо рассыпав блики. 
День завершился тихо, 
в кружку плеснув закат… 

Всё, что на суше – вздорно, 
всё, что без моря – дико! 
Быть на волне – не прихоть, 
тем, кто в порту зачах. 

Снова сижу у пирса, 
дряхлый, седой, ненужный. 
Плавал когда-то рыбой 
и покорил весь свет… 

Стал сухопутной крысой – 
пиво и плов на ужин... 
Кем бы на суше ни был – 
Бывших матросов нет!

Неожиданно пала стужа, 
Стало небо светлей и выше. 
Замерзают льдинками в лужах 
Тени сказок, когда-то бывших 
Нет, не вымыслом - только былью, 
Собирая мир воедино... 
... Я иду по дороге пыльной 
Кушать плов, болтать с Алладином. 

А реальность нависла глыбой, 
Скрыв виденья Европ и Азий. 
Я обманчиво-сонной рыбой 
Погружаюсь на дно фантазий.

Этот снег 

Саид, собрав старания в сугробы, 
стоит среди зимы, разинув рот… 
А снег ещё настойчивей идёт, 
пятная мандаринность новой робы. 
Невиданная щедрость русских зим 
как чуждый перевёртыш жизни бывшей – 
в Ташкенте осыпались с неба вишни, 
черешня, абрикосы и кизил... 

Сочится рыбный запах из столовой 
и вкусно оседает на бульвар. 
А в съёмной неуютности Гюльнар 
баранину разделала для плова, 
промыла рис и села у плиты… 
Её страшит чужая жизнь и стужа. 
А этот снег – разнузданный, ненужный, 
как будто прямо в сердце ей летит.

Сейсмические рыбки 

Ещё рассветный луч не тронул храм 
и красных скал потёртые хачкары, 
а придорожный домик-ресторан 
и молчаливый сын врача, Арам, 
разносят дым бараньего навара. 

В тандыре разрумянились хлеба, 
мать чистит авелук для плова с полбой, 
всё сетуя о бывших погребах, 
в которых не осталось ни следа 
от щедро разродившегося года. 

– Арам, ты помнишь, как любил отец 
осенний запах виноградных листьев? 
...безумных рыб мелькающий свинец – 
задолго до толчков под шумной ТЭЦ? 

– Не надо, мама. Думай о туристах.

Соцсети 

Бывало прежде - девушки гадали, 
И слово «приворот» срывалось с губ, 
А нынче нам развеют все печали 
Соцсети и всеведущий «Ютуб». 

Сказал «Ютуб»: «В нем главное - желудок, 
Дорога к сердцу через пищевод, 
Мужчина к сытной пище очень чуток, 
Еда вот самый лучший приворот!» 

В кулинарии я сильна не очень, 
Не спец по всяким пирогам и щам, 
Но мне рецепт «В контакте» дали точный. 
«И больше перца!» - выдал «Инстаграм». 

Но что случилось с милым? Плов отведав, 
С открытым ртом, как рыба на мели, 
Сбежал он от меня и от обеда. 
О! Сети, сети! Как вы подвели!

Пурга 

Пурга примчалась утром. Постучалась, 
Бесцеремонно подняла с постели, 
Окно завесила, оставив малость, 
Чтобы её проказы разглядели. 
А за окном гигантский снежный кокон, 
И корабли, когда-то бывшие домами, 
Плывут. Сигналят тусклым светом окон, 
Остерегаясь стукнуться боками. 
Деревья мечутся, бросая ветки, 
Как дань осатаневшему ненастью, 
Сутулится во мгле прохожий редкий, 
В дороге оказавшийся к несчастью. 
Сейчас бы рыбкой вновь под одеяло! 
А перед этим плову бы неплохо. 
Пурга в ответ сильней загрохотала, 
Но показалось мне, что это хохот.

Вкусна маринка - "горния форель" - так горделиво местный называет, 
Где в январе весенняя капель, и лето полыхающее с мая. 
У девочки чумазой, в летний зной, белеют зубы, но темнеет кожа. 
Собраться и в какой-то выходной, уехать в день с другими не похожий... 
А там купаться, грезить и мечтать под голубым в начале лета небом, 
Тюльпана стебель с хрустом отрывать и рыбу прикормить немного хлебом. 
И живы все и столько впереди - неузнанного, радостного счастья. 
Оно теплом теперь в моей груди, что греет в петербургское ненастье. 
У прошлого всегда конечен срок, и как его продлить - никто не знает. 
Из яблони привитой на дичок, из семечка - дичок произрастает. 
Прижился где-то, корни вглубь пустил, но бывшее осталось неизменным. 
Вчера Ахмед нас пловом угостил из северных баранов - хладновенных.

Надёжная броня у тонкой кожи рыбьей,
Скользит из рук и плюх! Не удержать улов...
Лишь всплеск! И на воде - круги, зигзаги зыби
Покрылась рябью вдруг, как маслом жирный плов.

И нет надежд найти, поймать, закрыть, упрятать,
Накинуть бы лассо на вас, упрямец мой,
Привыкли к воле вы... Всё с горки, да накатом...
Не пуганы сумой, не скованы тюрьмой,

Прощёны навсегда, у вас в дружках Всевышний,
В глаза не посмотреть - ваш взгляд неуловим...
Не настоящий вы, не будущий, не бывший,
Вас просто...как бы нет...мой милый 
...рыба-мим...

Бывший 

Он ловил не рыбу, а звёзды-память, 
Что вчера упали на дно реки. 
Он не стал, как многие, сети ставить — 
Сладким пловом память кормил с руки. 

А в глазах тоска затаилась волчья, 
Глубоко запрятались в них года. 
Подлетали звёзды, смотрели молча: 
Вот чудак старик, голова седа — 

Бывший первый парень, красавец бывший, 
Бывший муж, отец... А теперь никто. 
Осыпаясь, звёзды скользят по крыше, 
На песчаном дне подводя итог.

Мой 

Бывший царский полковник, 
Привыкший есть красную рыбу, 
Завсегдатай театров, искавший любовь балерин, 
Ты за плова половник 
Теперь говоришь мне «спасибо», 
Пьёшь обычную водку и вкус позабыл осетрин. 

Бывший царский полковник, 
В бою ты, наверно, был смелым. 
В госпитальной палате ты звал меня просто – сестрой. 
А потом я на дровнях 
К себе увезла от расстрела – 
Защищавшего прежний, зачем-то разрушенный, строй. 

Бывший царский полковник, 
Безногий, красивый. И мой.

Накипь… 

Дом под горой – он бывший, с дряхлым лицом, под снос… 
Горечь скребётся мышью…В память лучами врос 
жареной рыбы запах – брат наловил ершей. 
Как, почему стал лишним ты для отца? 
Взашей 
дней этих накипь, в лету – пряжку, английский, кровь, 
холод, сарай...Ириской к нёбу впритык любовь – 
Мама... 
Представь, а если б выбран не тот был фант. 
Только она и в тесто – счастье…То, брат, талант. 
Отпуск зимой – под Новый…Праздник для нас – взахлёб. 
В русской печи ватрушки, рыбный пирог… 
Тот год 
был без тебя… 
…Ты кормчий, внуки давно… Но вновь 
вспомнишь нет-нет те плюшки, счастья пельмень и плов.

Туманились глаза великого француза 
в гробу почёта уважительной тоской 
когда в туман по "перешейку" Лаперуза 
прошёл под парусом впервые Невельской 
и рыба Сахалина островом на карту 
вплыла без всяких "полу-" на века, пока 
граф Витте южный Полу-Сахалин в азарте 
не выменял на мир, который Сталин в Ялте 
столь ядовито смял, с Японией на карту 
поставив связи, слово передав войскам, 
а бывший мининделом Шеварнадзе праздник 
возврата для соседей не успел, проказник, 
подать (Неужто как грузинский плов был прост?). 
Наш, айно-нивхский в прошлом, остров Сахалин 
сутьбой занятен словно полуостров Крым.

Бывших матросов нет 

Солнце спустилось к морю, 
густо рассыпав блики. 
День завершился тихо, 
в кружку плеснув закат… 

Всё, что на суше – вздорно, 
всё, что без моря – дико! 
Быть на волне – не прихоть, 
тем, кто в порту зачах. 

Снова сижу у пирса, 
дряхлый, седой, ненужный. 
Плавал когда-то рыбой 
и покорил весь свет… 

Стал сухопутной крысой – 
пиво и плов на ужин... 
Кем бы на суше ни был – 
Бывших матросов нет!

Этот снег 

Саид, собрав старания в сугробы, 
стоит среди зимы, разинув рот… 
А снег ещё настойчивей идёт, 
пятная мандаринность новой робы. 
Невиданная щедрость русских зим 
как чуждый перевёртыш жизни бывшей – 
в Ташкенте осыпались с неба вишни, 
черешня, абрикосы и кизил... 

Сочится рыбный запах из столовой 
и вкусно оседает на бульвар. 
А в съёмной неуютности Гюльнар 
баранину разделала для плова, 
промыла рис и села у плиты… 
Её страшит чужая жизнь и стужа. 
А этот снег – разнузданный, ненужный, 
как будто прямо в сердце ей летит.

Пурга 

Пурга примчалась утром. Постучалась, 
Бесцеремонно подняла с постели, 
Окно завесила, оставив малость, 
Чтобы её проказы разглядели. 
А за окном гигантский снежный кокон, 
И корабли, когда-то бывшие домами, 
Плывут. Сигналят тусклым светом окон, 
Остерегаясь стукнуться боками. 
Деревья мечутся, бросая ветки, 
Как дань осатаневшему ненастью, 
Сутулится во мгле прохожий редкий, 
В дороге оказавшийся к несчастью. 
Сейчас бы рыбкой вновь под одеяло! 
А перед этим плову бы неплохо. 
Пурга в ответ сильней загрохотала, 
Но показалось мне, что это хохот.

Слышу от нового: "Чмоки... Спасибо. 
Милая, солнышко... Сходим в кино..." 
А из беседки за окнами: "Рыба!" - 
Это мой бывший стучит в домино. 

Режется гад! На окошки не смотрит. 
Или забыл, или делает вид? 
Грубый мужлан, презирающий "Орбит", 
Галстук, парфюм. "На хрена?" - говорит. 

Грубый - но сильный. И чинит он кровли. 
Кстати, течёт... А зима у ворот... 
Губы подкрашу и плов приготовлю: 
Может, вернётся - на запах придёт?.. 

С рюшками фартучек новый надену. 
Сделаю с перчиком соус к лещу. 
Выпьем, поплачу... И, может измену 
Он мне простит, и его я прощу.

Неожиданно пала стужа, 
Стало небо светлей и выше. 
Замерзают льдинками в лужах 
Тени сказок, когда-то бывших 
Нет, не вымыслом - только былью, 
Собирая мир воедино... 
... Я иду по дороге пыльной 
Кушать плов, болтать с Алладином. 

А реальность нависла глыбой, 
Скрыв виденья Европ и Азий. 
Я обманчиво-сонной рыбой 
Погружаюсь на дно фантазий.

Соцсети 

Бывало прежде - девушки гадали, 
И слово «приворот» срывалось с губ, 
А нынче нам развеют все печали 
Соцсети и всеведущий «Ютуб». 

Сказал «Ютуб»: «В нем главное - желудок, 
Дорога к сердцу через пищевод, 
Мужчина к сытной пище очень чуток, 
Еда вот самый лучший приворот!» 

В кулинарии я сильна не очень, 
Не спец по всяким пирогам и щам, 
Но мне рецепт «В контакте» дали точный. 
«И больше перца!» - выдал «Инстаграм». 

Но что случилось с милым? Плов отведав, 
С открытым ртом, как рыба на мели, 
Сбежал он от меня и от обеда. 
О! Сети, сети! Как вы подвели!

Вкусна маринка - "горния форель" - так горделиво местный называет, 
Где в январе весенняя капель, и лето полыхающее с мая. 
У девочки чумазой, в летний зной, белеют зубы, но темнеет кожа. 
Собраться и в какой-то выходной, уехать в день с другими не похожий... 
А там купаться, грезить и мечтать под голубым в начале лета небом, 
Тюльпана стебель с хрустом отрывать и рыбу прикормить немного хлебом. 
И живы все и столько впереди - неузнанного, радостного счастья. 
Оно теплом теперь в моей груди, что греет в петербургское ненастье. 
У прошлого всегда конечен срок, и как его продлить - никто не знает. 
Из яблони привитой на дичок, из семечка - дичок произрастает. 
Прижился где-то, корни вглубь пустил, но бывшее осталось неизменным. 
Вчера Ахмед нас пловом угостил из северных баранов - хладновенных.

Слышу от нового: "Чмоки... Спасибо. 
Милая, солнышко... Сходим в кино..." 
А из беседки за окнами: "Рыба!" - 
Это мой бывший стучит в домино. 

Режется гад! На окошки не смотрит. 
Или забыл, или делает вид? 
Грубый мужлан, презирающий "Орбит", 
Галстук, парфюм. "На хрена?" - говорит. 

Грубый - но сильный. И чинит он кровли. 
Кстати, течёт... А зима у ворот... 
Губы подкрашу и плов приготовлю: 
Может, вернётся - на запах придёт?.. 

С рюшками фартучек новый надену. 
Сделаю с перчиком соус к лещу. 
Выпьем, поплачу... И, может измену 
Он мне простит, и его я прощу.

Бывший 

Он ловил не рыбу, а звёзды-память, 
Что вчера упали на дно реки. 
Он не стал, как многие, сети ставить — 
Сладким пловом память кормил с руки. 

А в глазах тоска затаилась волчья, 
Глубоко запрятались в них года. 
Подлетали звёзды, смотрели молча: 
Вот чудак старик, голова седа — 

Бывший первый парень, красавец бывший, 
Бывший муж, отец... А теперь никто. 
Осыпаясь, звёзды скользят по крыше, 
На песчаном дне подводя итог.

Мой 

Бывший царский полковник, 
Привыкший есть красную рыбу, 
Завсегдатай театров, искавший любовь балерин, 
Ты за плова половник 
Теперь говоришь мне «спасибо», 
Пьёшь обычную водку и вкус позабыл осетрин. 

Бывший царский полковник, 
В бою ты, наверно, был смелым. 
В госпитальной палате ты звал меня просто – сестрой. 
А потом я на дровнях 
К себе увезла от расстрела – 
Защищавшего прежний, зачем-то разрушенный, строй. 

Бывший царский полковник, 
Безногий, красивый. И мой.

Накипь… 

Дом под горой – он бывший, с дряхлым лицом, под снос… 
Горечь скребётся мышью…В память лучами врос 
жареной рыбы запах – брат наловил ершей. 
Как, почему стал лишним ты для отца? 
Взашей 
дней этих накипь, в лету – пряжку, английский, кровь, 
холод, сарай...Ириской к нёбу впритык любовь – 
Мама... 
Представь, а если б выбран не тот был фант. 
Только она и в тесто – счастье…То, брат, талант. 
Отпуск зимой – под Новый…Праздник для нас – взахлёб. 
В русской печи ватрушки, рыбный пирог… 
Тот год 
был без тебя… 
…Ты кормчий, внуки давно… Но вновь 
вспомнишь нет-нет те плюшки, счастья пельмень и плов.

Я профессию сменила б... 

Поколение всезнаек, 
На дипломы не глядят 
И профессии считают, 
Как по осени цыплят. 

Дворник держит ювелирный, 
Бывший киллер — продавец, 
Патанатом создал фирму 
По слиянию сердец. 

И сапожник нынче повар: 
Жарит рыбу, варит плов, 
Разбирается в рокфорах 
И в пирожных — будь здоров! 

Без руля и без ветрила 
Все кружат, как флюгера. 

Я профессию сменила б, 
Но на пенсию пора.

Бывших матросов нет 

Солнце спустилось к морю, 
густо рассыпав блики. 
День завершился тихо, 
в кружку плеснув закат… 

Всё, что на суше – вздорно, 
всё, что без моря – дико! 
Быть на волне – не прихоть, 
тем, кто в порту зачах. 

Снова сижу у пирса, 
дряхлый, седой, ненужный. 
Плавал когда-то рыбой 
и покорил весь свет… 

Стал сухопутной крысой – 
пиво и плов на ужин... 
Кем бы на суше ни был – 
Бывших матросов нет!

Неожиданно пала стужа, 
Стало небо светлей и выше. 
Замерзают льдинками в лужах 
Тени сказок, когда-то бывших 
Нет, не вымыслом - только былью, 
Собирая мир воедино... 
... Я иду по дороге пыльной 
Кушать плов, болтать с Алладином. 

А реальность нависла глыбой, 
Скрыв виденья Европ и Азий. 
Я обманчиво-сонной рыбой 
Погружаюсь на дно фантазий.

Этот снег 

Саид, собрав старания в сугробы, 
стоит среди зимы, разинув рот… 
А снег ещё настойчивей идёт, 
пятная мандаринность новой робы. 
Невиданная щедрость русских зим 
как чуждый перевёртыш жизни бывшей – 
в Ташкенте осыпались с неба вишни, 
черешня, абрикосы и кизил... 

Сочится рыбный запах из столовой 
и вкусно оседает на бульвар. 
А в съёмной неуютности Гюльнар 
баранину разделала для плова, 
промыла рис и села у плиты… 
Её страшит чужая жизнь и стужа. 
А этот снег – разнузданный, ненужный, 
как будто прямо в сердце ей летит.

Сейсмические рыбки 

Ещё рассветный луч не тронул храм 
и красных скал потёртые хачкары, 
а придорожный домик-ресторан 
и молчаливый сын врача, Арам, 
разносят дым бараньего навара. 

В тандыре разрумянились хлеба, 
мать чистит авелук для плова с полбой, 
всё сетуя о бывших погребах, 
в которых не осталось ни следа 
от щедро разродившегося года. 

– Арам, ты помнишь, как любил отец 
осенний запах виноградных листьев? 
...безумных рыб мелькающий свинец – 
задолго до толчков под шумной ТЭЦ? 

– Не надо, мама. Думай о туристах.

Соцсети 

Бывало прежде - девушки гадали, 
И слово «приворот» срывалось с губ, 
А нынче нам развеют все печали 
Соцсети и всеведущий «Ютуб». 

Сказал «Ютуб»: «В нем главное - желудок, 
Дорога к сердцу через пищевод, 
Мужчина к сытной пище очень чуток, 
Еда вот самый лучший приворот!» 

В кулинарии я сильна не очень, 
Не спец по всяким пирогам и щам, 
Но мне рецепт «В контакте» дали точный. 
«И больше перца!» - выдал «Инстаграм». 

Но что случилось с милым? Плов отведав, 
С открытым ртом, как рыба на мели, 
Сбежал он от меня и от обеда. 
О! Сети, сети! Как вы подвели!

Пурга 

Пурга примчалась утром. Постучалась, 
Бесцеремонно подняла с постели, 
Окно завесила, оставив малость, 
Чтобы её проказы разглядели. 
А за окном гигантский снежный кокон, 
И корабли, когда-то бывшие домами, 
Плывут. Сигналят тусклым светом окон, 
Остерегаясь стукнуться боками. 
Деревья мечутся, бросая ветки, 
Как дань осатаневшему ненастью, 
Сутулится во мгле прохожий редкий, 
В дороге оказавшийся к несчастью. 
Сейчас бы рыбкой вновь под одеяло! 
А перед этим плову бы неплохо. 
Пурга в ответ сильней загрохотала, 
Но показалось мне, что это хохот.

Вкусна маринка - "горния форель" - так горделиво местный называет, 
Где в январе весенняя капель, и лето полыхающее с мая. 
У девочки чумазой, в летний зной, белеют зубы, но темнеет кожа. 
Собраться и в какой-то выходной, уехать в день с другими не похожий... 
А там купаться, грезить и мечтать под голубым в начале лета небом, 
Тюльпана стебель с хрустом отрывать и рыбу прикормить немного хлебом. 
И живы все и столько впереди - неузнанного, радостного счастья. 
Оно теплом теперь в моей груди, что греет в петербургское ненастье. 
У прошлого всегда конечен срок, и как его продлить - никто не знает. 
Из яблони привитой на дичок, из семечка - дичок произрастает. 
Прижился где-то, корни вглубь пустил, но бывшее осталось неизменным. 
Вчера Ахмед нас пловом угостил из северных баранов - хладновенных.

Бывший 

Он ловил не рыбу, а звёзды-память, 
Что вчера упали на дно реки. 
Он не стал, как многие, сети ставить — 
Сладким пловом память кормил с руки. 

А в глазах тоска затаилась волчья, 
Глубоко запрятались в них года. 
Подлетали звёзды, смотрели молча: 
Вот чудак старик, голова седа — 

Бывший первый парень, красавец бывший, 
Бывший муж, отец... А теперь никто. 
Осыпаясь, звёзды скользят по крыше, 
На песчаном дне подводя итог.

Мой 

Бывший царский полковник, 
Привыкший есть красную рыбу, 
Завсегдатай театров, искавший любовь балерин, 
Ты за плова половник 
Теперь говоришь мне «спасибо», 
Пьёшь обычную водку и вкус позабыл осетрин. 

Бывший царский полковник, 
В бою ты, наверно, был смелым. 
В госпитальной палате ты звал меня просто – сестрой. 
А потом я на дровнях 
К себе увезла от расстрела – 
Защищавшего прежний, зачем-то разрушенный, строй. 

Бывший царский полковник, 
Безногий, красивый. И мой.

Накипь… 

Дом под горой – он бывший, с дряхлым лицом, под снос… 
Горечь скребётся мышью…В память лучами врос 
жареной рыбы запах – брат наловил ершей. 
Как, почему стал лишним ты для отца? 
Взашей 
дней этих накипь, в лету – пряжку, английский, кровь, 
холод, сарай...Ириской к нёбу впритык любовь – 
Мама... 
Представь, а если б выбран не тот был фант. 
Только она и в тесто – счастье…То, брат, талант. 
Отпуск зимой – под Новый…Праздник для нас – взахлёб. 
В русской печи ватрушки, рыбный пирог… 
Тот год 
был без тебя… 
…Ты кормчий, внуки давно… Но вновь 
вспомнишь нет-нет те плюшки, счастья пельмень и плов.

Этот снег 

Саид, собрав старания в сугробы, 
стоит среди зимы, разинув рот… 
А снег ещё настойчивей идёт, 
пятная мандаринность новой робы. 
Невиданная щедрость русских зим 
как чуждый перевёртыш жизни бывшей – 
в Ташкенте осыпались с неба вишни, 
черешня, абрикосы и кизил... 

Сочится рыбный запах из столовой 
и вкусно оседает на бульвар. 
А в съёмной неуютности Гюльнар 
баранину разделала для плова, 
промыла рис и села у плиты… 
Её страшит чужая жизнь и стужа. 
А этот снег – разнузданный, ненужный, 
как будто прямо в сердце ей летит.

Бывший 

Он ловил не рыбу, а звёзды-память, 
Что вчера упали на дно реки. 
Он не стал, как многие, сети ставить — 
Сладким пловом память кормил с руки. 

А в глазах тоска затаилась волчья, 
Глубоко запрятались в них года. 
Подлетали звёзды, смотрели молча: 
Вот чудак старик, голова седа — 

Бывший первый парень, красавец бывший, 
Бывший муж, отец... А теперь никто. 
Осыпаясь, звёзды скользят по крыше, 
На песчаном дне подводя итог.

Я профессию сменила б... 

Поколение всезнаек, 
На дипломы не глядят 
И профессии считают, 
Как по осени цыплят. 

Дворник держит ювелирный, 
Бывший киллер — продавец, 
Патанатом создал фирму 
По слиянию сердец. 

И сапожник нынче повар: 
Жарит рыбу, варит плов, 
Разбирается в рокфорах 
И в пирожных — будь здоров! 

Без руля и без ветрила 
Все кружат, как флюгера. 

Я профессию сменила б, 
Но на пенсию пора.

Забросив удочку в созвездье Рыб 
Ждал клёва месяц. Быстро холодало. 
И, не заметив, понабрался вдрызг 
Весеннего напитка мал-помалу. 

Смеялись кучевые облака, 
Похожие на порционы плова, 
Над глупостями горе-рыбака 
И перспективами его улова. 

Проказник - ветер дёргал поплавок 
И затихал, как будто бы и не был. 
А месяц до утра так и не смог 
Ни малой рыбки вытянуть из неба.

Бывших матросов нет 

Солнце спустилось к морю, 
густо рассыпав блики. 
День завершился тихо, 
в кружку плеснув закат… 

Всё, что на суше – вздорно, 
всё, что без моря – дико! 
Быть на волне – не прихоть, 
тем, кто в порту зачах. 

Снова сижу у пирса, 
дряхлый, седой, ненужный. 
Плавал когда-то рыбой 
и покорил весь свет… 

Стал сухопутной крысой – 
пиво и плов на ужин... 
Кем бы на суше ни был – 
Бывших матросов нет!

Сейсмические рыбки 

Ещё рассветный луч не тронул храм 
и красных скал потёртые хачкары, 
а придорожный домик-ресторан 
и молчаливый сын врача, Арам, 
разносят дым бараньего навара. 

В тандыре разрумянились хлеба, 
мать чистит авелук для плова с полбой, 
всё сетуя о бывших погребах, 
в которых не осталось ни следа 
от щедро разродившегося года. 

– Арам, ты помнишь, как любил отец 
осенний запах виноградных листьев? 
...безумных рыб мелькающий свинец – 
задолго до толчков под шумной ТЭЦ? 

– Не надо, мама. Думай о туристах.

Вкусна маринка - "горния форель" - так горделиво местный называет, 
Где в январе весенняя капель, и лето полыхающее с мая. 
У девочки чумазой, в летний зной, белеют зубы, но темнеет кожа. 
Собраться и в какой-то выходной, уехать в день с другими не похожий... 
А там купаться, грезить и мечтать под голубым в начале лета небом, 
Тюльпана стебель с хрустом отрывать и рыбу прикормить немного хлебом. 
И живы все и столько впереди - неузнанного, радостного счастья. 
Оно теплом теперь в моей груди, что греет в петербургское ненастье. 
У прошлого всегда конечен срок, и как его продлить - никто не знает. 
Из яблони привитой на дичок, из семечка - дичок произрастает. 
Прижился где-то, корни вглубь пустил, но бывшее осталось неизменным. 
Вчера Ахмед нас пловом угостил из северных баранов - хладновенных.

Бывший 

Он ловил не рыбу, а звёзды-память, 
Что вчера упали на дно реки. 
Он не стал, как многие, сети ставить — 
Сладким пловом память кормил с руки. 

А в глазах тоска затаилась волчья, 
Глубоко запрятались в них года. 
Подлетали звёзды, смотрели молча: 
Вот чудак старик, голова седа — 

Бывший первый парень, красавец бывший, 
Бывший муж, отец... А теперь никто. 
Осыпаясь, звёзды скользят по крыше, 
На песчаном дне подводя итог.

Рыба довела 

Мой бывший муж, мой муж бесценный, 
Благословила я судьбу, 
За наш развод – почти мгновенный, 
Хоть ты красивый и военный, 
Тебя видала я в гробу! 

Молю святое провиденье: 
Пусть новый муж мой любит плов, 
На рыбу нет уже терпенья, 
А плов – послужит укрепленью 
Семьи традиций и основ!

Туманились глаза великого француза 
в гробу почёта уважительной тоской 
когда в туман по "перешейку" Лаперуза 
прошёл под парусом впервые Невельской 
и рыба Сахалина островом на карту 
вплыла без всяких "полу-" на века, пока 
граф Витте южный Полу-Сахалин в азарте 
не выменял на мир, который Сталин в Ялте 
столь ядовито смял, с Японией на карту 
поставив связи, слово передав войскам, 
а бывший мининделом Шеварнадзе праздник 
возврата для соседей не успел, проказник, 
подать (Неужто как грузинский плов был прост?). 
Наш, айно-нивхский в прошлом, остров Сахалин 
сутьбой занятен словно полуостров Крым.

Бывших матросов нет 

Солнце спустилось к морю, 
густо рассыпав блики. 
День завершился тихо, 
в кружку плеснув закат… 

Всё, что на суше – вздорно, 
всё, что без моря – дико! 
Быть на волне – не прихоть, 
тем, кто в порту зачах. 

Снова сижу у пирса, 
дряхлый, седой, ненужный. 
Плавал когда-то рыбой 
и покорил весь свет… 

Стал сухопутной крысой – 
пиво и плов на ужин... 
Кем бы на суше ни был – 
Бывших матросов нет!

Этот снег 

Саид, собрав старания в сугробы, 
стоит среди зимы, разинув рот… 
А снег ещё настойчивей идёт, 
пятная мандаринность новой робы. 
Невиданная щедрость русских зим 
как чуждый перевёртыш жизни бывшей – 
в Ташкенте осыпались с неба вишни, 
черешня, абрикосы и кизил... 

Сочится рыбный запах из столовой 
и вкусно оседает на бульвар. 
А в съёмной неуютности Гюльнар 
баранину разделала для плова, 
промыла рис и села у плиты… 
Её страшит чужая жизнь и стужа. 
А этот снег – разнузданный, ненужный, 
как будто прямо в сердце ей летит.

Сейсмические рыбки 

Ещё рассветный луч не тронул храм 
и красных скал потёртые хачкары, 
а придорожный домик-ресторан 
и молчаливый сын врача, Арам, 
разносят дым бараньего навара. 

В тандыре разрумянились хлеба, 
мать чистит авелук для плова с полбой, 
всё сетуя о бывших погребах, 
в которых не осталось ни следа 
от щедро разродившегося года. 

– Арам, ты помнишь, как любил отец 
осенний запах виноградных листьев? 
...безумных рыб мелькающий свинец – 
задолго до толчков под шумной ТЭЦ? 

– Не надо, мама. Думай о туристах.

Пурга 

Пурга примчалась утром. Постучалась, 
Бесцеремонно подняла с постели, 
Окно завесила, оставив малость, 
Чтобы её проказы разглядели. 
А за окном гигантский снежный кокон, 
И корабли, когда-то бывшие домами, 
Плывут. Сигналят тусклым светом окон, 
Остерегаясь стукнуться боками. 
Деревья мечутся, бросая ветки, 
Как дань осатаневшему ненастью, 
Сутулится во мгле прохожий редкий, 
В дороге оказавшийся к несчастью. 
Сейчас бы рыбкой вновь под одеяло! 
А перед этим плову бы неплохо. 
Пурга в ответ сильней загрохотала, 
Но показалось мне, что это хохот.

Слышу от нового: "Чмоки... Спасибо. 
Милая, солнышко... Сходим в кино..." 
А из беседки за окнами: "Рыба!" - 
Это мой бывший стучит в домино. 

Режется гад! На окошки не смотрит. 
Или забыл, или делает вид? 
Грубый мужлан, презирающий "Орбит", 
Галстук, парфюм. "На хрена?" - говорит. 

Грубый - но сильный. И чинит он кровли. 
Кстати, течёт... А зима у ворот... 
Губы подкрашу и плов приготовлю: 
Может, вернётся - на запах придёт?.. 

С рюшками фартучек новый надену. 
Сделаю с перчиком соус к лещу. 
Выпьем, поплачу... И, может измену 
Он мне простит, и его я прощу.

Сосед мой хвастал: сказочный улов, 
я из него сварганил рыбный плов! 
Не надо вешать мне лапшу на уши: 
хвалёный плов - остатки бывших суши.

Мой 

Бывший царский полковник, 
Привыкший есть красную рыбу, 
Завсегдатай театров, искавший любовь балерин, 
Ты за плова половник 
Теперь говоришь мне «спасибо», 
Пьёшь обычную водку и вкус позабыл осетрин. 

Бывший царский полковник, 
В бою ты, наверно, был смелым. 
В госпитальной палате ты звал меня просто – сестрой. 
А потом я на дровнях 
К себе увезла от расстрела – 
Защищавшего прежний, зачем-то разрушенный, строй. 

Бывший царский полковник, 
Безногий, красивый. И мой.

Накипь… 

Дом под горой – он бывший, с дряхлым лицом, под снос… 
Горечь скребётся мышью…В память лучами врос 
жареной рыбы запах – брат наловил ершей. 
Как, почему стал лишним ты для отца? 
Взашей 
дней этих накипь, в лету – пряжку, английский, кровь, 
холод, сарай...Ириской к нёбу впритык любовь – 
Мама... 
Представь, а если б выбран не тот был фант. 
Только она и в тесто – счастье…То, брат, талант. 
Отпуск зимой – под Новый…Праздник для нас – взахлёб. 
В русской печи ватрушки, рыбный пирог… 
Тот год 
был без тебя… 
…Ты кормчий, внуки давно… Но вновь 
вспомнишь нет-нет те плюшки, счастья пельмень и плов.

Я профессию сменила б... 

Поколение всезнаек, 
На дипломы не глядят 
И профессии считают, 
Как по осени цыплят. 

Дворник держит ювелирный, 
Бывший киллер — продавец, 
Патанатом создал фирму 
По слиянию сердец. 

И сапожник нынче повар: 
Жарит рыбу, варит плов, 
Разбирается в рокфорах 
И в пирожных — будь здоров! 

Без руля и без ветрила 
Все кружат, как флюгера. 

Я профессию сменила б, 
Но на пенсию пора.

Бывших матросов нет 

Солнце спустилось к морю, 
густо рассыпав блики. 
День завершился тихо, 
в кружку плеснув закат… 

Всё, что на суше – вздорно, 
всё, что без моря – дико! 
Быть на волне – не прихоть, 
тем, кто в порту зачах. 

Снова сижу у пирса, 
дряхлый, седой, ненужный. 
Плавал когда-то рыбой 
и покорил весь свет… 

Стал сухопутной крысой – 
пиво и плов на ужин... 
Кем бы на суше ни был – 
Бывших матросов нет!

Рыбак рыбака…* 

Когда рыбак издалека 
другого видит рыбака, 
готов он с ним делить улов, 
и хлеб, и воду, вкусный плов — 
ну, если эти рыбаки к восточным блюдам попривыкши. 

И будет так в любой момент, 
таков уж психоинструмент — 
не зря пословицей воспет, 
известной всем с полсотни лет, — 
вот потому средь рыбаков ты никогда не встретишь "бывших". 
______________ 
* Смысл старой пословицы изменился, современное ее толкование: "люди со схожими интересами всегда найдут общий язык".

Неожиданно пала стужа, 
Стало небо светлей и выше. 
Замерзают льдинками в лужах 
Тени сказок, когда-то бывших 
Нет, не вымыслом - только былью, 
Собирая мир воедино... 
... Я иду по дороге пыльной 
Кушать плов, болтать с Алладином. 

А реальность нависла глыбой, 
Скрыв виденья Европ и Азий. 
Я обманчиво-сонной рыбой 
Погружаюсь на дно фантазий.

Сейсмические рыбки 

Ещё рассветный луч не тронул храм 
и красных скал потёртые хачкары, 
а придорожный домик-ресторан 
и молчаливый сын врача, Арам, 
разносят дым бараньего навара. 

В тандыре разрумянились хлеба, 
мать чистит авелук для плова с полбой, 
всё сетуя о бывших погребах, 
в которых не осталось ни следа 
от щедро разродившегося года. 

– Арам, ты помнишь, как любил отец 
осенний запах виноградных листьев? 
...безумных рыб мелькающий свинец – 
задолго до толчков под шумной ТЭЦ? 

– Не надо, мама. Думай о туристах.

Пурга 

Пурга примчалась утром. Постучалась, 
Бесцеремонно подняла с постели, 
Окно завесила, оставив малость, 
Чтобы её проказы разглядели. 
А за окном гигантский снежный кокон, 
И корабли, когда-то бывшие домами, 
Плывут. Сигналят тусклым светом окон, 
Остерегаясь стукнуться боками. 
Деревья мечутся, бросая ветки, 
Как дань осатаневшему ненастью, 
Сутулится во мгле прохожий редкий, 
В дороге оказавшийся к несчастью. 
Сейчас бы рыбкой вновь под одеяло! 
А перед этим плову бы неплохо. 
Пурга в ответ сильней загрохотала, 
Но показалось мне, что это хохот.

Слышу от нового: "Чмоки... Спасибо. 
Милая, солнышко... Сходим в кино..." 
А из беседки за окнами: "Рыба!" - 
Это мой бывший стучит в домино. 

Режется гад! На окошки не смотрит. 
Или забыл, или делает вид? 
Грубый мужлан, презирающий "Орбит", 
Галстук, парфюм. "На хрена?" - говорит. 

Грубый - но сильный. И чинит он кровли. 
Кстати, течёт... А зима у ворот... 
Губы подкрашу и плов приготовлю: 
Может, вернётся - на запах придёт?.. 

С рюшками фартучек новый надену. 
Сделаю с перчиком соус к лещу. 
Выпьем, поплачу... И, может измену 
Он мне простит, и его я прощу.

Хичкок отдыхает 

Бывший "рыбой" меня называл. 
Мы готовили зельц из голов. 
Я его заманила в подвал... 
А потом приготовила плов. 
На поминки детей позову. 
Жаль его... Был упрямым, как мул... 
Требуху закопаем во рву. 
Рыба я, но из рода акул.

Мой бывший – повар в ресторане, 
Готовит рыбу, варит плов… 
И пусть живет с другою Маней, 
Но угостить всегда готов.

Мой 

Бывший царский полковник, 
Привыкший есть красную рыбу, 
Завсегдатай театров, искавший любовь балерин, 
Ты за плова половник 
Теперь говоришь мне «спасибо», 
Пьёшь обычную водку и вкус позабыл осетрин. 

Бывший царский полковник, 
В бою ты, наверно, был смелым. 
В госпитальной палате ты звал меня просто – сестрой. 
А потом я на дровнях 
К себе увезла от расстрела – 
Защищавшего прежний, зачем-то разрушенный, строй. 

Бывший царский полковник, 
Безногий, красивый. И мой.

Накипь… 

Дом под горой – он бывший, с дряхлым лицом, под снос… 
Горечь скребётся мышью…В память лучами врос 
жареной рыбы запах – брат наловил ершей. 
Как, почему стал лишним ты для отца? 
Взашей 
дней этих накипь, в лету – пряжку, английский, кровь, 
холод, сарай...Ириской к нёбу впритык любовь – 
Мама... 
Представь, а если б выбран не тот был фант. 
Только она и в тесто – счастье…То, брат, талант. 
Отпуск зимой – под Новый…Праздник для нас – взахлёб. 
В русской печи ватрушки, рыбный пирог… 
Тот год 
был без тебя… 
…Ты кормчий, внуки давно… Но вновь 
вспомнишь нет-нет те плюшки, счастья пельмень и плов.

Бывших матросов нет 

Солнце спустилось к морю, 
густо рассыпав блики. 
День завершился тихо, 
в кружку плеснув закат… 

Всё, что на суше – вздорно, 
всё, что без моря – дико! 
Быть на волне – не прихоть, 
тем, кто в порту зачах. 

Снова сижу у пирса, 
дряхлый, седой, ненужный. 
Плавал когда-то рыбой 
и покорил весь свет… 

Стал сухопутной крысой – 
пиво и плов на ужин... 
Кем бы на суше ни был – 
Бывших матросов нет!

Этот снег 

Саид, собрав старания в сугробы, 
стоит среди зимы, разинув рот… 
А снег ещё настойчивей идёт, 
пятная мандаринность новой робы. 
Невиданная щедрость русских зим 
как чуждый перевёртыш жизни бывшей – 
в Ташкенте осыпались с неба вишни, 
черешня, абрикосы и кизил... 

Сочится рыбный запах из столовой 
и вкусно оседает на бульвар. 
А в съёмной неуютности Гюльнар 
баранину разделала для плова, 
промыла рис и села у плиты… 
Её страшит чужая жизнь и стужа. 
А этот снег – разнузданный, ненужный, 
как будто прямо в сердце ей летит.

Сейсмические рыбки 

Ещё рассветный луч не тронул храм 
и красных скал потёртые хачкары, 
а придорожный домик-ресторан 
и молчаливый сын врача, Арам, 
разносят дым бараньего навара. 

В тандыре разрумянились хлеба, 
мать чистит авелук для плова с полбой, 
всё сетуя о бывших погребах, 
в которых не осталось ни следа 
от щедро разродившегося года. 

– Арам, ты помнишь, как любил отец 
осенний запах виноградных листьев? 
...безумных рыб мелькающий свинец – 
задолго до толчков под шумной ТЭЦ? 

– Не надо, мама. Думай о туристах.

Пурга 

Пурга примчалась утром. Постучалась, 
Бесцеремонно подняла с постели, 
Окно завесила, оставив малость, 
Чтобы её проказы разглядели. 
А за окном гигантский снежный кокон, 
И корабли, когда-то бывшие домами, 
Плывут. Сигналят тусклым светом окон, 
Остерегаясь стукнуться боками. 
Деревья мечутся, бросая ветки, 
Как дань осатаневшему ненастью, 
Сутулится во мгле прохожий редкий, 
В дороге оказавшийся к несчастью. 
Сейчас бы рыбкой вновь под одеяло! 
А перед этим плову бы неплохо. 
Пурга в ответ сильней загрохотала, 
Но показалось мне, что это хохот.

Мой 

Бывший царский полковник, 
Привыкший есть красную рыбу, 
Завсегдатай театров, искавший любовь балерин, 
Ты за плова половник 
Теперь говоришь мне «спасибо», 
Пьёшь обычную водку и вкус позабыл осетрин. 

Бывший царский полковник, 
В бою ты, наверно, был смелым. 
В госпитальной палате ты звал меня просто – сестрой. 
А потом я на дровнях 
К себе увезла от расстрела – 
Защищавшего прежний, зачем-то разрушенный, строй. 

Бывший царский полковник, 
Безногий, красивый. И мой.

Откровение...
 
Бывшая тёща, под номером шесть, 
рыбу любила, с костями… А тесть 
молча давился. Уйти не готов, 
с Лейлой грешил – сбил с пути жирный плов. 
Я не узбек, не гурман, я – мужик. 
Мизер запросов, любить буду…Ик!...

Забросив удочку в созвездье Рыб 
Ждал клёва месяц. Быстро холодало. 
И, не заметив, понабрался вдрызг 
Весеннего напитка мал-помалу. 

Смеялись кучевые облака, 
Похожие на порционы плова, 
Над глупостями горе-рыбака 
И перспективами его улова. 

Проказник - ветер дёргал поплавок 
И затихал, как будто бы и не был. 
А месяц до утра так и не смог 
Ни малой рыбки вытянуть из неба.

Бывших матросов нет 

Солнце спустилось к морю, 
густо рассыпав блики. 
День завершился тихо, 
в кружку плеснув закат… 

Всё, что на суше – вздорно, 
всё, что без моря – дико! 
Быть на волне – не прихоть, 
тем, кто в порту зачах. 

Снова сижу у пирса, 
дряхлый, седой, ненужный. 
Плавал когда-то рыбой 
и покорил весь свет… 

Стал сухопутной крысой – 
пиво и плов на ужин... 
Кем бы на суше ни был – 
Бывших матросов нет!

Неожиданно пала стужа, 
Стало небо светлей и выше. 
Замерзают льдинками в лужах 
Тени сказок, когда-то бывших 
Нет, не вымыслом - только былью, 
Собирая мир воедино... 
... Я иду по дороге пыльной 
Кушать плов, болтать с Алладином. 

А реальность нависла глыбой, 
Скрыв виденья Европ и Азий. 
Я обманчиво-сонной рыбой 
Погружаюсь на дно фантазий.

Этот снег 

Саид, собрав старания в сугробы, 
стоит среди зимы, разинув рот… 
А снег ещё настойчивей идёт, 
пятная мандаринность новой робы. 
Невиданная щедрость русских зим 
как чуждый перевёртыш жизни бывшей – 
в Ташкенте осыпались с неба вишни, 
черешня, абрикосы и кизил... 

Сочится рыбный запах из столовой 
и вкусно оседает на бульвар. 
А в съёмной неуютности Гюльнар 
баранину разделала для плова, 
промыла рис и села у плиты… 
Её страшит чужая жизнь и стужа. 
А этот снег – разнузданный, ненужный, 
как будто прямо в сердце ей летит.

Соцсети 

Бывало прежде - девушки гадали, 
И слово «приворот» срывалось с губ, 
А нынче нам развеют все печали 
Соцсети и всеведущий «Ютуб». 

Сказал «Ютуб»: «В нем главное - желудок, 
Дорога к сердцу через пищевод, 
Мужчина к сытной пище очень чуток, 
Еда вот самый лучший приворот!» 

В кулинарии я сильна не очень, 
Не спец по всяким пирогам и щам, 
Но мне рецепт «В контакте» дали точный. 
«И больше перца!» - выдал «Инстаграм». 

Но что случилось с милым? Плов отведав, 
С открытым ртом, как рыба на мели, 
Сбежал он от меня и от обеда. 
О! Сети, сети! Как вы подвели!