Сегодня 

Опавшие листья сегодня грузились 
встревоженным роем распахнутых теток. 
«Кидать на костры инквизиции или 
топтать каблуками осенних сироток?» - 
жужжали. И ладились дело и слово 
в мешках - симбиозах лазеек и лямок. 
А детки мечтали – попасть бы им снова 
в объятия дремлющих липовых мамок, 
чтоб те шелестели «агу» непослушным… 

Сегодня кому-то писали записки 
на мокром асфальте вороны-горбушки. 
Крутили литые пиратские диски - 
натужно, 
надрывно, 
надсадно - машины, 
буксуя в сезонном густом купоросе… 

Сегодня закончились тетки. 
И осень, 
лицо потеряв, стала грустной. 
Мышиной.

По мокрой мостовой катился дождь, 
Вздувался пузырями в полных лужах. 
Жуя любви засохшую горбушку, 
Внутри меня господствовала дрожь. 

Безжалостная, шпилькой-каблуком 
Судьба ступила на босую душу. 
Пиратства дерзкий дух во мне простужен - 
Не тянет в море страсти прямиком. 

Я - не она, а он пленён не мной, 
Хоть кажется порой отчасти близким. 
Хлещи-ка, сердце - дождь, как боцман - виски. 
И грустный блюз тихонько пой, и пой... 

Горбушку солнца глотает прожорливый хищный шторм. 
Сегодня три китобоя акулам пошли на корм. 
Луна изъедена оспой, как щёки портовых шлюх. 
Пропитан рыбацким потом, убыточный день затух. 

А в трюме бочки пустые, их скоро заполнит смерть. 
В семье китовой кому-то пал жребий свечой гореть. 
Угрюмый шкипер матросам гвоздит каблуком зады. 
На мачте в гнезде вороньем смотрящий вопит: «Киты!». 

Гарпунный огонь!.. фонтаном кипящая боль взвилась, 
кровавым хрипом оборван финвалов финальный вальс. 
Да якорь вам в глотку, люди! Пиратской наживы прах – 
святые китовые души горят на фонарных столбах.

Перепутье 

Одна бежала в ночь и стынь, 
под каблучками бились волны, - 
казалось, что колдун подводный 
ей к дому лестницу мостил. 

Бунтарь хранил смятенный вид, 
дивясь на сцену с места в шлюпке. 
Пиратская свистела трубка 
о голубой дурной крови. 

В дрожащем свете капли брызг 
срывались россыпью алмазной, 
и танцевал под ритмы джаза, 
смиряя шторм, солёный бриз. 

Предсветный мрак в секунды съел 
фаль-кбота белую горбушку... 
Смыкались воды вслед Бегущей, 
латая сбившийся предел. 

Готова я глодать засохшую ГОРБУШКУ, 
Упрямый норов мой всем хорошо знаком, 
Я денег накоплю на тачку и избушку, 
Всё будет- бизнес, сын и муж под КАБЛУКОМ. 
Всегда, во всём хочу быть в шоколаде, в топе. 
Соперниц и врагов ни капли не боюсь! 
Не предлагайте мне судьбы ПИРАТСКИХ копий. 
Хочу лишь высший сорт и своего добьюсь!

Печальный юбилей. Увы и ах… 
Уже не походить на каблуках. 
Но можно представлять себя в стихах 
Изящной невесомой хохотушкой, 
Которой возраст вовсе нипочём: 
Эмоции кипят и бьют ключом. 
Жить в образе – не тёртым калачом 
С уставшей от проблем спиной-горбушкой. 

Быть с Вечностью на равных: баш на баш, 
И в творчестве своём ловить кураж, 
Пока пират-маразм на абордаж 
Не взял мой ум, пока легки порывы. 
И – мимо время. Дух – на небеси. 
Вселенная – вокруг моей оси. 
И всё моё, чего ни попроси, 
Чтоб вечно юной слыть и жить счастливо.

Каблуком по мостовой 
Стук-стук 
По осенней по листве 
Шарк-шарк 
Вечер, солнышко, со мной друг 
И пронзительно хорош парк 

Фу, Пират! Стоять! Ко мне! 
Свой! 
Фу, сказал! Не тронь! 
Р-р-р.. 
Это друг мой, да, немного бухой 
Не узнал… а был орёл-командир 

Мы горбушку с ним тогда пополам… 
Это было в том, лохматом, году… 
Молодец, Пират! Беги по делам. 
Я немного ему вслед посмотрю…

Горбушка 

На рынке в аллее Филёвского парка 
Гудела, как дикий огонь в кочегарке, 
Кряхтела азартно хмельная "Горбушка": 
Здесь вам не капуста, не лук и петрушка, 

Не фуры с картошкой, морковью, редиской, 
А плееры, книжки, пиратские диски, 
Японский видак, но видать из Китая — 
Кому-то везёт, а кого-то кидают. 

У крайнего ряда в углу за фургоном 
Старуха торгует своим патефоном, 
Мечтая о булке из тёплой кофейни, 
"Бери" — говорит, мол, немецкий, трофейный. 

Стучит каблуком о каблук замерзая, 
В толпе у аллеи, на шумном базаре. 
И старый футляр на земле у настила... 

Могла же купить, а чего ж не купила?..

На траверзе... 

На траверзе водной стремнины, 
Потоком сжимающей остров, 
На рифах – мираж баркентины, 
Разрушенный бурями остов. 

Корма каблуком от ботфорта 
Беспомощно вздыбилась в небо – 
Останки пиратского “Чёрта”. 
Он был здесь грозою… Иль не был? 

К обломку бизани пенькою 
Привязаны кости пирата; 
Глазницы с песочной тоскою 
Уставились мёртво куда-то. 

Рыжеют, чуть звякая, цепи, 
Латунная зелень на пушке… 
Прощальное солнце не слепит 
Утопшей кровавой горбушкой…

По мокрой мостовой катился дождь, 
Вздувался пузырями в полных лужах. 
Жуя любви засохшую горбушку, 
Внутри меня господствовала дрожь. 

Безжалостная, шпилькой-каблуком 
Судьба ступила на босую душу. 
Пиратства дерзкий дух во мне простужен - 
Не тянет в море страсти прямиком. 

Я - не она, а он пленён не мной, 
Хоть кажется порой отчасти близким. 
Хлещи-ка, сердце - дождь, как боцман - виски. 
И грустный блюз тихонько пой, и пой... 

Горбушку солнца глотает прожорливый хищный шторм. 
Сегодня три китобоя акулам пошли на корм. 
Луна изъедена оспой, как щёки портовых шлюх. 
Пропитан рыбацким потом, убыточный день затух. 

А в трюме бочки пустые, их скоро заполнит смерть. 
В семье китовой кому-то пал жребий свечой гореть. 
Угрюмый шкипер матросам гвоздит каблуком зады. 
На мачте в гнезде вороньем смотрящий вопит: «Киты!». 

Гарпунный огонь!.. фонтаном кипящая боль взвилась, 
кровавым хрипом оборван финвалов финальный вальс. 
Да якорь вам в глотку, люди! Пиратской наживы прах – 
святые китовые души горят на фонарных столбах.

Перепутье 

Одна бежала в ночь и стынь, 
под каблучками бились волны, - 
казалось, что колдун подводный 
ей к дому лестницу мостил. 

Бунтарь хранил смятенный вид, 
дивясь на сцену с места в шлюпке. 
Пиратская свистела трубка 
о голубой дурной крови. 

В дрожащем свете капли брызг 
срывались россыпью алмазной, 
и танцевал под ритмы джаза, 
смиряя шторм, солёный бриз. 

Предсветный мрак в секунды съел 
фаль-кбота белую горбушку... 
Смыкались воды вслед Бегущей, 
латая сбившийся предел. 

Готова я глодать засохшую ГОРБУШКУ, 
Упрямый норов мой всем хорошо знаком, 
Я денег накоплю на тачку и избушку, 
Всё будет- бизнес, сын и муж под КАБЛУКОМ. 
Всегда, во всём хочу быть в шоколаде, в топе. 
Соперниц и врагов ни капли не боюсь! 
Не предлагайте мне судьбы ПИРАТСКИХ копий. 
Хочу лишь высший сорт и своего добьюсь!

На каблуке Просперо 
у пятки, наверху 
пророс листочек смелый 
и говорит: «Ку-ку!» 

А мы пиратских версий 
не знали Буратин, 
по городам-по весям 
у нас такой один. 

Сидит, грызет горбушку 
застенчивый башмак, 
Просперо горе душит: 
иди, теши, дурак! 

А итальянский климат 
нашептывает: «Быть!». 
Прошел шумлимый ливень – 
и дети, как грибы.

Печальный юбилей. Увы и ах… 
Уже не походить на каблуках. 
Но можно представлять себя в стихах 
Изящной невесомой хохотушкой, 
Которой возраст вовсе нипочём: 
Эмоции кипят и бьют ключом. 
Жить в образе – не тёртым калачом 
С уставшей от проблем спиной-горбушкой. 

Быть с Вечностью на равных: баш на баш, 
И в творчестве своём ловить кураж, 
Пока пират-маразм на абордаж 
Не взял мой ум, пока легки порывы. 
И – мимо время. Дух – на небеси. 
Вселенная – вокруг моей оси. 
И всё моё, чего ни попроси, 
Чтоб вечно юной слыть и жить счастливо.

«Горбушка»* в осаде с утра, 
был путь из глубинки не близкий, 
за сотню идут на ура 
«Матильды» пиратские диски. 

Оптовый заполнен мешок, 
и бьют по рукам бизнесмены, 
но тут же лихой воронок 
кружит возле точки Семэна. 

На лицах приезжих испуг, 
а в мыслях горбушка и нары, 
эх, можно бы диск под каблук, 
когда б не мешками товары. 

*«Горбушка» - московский рынок аудио- и видеопродукции.

Горбушка 

На рынке в аллее Филёвского парка 
Гудела, как дикий огонь в кочегарке, 
Кряхтела азартно хмельная "Горбушка": 
Здесь вам не капуста, не лук и петрушка, 

Не фуры с картошкой, морковью, редиской, 
А плееры, книжки, пиратские диски, 
Японский видак, но видать из Китая — 
Кому-то везёт, а кого-то кидают. 

У крайнего ряда в углу за фургоном 
Старуха торгует своим патефоном, 
Мечтая о булке из тёплой кофейни, 
"Бери" — говорит, мол, немецкий, трофейный. 

Стучит каблуком о каблук замерзая, 
В толпе у аллеи, на шумном базаре. 
И старый футляр на земле у настила... 

Могла же купить, а чего ж не купила?..

По мокрой мостовой катился дождь, 
Вздувался пузырями в полных лужах. 
Жуя любви засохшую горбушку, 
Внутри меня господствовала дрожь. 

Безжалостная, шпилькой-каблуком 
Судьба ступила на босую душу. 
Пиратства дерзкий дух во мне простужен - 
Не тянет в море страсти прямиком. 

Я - не она, а он пленён не мной, 
Хоть кажется порой отчасти близким. 
Хлещи-ка, сердце - дождь, как боцман - виски. 
И грустный блюз тихонько пой, и пой... 

Жуя горбушку горькую судьбы 
Под каблуком суровой Немезиды, 
Пират худел от горя и обиды, 
Но Богу не принёс свои мольбы.

Мой щенок, с говорящею кличкой ПИРАТ, 
Одинаково смачно терзает ГОРБУШКУ, 
КАБЛУКИ от сапог, и особенно рад 
Потерзать бесконечно родную подушку. 

И когда всю квартиру засыплет пером, 
Как приятно-то в этом во всём кувыркаться! 
На досуге не против заняться ковром... 
И бежит с наглой мордой к хозяйке ласкаться

Молитва гордеца 

Дай старушечьей доле 
Горбушку в сухую жмень, 
Гиблой пиратской воле - 
Кару на судный день. 

Вручи подкаблучнику стерву, 
Упрямство - его жене. 
Сделай козырем - червы, 
Подбрось поэту сонет. 

Выдай копейки нищим, 
Повод отдай молве. 
Но только не надо, слышишь, 
Мне давать совет! 

Петляет речка по степи 
Уже который век, 
Скорее печку затопи; 
Ложится первый снег 

Шагает дед,но снегу рад, 
Печатает каблук 
С ним пес по имени Пират, 
Все ловит белых мух 

Старик, но в каждом доме ждут, 
Спасать — уже привык, 
Осталось семь бабулек тут, 
Да он один — мужик. 

Горбушка хлеба, инструмент, 
Помочь любому рад. 
Выходит, никакой ни дед, 
Он - отставной солдат.

За рулём "каблука"* очень старенького, 
Пообедав горбушкой вчерашнею, 
Едет он навестить свою маменьку 
В деревеньку по имени Ташино. 

Сам-то он городской уж лет десять как, 
По-пиратски старается выглядеть: 
Мол, сам чёрт мне не брат, в жизни всё ништяк — 
Для поездки и "бабочку"** выгладил. 

На соседнем сиденье — конфет кулёк, 
Для мамаши копил-собирал лет пять, 
Чтоб соседкам хвалилась: «Привёз сынок», 
Чтобы было чем кумушек угощать. 

Ну, а в городе — комнатка в три угла, 
Сдал четвёртый — нет денег, хоть волком вой. 
Нет работы. Была, да давно сплыла. 
…А в деревне куражится — городской! 
___________ 

* https://i.ytimg.com/vi/AqZdSA61lFM/maxresdefault.jpg 
** http://bowandtie.ru/wp-cont....798.jpg

Горбушку солнца глотает прожорливый хищный шторм. 
Сегодня три китобоя акулам пошли на корм. 
Луна изъедена оспой, как щёки портовых шлюх. 
Пропитан рыбацким потом, убыточный день затух. 

А в трюме бочки пустые, их скоро заполнит смерть. 
В семье китовой кому-то пал жребий свечой гореть. 
Угрюмый шкипер матросам гвоздит каблуком зады. 
На мачте в гнезде вороньем смотрящий вопит: «Киты!». 

Гарпунный огонь!.. фонтаном кипящая боль взвилась, 
кровавым хрипом оборван финвалов финальный вальс. 
Да якорь вам в глотку, люди! Пиратской наживы прах – 
святые китовые души горят на фонарных столбах.

Готова я глодать засохшую ГОРБУШКУ, 
Упрямый норов мой всем хорошо знаком, 
Я денег накоплю на тачку и избушку, 
Всё будет- бизнес, сын и муж под КАБЛУКОМ. 
Всегда, во всём хочу быть в шоколаде, в топе. 
Соперниц и врагов ни капли не боюсь! 
Не предлагайте мне судьбы ПИРАТСКИХ копий. 
Хочу лишь высший сорт и своего добьюсь!

Печальный юбилей. Увы и ах… 
Уже не походить на каблуках. 
Но можно представлять себя в стихах 
Изящной невесомой хохотушкой, 
Которой возраст вовсе нипочём: 
Эмоции кипят и бьют ключом. 
Жить в образе – не тёртым калачом 
С уставшей от проблем спиной-горбушкой. 

Быть с Вечностью на равных: баш на баш, 
И в творчестве своём ловить кураж, 
Пока пират-маразм на абордаж 
Не взял мой ум, пока легки порывы. 
И – мимо время. Дух – на небеси. 
Вселенная – вокруг моей оси. 
И всё моё, чего ни попроси, 
Чтоб вечно юной слыть и жить счастливо.

Горбушка 

На рынке в аллее Филёвского парка 
Гудела, как дикий огонь в кочегарке, 
Кряхтела азартно хмельная "Горбушка": 
Здесь вам не капуста, не лук и петрушка, 

Не фуры с картошкой, морковью, редиской, 
А плееры, книжки, пиратские диски, 
Японский видак, но видать из Китая — 
Кому-то везёт, а кого-то кидают. 

У крайнего ряда в углу за фургоном 
Старуха торгует своим патефоном, 
Мечтая о булке из тёплой кофейни, 
"Бери" — говорит, мол, немецкий, трофейный. 

Стучит каблуком о каблук замерзая, 
В толпе у аллеи, на шумном базаре. 
И старый футляр на земле у настила... 

Могла же купить, а чего ж не купила?..

«Горбушка»* в осаде с утра, 
был путь из глубинки не близкий, 
за сотню идут на ура 
«Матильды» пиратские диски. 

Оптовый заполнен мешок, 
и бьют по рукам бизнесмены, 
но тут же лихой воронок 
кружит возле точки Семэна. 

На лицах приезжих испуг, 
а в мыслях горбушка и нары, 
эх, можно бы диск под каблук, 
когда б не мешками товары. 

*«Горбушка» - московский рынок аудио- и видеопродукции.

Горбушка 

На рынке в аллее Филёвского парка 
Гудела, как дикий огонь в кочегарке, 
Кряхтела азартно хмельная "Горбушка": 
Здесь вам не капуста, не лук и петрушка, 

Не фуры с картошкой, морковью, редиской, 
А плееры, книжки, пиратские диски, 
Японский видак, но видать из Китая — 
Кому-то везёт, а кого-то кидают. 

У крайнего ряда в углу за фургоном 
Старуха торгует своим патефоном, 
Мечтая о булке из тёплой кофейни, 
"Бери" — говорит, мол, немецкий, трофейный. 

Стучит каблуком о каблук замерзая, 
В толпе у аллеи, на шумном базаре. 
И старый футляр на земле у настила... 

Могла же купить, а чего ж не купила?..

На траверзе... 

На траверзе водной стремнины, 
Потоком сжимающей остров, 
На рифах – мираж баркентины, 
Разрушенный бурями остов. 

Корма каблуком от ботфорта 
Беспомощно вздыбилась в небо – 
Останки пиратского “Чёрта”. 
Он был здесь грозою… Иль не был? 

К обломку бизани пенькою 
Привязаны кости пирата; 
Глазницы с песочной тоскою 
Уставились мёртво куда-то. 

Рыжеют, чуть звякая, цепи, 
Латунная зелень на пушке… 
Прощальное солнце не слепит 
Утопшей кровавой горбушкой…

По мокрой мостовой катился дождь, 
Вздувался пузырями в полных лужах. 
Жуя любви засохшую горбушку, 
Внутри меня господствовала дрожь. 

Безжалостная, шпилькой-каблуком 
Судьба ступила на босую душу. 
Пиратства дерзкий дух во мне простужен - 
Не тянет в море страсти прямиком. 

Я - не она, а он пленён не мной, 
Хоть кажется порой отчасти близким. 
Хлещи-ка, сердце - дождь, как боцман - виски. 
И грустный блюз тихонько пой, и пой... 

Жуя горбушку горькую судьбы 
Под каблуком суровой Немезиды, 
Пират худел от горя и обиды, 
Но Богу не принёс свои мольбы.

Мой щенок, с говорящею кличкой ПИРАТ, 
Одинаково смачно терзает ГОРБУШКУ, 
КАБЛУКИ от сапог, и особенно рад 
Потерзать бесконечно родную подушку. 

И когда всю квартиру засыплет пером, 
Как приятно-то в этом во всём кувыркаться! 
На досуге не против заняться ковром... 
И бежит с наглой мордой к хозяйке ласкаться

Готова я глодать засохшую ГОРБУШКУ, 
Упрямый норов мой всем хорошо знаком, 
Я денег накоплю на тачку и избушку, 
Всё будет- бизнес, сын и муж под КАБЛУКОМ. 
Всегда, во всём хочу быть в шоколаде, в топе. 
Соперниц и врагов ни капли не боюсь! 
Не предлагайте мне судьбы ПИРАТСКИХ копий. 
Хочу лишь высший сорт и своего добьюсь!

Петляет речка по степи 
Уже который век, 
Скорее печку затопи; 
Ложится первый снег 

Шагает дед,но снегу рад, 
Печатает каблук 
С ним пес по имени Пират, 
Все ловит белых мух 

Старик, но в каждом доме ждут, 
Спасать — уже привык, 
Осталось семь бабулек тут, 
Да он один — мужик. 

Горбушка хлеба, инструмент, 
Помочь любому рад. 
Выходит, никакой ни дед, 
Он - отставной солдат.

Горбушку солнца глотает прожорливый хищный шторм. 
Сегодня три китобоя акулам пошли на корм. 
Луна изъедена оспой, как щёки портовых шлюх. 
Пропитан рыбацким потом, убыточный день затух. 

А в трюме бочки пустые, их скоро заполнит смерть. 
В семье китовой кому-то пал жребий свечой гореть. 
Угрюмый шкипер матросам гвоздит каблуком зады. 
На мачте в гнезде вороньем смотрящий вопит: «Киты!». 

Гарпунный огонь!.. фонтаном кипящая боль взвилась, 
кровавым хрипом оборван финвалов финальный вальс. 
Да якорь вам в глотку, люди! Пиратской наживы прах – 
святые китовые души горят на фонарных столбах.

Печальный юбилей. Увы и ах… 
Уже не походить на каблуках. 
Но можно представлять себя в стихах 
Изящной невесомой хохотушкой, 
Которой возраст вовсе нипочём: 
Эмоции кипят и бьют ключом. 
Жить в образе – не тёртым калачом 
С уставшей от проблем спиной-горбушкой. 

Быть с Вечностью на равных: баш на баш, 
И в творчестве своём ловить кураж, 
Пока пират-маразм на абордаж 
Не взял мой ум, пока легки порывы. 
И – мимо время. Дух – на небеси. 
Вселенная – вокруг моей оси. 
И всё моё, чего ни попроси, 
Чтоб вечно юной слыть и жить счастливо.

«Горбушка»* в осаде с утра, 
был путь из глубинки не близкий, 
за сотню идут на ура 
«Матильды» пиратские диски. 

Оптовый заполнен мешок, 
и бьют по рукам бизнесмены, 
но тут же лихой воронок 
кружит возле точки Семэна. 

На лицах приезжих испуг, 
а в мыслях горбушка и нары, 
эх, можно бы диск под каблук, 
когда б не мешками товары. 

*«Горбушка» - московский рынок аудио- и видеопродукции.

Каблуком по мостовой 
Стук-стук 
По осенней по листве 
Шарк-шарк 
Вечер, солнышко, со мной друг 
И пронзительно хорош парк 

Фу, Пират! Стоять! Ко мне! 
Свой! 
Фу, сказал! Не тронь! 
Р-р-р.. 
Это друг мой, да, немного бухой 
Не узнал… а был орёл-командир 

Мы горбушку с ним тогда пополам… 
Это было в том, лохматом, году… 
Молодец, Пират! Беги по делам. 
Я немного ему вслед посмотрю…

Горбушка 

На рынке в аллее Филёвского парка 
Гудела, как дикий огонь в кочегарке, 
Кряхтела азартно хмельная "Горбушка": 
Здесь вам не капуста, не лук и петрушка, 

Не фуры с картошкой, морковью, редиской, 
А плееры, книжки, пиратские диски, 
Японский видак, но видать из Китая — 
Кому-то везёт, а кого-то кидают. 

У крайнего ряда в углу за фургоном 
Старуха торгует своим патефоном, 
Мечтая о булке из тёплой кофейни, 
"Бери" — говорит, мол, немецкий, трофейный. 

Стучит каблуком о каблук замерзая, 
В толпе у аллеи, на шумном базаре. 
И старый футляр на земле у настила... 

Могла же купить, а чего ж не купила?..

На траверзе... 

На траверзе водной стремнины, 
Потоком сжимающей остров, 
На рифах – мираж баркентины, 
Разрушенный бурями остов. 

Корма каблуком от ботфорта 
Беспомощно вздыбилась в небо – 
Останки пиратского “Чёрта”. 
Он был здесь грозою… Иль не был? 

К обломку бизани пенькою 
Привязаны кости пирата; 
Глазницы с песочной тоскою 
Уставились мёртво куда-то. 

Рыжеют, чуть звякая, цепи, 
Латунная зелень на пушке… 
Прощальное солнце не слепит 
Утопшей кровавой горбушкой…

Петляет речка по степи 
Уже который век, 
Скорее печку затопи; 
Ложится первый снег 

Шагает дед,но снегу рад, 
Печатает каблук 
С ним пес по имени Пират, 
Все ловит белых мух 

Старик, но в каждом доме ждут, 
Спасать — уже привык, 
Осталось семь бабулек тут, 
Да он один — мужик. 

Горбушка хлеба, инструмент, 
Помочь любому рад. 
Выходит, никакой ни дед, 
Он - отставной солдат.

За рулём "каблука"* очень старенького, 
Пообедав горбушкой вчерашнею, 
Едет он навестить свою маменьку 
В деревеньку по имени Ташино. 

Сам-то он городской уж лет десять как, 
По-пиратски старается выглядеть: 
Мол, сам чёрт мне не брат, в жизни всё ништяк — 
Для поездки и "бабочку"** выгладил. 

На соседнем сиденье — конфет кулёк, 
Для мамаши копил-собирал лет пять, 
Чтоб соседкам хвалилась: «Привёз сынок», 
Чтобы было чем кумушек угощать. 

Ну, а в городе — комнатка в три угла, 
Сдал четвёртый — нет денег, хоть волком вой. 
Нет работы. Была, да давно сплыла. 
…А в деревне куражится — городской! 
___________ 

* https://i.ytimg.com/vi/AqZdSA61lFM/maxresdefault.jpg 
** http://bowandtie.ru/wp-cont....798.jpg

На каблуке Просперо 
у пятки, наверху 
пророс листочек смелый 
и говорит: «Ку-ку!» 

А мы пиратских версий 
не знали Буратин, 
по городам-по весям 
у нас такой один. 

Сидит, грызет горбушку 
застенчивый башмак, 
Просперо горе душит: 
иди, теши, дурак! 

А итальянский климат 
нашептывает: «Быть!». 
Прошел шумлимый ливень – 
и дети, как грибы.

Печальный юбилей. Увы и ах… 
Уже не походить на каблуках. 
Но можно представлять себя в стихах 
Изящной невесомой хохотушкой, 
Которой возраст вовсе нипочём: 
Эмоции кипят и бьют ключом. 
Жить в образе – не тёртым калачом 
С уставшей от проблем спиной-горбушкой. 

Быть с Вечностью на равных: баш на баш, 
И в творчестве своём ловить кураж, 
Пока пират-маразм на абордаж 
Не взял мой ум, пока легки порывы. 
И – мимо время. Дух – на небеси. 
Вселенная – вокруг моей оси. 
И всё моё, чего ни попроси, 
Чтоб вечно юной слыть и жить счастливо.

Каблуком по мостовой 
Стук-стук 
По осенней по листве 
Шарк-шарк 
Вечер, солнышко, со мной друг 
И пронзительно хорош парк 

Фу, Пират! Стоять! Ко мне! 
Свой! 
Фу, сказал! Не тронь! 
Р-р-р.. 
Это друг мой, да, немного бухой 
Не узнал… а был орёл-командир 

Мы горбушку с ним тогда пополам… 
Это было в том, лохматом, году… 
Молодец, Пират! Беги по делам. 
Я немного ему вслед посмотрю…

На траверзе... 

На траверзе водной стремнины, 
Потоком сжимающей остров, 
На рифах – мираж баркентины, 
Разрушенный бурями остов. 

Корма каблуком от ботфорта 
Беспомощно вздыбилась в небо – 
Останки пиратского “Чёрта”. 
Он был здесь грозою… Иль не был? 

К обломку бизани пенькою 
Привязаны кости пирата; 
Глазницы с песочной тоскою 
Уставились мёртво куда-то. 

Рыжеют, чуть звякая, цепи, 
Латунная зелень на пушке… 
Прощальное солнце не слепит 
Утопшей кровавой горбушкой…

Мой щенок, с говорящею кличкой ПИРАТ, 
Одинаково смачно терзает ГОРБУШКУ, 
КАБЛУКИ от сапог, и особенно рад 
Потерзать бесконечно родную подушку. 

И когда всю квартиру засыплет пером, 
Как приятно-то в этом во всём кувыркаться! 
На досуге не против заняться ковром... 
И бежит с наглой мордой к хозяйке ласкаться

Петляет речка по степи 
Уже который век, 
Скорее печку затопи; 
Ложится первый снег 

Шагает дед,но снегу рад, 
Печатает каблук 
С ним пес по имени Пират, 
Все ловит белых мух 

Старик, но в каждом доме ждут, 
Спасать — уже привык, 
Осталось семь бабулек тут, 
Да он один — мужик. 

Горбушка хлеба, инструмент, 
Помочь любому рад. 
Выходит, никакой ни дед, 
Он - отставной солдат.

За рулём "каблука"* очень старенького, 
Пообедав горбушкой вчерашнею, 
Едет он навестить свою маменьку 
В деревеньку по имени Ташино. 

Сам-то он городской уж лет десять как, 
По-пиратски старается выглядеть: 
Мол, сам чёрт мне не брат, в жизни всё ништяк — 
Для поездки и "бабочку"** выгладил. 

На соседнем сиденье — конфет кулёк, 
Для мамаши копил-собирал лет пять, 
Чтоб соседкам хвалилась: «Привёз сынок», 
Чтобы было чем кумушек угощать. 

Ну, а в городе — комнатка в три угла, 
Сдал четвёртый — нет денег, хоть волком вой. 
Нет работы. Была, да давно сплыла. 
…А в деревне куражится — городской! 
___________ 

* https://i.ytimg.com/vi/AqZdSA61lFM/maxresdefault.jpg 
** http://bowandtie.ru/wp-cont....798.jpg

Горбушку солнца глотает прожорливый хищный шторм. 
Сегодня три китобоя акулам пошли на корм. 
Луна изъедена оспой, как щёки портовых шлюх. 
Пропитан рыбацким потом, убыточный день затух. 

А в трюме бочки пустые, их скоро заполнит смерть. 
В семье китовой кому-то пал жребий свечой гореть. 
Угрюмый шкипер матросам гвоздит каблуком зады. 
На мачте в гнезде вороньем смотрящий вопит: «Киты!». 

Гарпунный огонь!.. фонтаном кипящая боль взвилась, 
кровавым хрипом оборван финвалов финальный вальс. 
Да якорь вам в глотку, люди! Пиратской наживы прах – 
святые китовые души горят на фонарных столбах.

Готова я глодать засохшую ГОРБУШКУ, 
Упрямый норов мой всем хорошо знаком, 
Я денег накоплю на тачку и избушку, 
Всё будет- бизнес, сын и муж под КАБЛУКОМ. 
Всегда, во всём хочу быть в шоколаде, в топе. 
Соперниц и врагов ни капли не боюсь! 
Не предлагайте мне судьбы ПИРАТСКИХ копий. 
Хочу лишь высший сорт и своего добьюсь!

Печальный юбилей. Увы и ах… 
Уже не походить на каблуках. 
Но можно представлять себя в стихах 
Изящной невесомой хохотушкой, 
Которой возраст вовсе нипочём: 
Эмоции кипят и бьют ключом. 
Жить в образе – не тёртым калачом 
С уставшей от проблем спиной-горбушкой. 

Быть с Вечностью на равных: баш на баш, 
И в творчестве своём ловить кураж, 
Пока пират-маразм на абордаж 
Не взял мой ум, пока легки порывы. 
И – мимо время. Дух – на небеси. 
Вселенная – вокруг моей оси. 
И всё моё, чего ни попроси, 
Чтоб вечно юной слыть и жить счастливо.

«Горбушка»* в осаде с утра, 
был путь из глубинки не близкий, 
за сотню идут на ура 
«Матильды» пиратские диски. 

Оптовый заполнен мешок, 
и бьют по рукам бизнесмены, 
но тут же лихой воронок 
кружит возле точки Семэна. 

На лицах приезжих испуг, 
а в мыслях горбушка и нары, 
эх, можно бы диск под каблук, 
когда б не мешками товары. 

*«Горбушка» - московский рынок аудио- и видеопродукции.

Каблуком по мостовой 
Стук-стук 
По осенней по листве 
Шарк-шарк 
Вечер, солнышко, со мной друг 
И пронзительно хорош парк 

Фу, Пират! Стоять! Ко мне! 
Свой! 
Фу, сказал! Не тронь! 
Р-р-р.. 
Это друг мой, да, немного бухой 
Не узнал… а был орёл-командир 

Мы горбушку с ним тогда пополам… 
Это было в том, лохматом, году… 
Молодец, Пират! Беги по делам. 
Я немного ему вслед посмотрю…

Горбушка 

На рынке в аллее Филёвского парка 
Гудела, как дикий огонь в кочегарке, 
Кряхтела азартно хмельная "Горбушка": 
Здесь вам не капуста, не лук и петрушка, 

Не фуры с картошкой, морковью, редиской, 
А плееры, книжки, пиратские диски, 
Японский видак, но видать из Китая — 
Кому-то везёт, а кого-то кидают. 

У крайнего ряда в углу за фургоном 
Старуха торгует своим патефоном, 
Мечтая о булке из тёплой кофейни, 
"Бери" — говорит, мол, немецкий, трофейный. 

Стучит каблуком о каблук замерзая, 
В толпе у аллеи, на шумном базаре. 
И старый футляр на земле у настила... 

Могла же купить, а чего ж не купила?..

Сегодня 

Опавшие листья сегодня грузились 
встревоженным роем распахнутых теток. 
«Кидать на костры инквизиции или 
топтать каблуками осенних сироток?» - 
жужжали. И ладились дело и слово 
в мешках - симбиозах лазеек и лямок. 
А детки мечтали – попасть бы им снова 
в объятия дремлющих липовых мамок, 
чтоб те шелестели «агу» непослушным… 

Сегодня кому-то писали записки 
на мокром асфальте вороны-горбушки. 
Крутили литые пиратские диски - 
натужно, 
надрывно, 
надсадно - машины, 
буксуя в сезонном густом купоросе… 

Сегодня закончились тетки. 
И осень, 
лицо потеряв, стала грустной. 
Мышиной.

На траверзе... 

На траверзе водной стремнины, 
Потоком сжимающей остров, 
На рифах – мираж баркентины, 
Разрушенный бурями остов. 

Корма каблуком от ботфорта 
Беспомощно вздыбилась в небо – 
Останки пиратского “Чёрта”. 
Он был здесь грозою… Иль не был? 

К обломку бизани пенькою 
Привязаны кости пирата; 
Глазницы с песочной тоскою 
Уставились мёртво куда-то. 

Рыжеют, чуть звякая, цепи, 
Латунная зелень на пушке… 
Прощальное солнце не слепит 
Утопшей кровавой горбушкой…

Молитва гордеца 

Дай старушечьей доле 
Горбушку в сухую жмень, 
Гиблой пиратской воле - 
Кару на судный день. 

Вручи подкаблучнику стерву, 
Упрямство - его жене. 
Сделай козырем - червы, 
Подбрось поэту сонет. 

Выдай копейки нищим, 
Повод отдай молве. 
Но только не надо, слышишь, 
Мне давать совет! 

За рулём "каблука"* очень старенького, 
Пообедав горбушкой вчерашнею, 
Едет он навестить свою маменьку 
В деревеньку по имени Ташино. 

Сам-то он городской уж лет десять как, 
По-пиратски старается выглядеть: 
Мол, сам чёрт мне не брат, в жизни всё ништяк — 
Для поездки и "бабочку"** выгладил. 

На соседнем сиденье — конфет кулёк, 
Для мамаши копил-собирал лет пять, 
Чтоб соседкам хвалилась: «Привёз сынок», 
Чтобы было чем кумушек угощать. 

Ну, а в городе — комнатка в три угла, 
Сдал четвёртый — нет денег, хоть волком вой. 
Нет работы. Была, да давно сплыла. 
…А в деревне куражится — городской! 
___________ 

* https://i.ytimg.com/vi/AqZdSA61lFM/maxresdefault.jpg 
** http://bowandtie.ru/wp-cont....798.jpg

Готова я глодать засохшую ГОРБУШКУ, 
Упрямый норов мой всем хорошо знаком, 
Я денег накоплю на тачку и избушку, 
Всё будет- бизнес, сын и муж под КАБЛУКОМ. 
Всегда, во всём хочу быть в шоколаде, в топе. 
Соперниц и врагов ни капли не боюсь! 
Не предлагайте мне судьбы ПИРАТСКИХ копий. 
Хочу лишь высший сорт и своего добьюсь!

Печальный юбилей. Увы и ах… 
Уже не походить на каблуках. 
Но можно представлять себя в стихах 
Изящной невесомой хохотушкой, 
Которой возраст вовсе нипочём: 
Эмоции кипят и бьют ключом. 
Жить в образе – не тёртым калачом 
С уставшей от проблем спиной-горбушкой. 

Быть с Вечностью на равных: баш на баш, 
И в творчестве своём ловить кураж, 
Пока пират-маразм на абордаж 
Не взял мой ум, пока легки порывы. 
И – мимо время. Дух – на небеси. 
Вселенная – вокруг моей оси. 
И всё моё, чего ни попроси, 
Чтоб вечно юной слыть и жить счастливо.

По мокрой мостовой катился дождь, 
Вздувался пузырями в полных лужах. 
Жуя любви засохшую горбушку, 
Внутри меня господствовала дрожь. 

Безжалостная, шпилькой-каблуком 
Судьба ступила на босую душу. 
Пиратства дерзкий дух во мне простужен - 
Не тянет в море страсти прямиком. 

Я - не она, а он пленён не мной, 
Хоть кажется порой отчасти близким. 
Хлещи-ка, сердце - дождь, как боцман - виски. 
И грустный блюз тихонько пой, и пой... 

Жуя горбушку горькую судьбы 
Под каблуком суровой Немезиды, 
Пират худел от горя и обиды, 
Но Богу не принёс свои мольбы.

Под каблук 

Я попал под твой каблук, 
Но мне очень там уютно, 
Я люблю игристый брют, 
Кофе с булочкой на утро. 

В плен захваченный пират,- 
Я с тобой застёжкой связан, 
Брошен якорный канат, 
Всю забыл рыбалку разом, 

И оставил всех акул 
За бортом твоих сандалий. 
За изгибы нежных скул 
Позабыл я пыл баталий. 

И касаток и горбуш 
Я давно уже не знаю, 
Каблуком гордится муж, 
Если туфля - золотая.

Мой щенок, с говорящею кличкой ПИРАТ, 
Одинаково смачно терзает ГОРБУШКУ, 
КАБЛУКИ от сапог, и особенно рад 
Потерзать бесконечно родную подушку. 

И когда всю квартиру засыплет пером, 
Как приятно-то в этом во всём кувыркаться! 
На досуге не против заняться ковром... 
И бежит с наглой мордой к хозяйке ласкаться

За рулём "каблука"* очень старенького, 
Пообедав горбушкой вчерашнею, 
Едет он навестить свою маменьку 
В деревеньку по имени Ташино. 

Сам-то он городской уж лет десять как, 
По-пиратски старается выглядеть: 
Мол, сам чёрт мне не брат, в жизни всё ништяк — 
Для поездки и "бабочку"** выгладил. 

На соседнем сиденье — конфет кулёк, 
Для мамаши копил-собирал лет пять, 
Чтоб соседкам хвалилась: «Привёз сынок», 
Чтобы было чем кумушек угощать. 

Ну, а в городе — комнатка в три угла, 
Сдал четвёртый — нет денег, хоть волком вой. 
Нет работы. Была, да давно сплыла. 
…А в деревне куражится — городской! 
___________ 

* https://i.ytimg.com/vi/AqZdSA61lFM/maxresdefault.jpg 
** http://bowandtie.ru/wp-cont....798.jpg

Каблуком по мостовой 
Стук-стук 
По осенней по листве 
Шарк-шарк 
Вечер, солнышко, со мной друг 
И пронзительно хорош парк 

Фу, Пират! Стоять! Ко мне! 
Свой! 
Фу, сказал! Не тронь! 
Р-р-р.. 
Это друг мой, да, немного бухой 
Не узнал… а был орёл-командир 

Мы горбушку с ним тогда пополам… 
Это было в том, лохматом, году… 
Молодец, Пират! Беги по делам. 
Я немного ему вслед посмотрю…

Горбушка 

На рынке в аллее Филёвского парка 
Гудела, как дикий огонь в кочегарке, 
Кряхтела азартно хмельная "Горбушка": 
Здесь вам не капуста, не лук и петрушка, 

Не фуры с картошкой, морковью, редиской, 
А плееры, книжки, пиратские диски, 
Японский видак, но видать из Китая — 
Кому-то везёт, а кого-то кидают. 

У крайнего ряда в углу за фургоном 
Старуха торгует своим патефоном, 
Мечтая о булке из тёплой кофейни, 
"Бери" — говорит, мол, немецкий, трофейный. 

Стучит каблуком о каблук замерзая, 
В толпе у аллеи, на шумном базаре. 
И старый футляр на земле у настила... 

Могла же купить, а чего ж не купила?..

Сегодня 

Опавшие листья сегодня грузились 
встревоженным роем распахнутых теток. 
«Кидать на костры инквизиции или 
топтать каблуками осенних сироток?» - 
жужжали. И ладились дело и слово 
в мешках - симбиозах лазеек и лямок. 
А детки мечтали – попасть бы им снова 
в объятия дремлющих липовых мамок, 
чтоб те шелестели «агу» непослушным… 

Сегодня кому-то писали записки 
на мокром асфальте вороны-горбушки. 
Крутили литые пиратские диски - 
натужно, 
надрывно, 
надсадно - машины, 
буксуя в сезонном густом купоросе… 

Сегодня закончились тетки. 
И осень, 
лицо потеряв, стала грустной. 
Мышиной.

Молитва гордеца 

Дай старушечьей доле 
Горбушку в сухую жмень, 
Гиблой пиратской воле - 
Кару на судный день. 

Вручи подкаблучнику стерву, 
Упрямство - его жене. 
Сделай козырем - червы, 
Подбрось поэту сонет. 

Выдай копейки нищим, 
Повод отдай молве. 
Но только не надо, слышишь, 
Мне давать совет! 

Петляет речка по степи 
Уже который век, 
Скорее печку затопи; 
Ложится первый снег 

Шагает дед,но снегу рад, 
Печатает каблук 
С ним пес по имени Пират, 
Все ловит белых мух 

Старик, но в каждом доме ждут, 
Спасать — уже привык, 
Осталось семь бабулек тут, 
Да он один — мужик. 

Горбушка хлеба, инструмент, 
Помочь любому рад. 
Выходит, никакой ни дед, 
Он - отставной солдат.

Горбушку солнца глотает прожорливый хищный шторм. 
Сегодня три китобоя акулам пошли на корм. 
Луна изъедена оспой, как щёки портовых шлюх. 
Пропитан рыбацким потом, убыточный день затух. 

А в трюме бочки пустые, их скоро заполнит смерть. 
В семье китовой кому-то пал жребий свечой гореть. 
Угрюмый шкипер матросам гвоздит каблуком зады. 
На мачте в гнезде вороньем смотрящий вопит: «Киты!». 

Гарпунный огонь!.. фонтаном кипящая боль взвилась, 
кровавым хрипом оборван финвалов финальный вальс. 
Да якорь вам в глотку, люди! Пиратской наживы прах – 
святые китовые души горят на фонарных столбах.

Перепутье 

Одна бежала в ночь и стынь, 
под каблучками бились волны, - 
казалось, что колдун подводный 
ей к дому лестницу мостил. 

Бунтарь хранил смятенный вид, 
дивясь на сцену с места в шлюпке. 
Пиратская свистела трубка 
о голубой дурной крови. 

В дрожащем свете капли брызг 
срывались россыпью алмазной, 
и танцевал под ритмы джаза, 
смиряя шторм, солёный бриз. 

Предсветный мрак в секунды съел 
фаль-кбота белую горбушку... 
Смыкались воды вслед Бегущей, 
латая сбившийся предел. 

Горбушка 

На рынке в аллее Филёвского парка 
Гудела, как дикий огонь в кочегарке, 
Кряхтела азартно хмельная "Горбушка": 
Здесь вам не капуста, не лук и петрушка, 

Не фуры с картошкой, морковью, редиской, 
А плееры, книжки, пиратские диски, 
Японский видак, но видать из Китая — 
Кому-то везёт, а кого-то кидают. 

У крайнего ряда в углу за фургоном 
Старуха торгует своим патефоном, 
Мечтая о булке из тёплой кофейни, 
"Бери" — говорит, мол, немецкий, трофейный. 

Стучит каблуком о каблук замерзая, 
В толпе у аллеи, на шумном базаре. 
И старый футляр на земле у настила... 

Могла же купить, а чего ж не купила?..

Под каблук 

Я попал под твой каблук, 
Но мне очень там уютно, 
Я люблю игристый брют, 
Кофе с булочкой на утро. 

В плен захваченный пират,- 
Я с тобой застёжкой связан, 
Брошен якорный канат, 
Всю забыл рыбалку разом, 

И оставил всех акул 
За бортом твоих сандалий. 
За изгибы нежных скул 
Позабыл я пыл баталий. 

И касаток и горбуш 
Я давно уже не знаю, 
Каблуком гордится муж, 
Если туфля - золотая.

Горбушку солнца глотает прожорливый хищный шторм. 
Сегодня три китобоя акулам пошли на корм. 
Луна изъедена оспой, как щёки портовых шлюх. 
Пропитан рыбацким потом, убыточный день затух. 

А в трюме бочки пустые, их скоро заполнит смерть. 
В семье китовой кому-то пал жребий свечой гореть. 
Угрюмый шкипер матросам гвоздит каблуком зады. 
На мачте в гнезде вороньем смотрящий вопит: «Киты!». 

Гарпунный огонь!.. фонтаном кипящая боль взвилась, 
кровавым хрипом оборван финвалов финальный вальс. 
Да якорь вам в глотку, люди! Пиратской наживы прах – 
святые китовые души горят на фонарных столбах.

Горбушка 

На рынке в аллее Филёвского парка 
Гудела, как дикий огонь в кочегарке, 
Кряхтела азартно хмельная "Горбушка": 
Здесь вам не капуста, не лук и петрушка, 

Не фуры с картошкой, морковью, редиской, 
А плееры, книжки, пиратские диски, 
Японский видак, но видать из Китая — 
Кому-то везёт, а кого-то кидают. 

У крайнего ряда в углу за фургоном 
Старуха торгует своим патефоном, 
Мечтая о булке из тёплой кофейни, 
"Бери" — говорит, мол, немецкий, трофейный. 

Стучит каблуком о каблук замерзая, 
В толпе у аллеи, на шумном базаре. 
И старый футляр на земле у настила... 

Могла же купить, а чего ж не купила?..

Под каблук 

Я попал под твой каблук, 
Но мне очень там уютно, 
Я люблю игристый брют, 
Кофе с булочкой на утро. 

В плен захваченный пират,- 
Я с тобой застёжкой связан, 
Брошен якорный канат, 
Всю забыл рыбалку разом, 

И оставил всех акул 
За бортом твоих сандалий. 
За изгибы нежных скул 
Позабыл я пыл баталий. 

И касаток и горбуш 
Я давно уже не знаю, 
Каблуком гордится муж, 
Если туфля - золотая.

Горбушку солнца глотает прожорливый хищный шторм. 
Сегодня три китобоя акулам пошли на корм. 
Луна изъедена оспой, как щёки портовых шлюх. 
Пропитан рыбацким потом, убыточный день затух. 

А в трюме бочки пустые, их скоро заполнит смерть. 
В семье китовой кому-то пал жребий свечой гореть. 
Угрюмый шкипер матросам гвоздит каблуком зады. 
На мачте в гнезде вороньем смотрящий вопит: «Киты!». 

Гарпунный огонь!.. фонтаном кипящая боль взвилась, 
кровавым хрипом оборван финвалов финальный вальс. 
Да якорь вам в глотку, люди! Пиратской наживы прах – 
святые китовые души горят на фонарных столбах.

Под каблук 

Я попал под твой каблук, 
Но мне очень там уютно, 
Я люблю игристый брют, 
Кофе с булочкой на утро. 

В плен захваченный пират,- 
Я с тобой застёжкой связан, 
Брошен якорный канат, 
Всю забыл рыбалку разом, 

И оставил всех акул 
За бортом твоих сандалий. 
За изгибы нежных скул 
Позабыл я пыл баталий. 

И касаток и горбуш 
Я давно уже не знаю, 
Каблуком гордится муж, 
Если туфля - золотая.

Петляет речка по степи 
Уже который век, 
Скорее печку затопи; 
Ложится первый снег 

Шагает дед,но снегу рад, 
Печатает каблук 
С ним пес по имени Пират, 
Все ловит белых мух 

Старик, но в каждом доме ждут, 
Спасать — уже привык, 
Осталось семь бабулек тут, 
Да он один — мужик. 

Горбушка хлеба, инструмент, 
Помочь любому рад. 
Выходит, никакой ни дед, 
Он - отставной солдат.

Печальный юбилей. Увы и ах… 
Уже не походить на каблуках. 
Но можно представлять себя в стихах 
Изящной невесомой хохотушкой, 
Которой возраст вовсе нипочём: 
Эмоции кипят и бьют ключом. 
Жить в образе – не тёртым калачом 
С уставшей от проблем спиной-горбушкой. 

Быть с Вечностью на равных: баш на баш, 
И в творчестве своём ловить кураж, 
Пока пират-маразм на абордаж 
Не взял мой ум, пока легки порывы. 
И – мимо время. Дух – на небеси. 
Вселенная – вокруг моей оси. 
И всё моё, чего ни попроси, 
Чтоб вечно юной слыть и жить счастливо.

Горбушка 

На рынке в аллее Филёвского парка 
Гудела, как дикий огонь в кочегарке, 
Кряхтела азартно хмельная "Горбушка": 
Здесь вам не капуста, не лук и петрушка, 

Не фуры с картошкой, морковью, редиской, 
А плееры, книжки, пиратские диски, 
Японский видак, но видать из Китая — 
Кому-то везёт, а кого-то кидают. 

У крайнего ряда в углу за фургоном 
Старуха торгует своим патефоном, 
Мечтая о булке из тёплой кофейни, 
"Бери" — говорит, мол, немецкий, трофейный. 

Стучит каблуком о каблук замерзая, 
В толпе у аллеи, на шумном базаре. 
И старый футляр на земле у настила... 

Могла же купить, а чего ж не купила?..

Петляет речка по степи 
Уже который век, 
Скорее печку затопи; 
Ложится первый снег 

Шагает дед,но снегу рад, 
Печатает каблук 
С ним пес по имени Пират, 
Все ловит белых мух 

Старик, но в каждом доме ждут, 
Спасать — уже привык, 
Осталось семь бабулек тут, 
Да он один — мужик. 

Горбушка хлеба, инструмент, 
Помочь любому рад. 
Выходит, никакой ни дед, 
Он - отставной солдат.

Печальный юбилей. Увы и ах… 
Уже не походить на каблуках. 
Но можно представлять себя в стихах 
Изящной невесомой хохотушкой, 
Которой возраст вовсе нипочём: 
Эмоции кипят и бьют ключом. 
Жить в образе – не тёртым калачом 
С уставшей от проблем спиной-горбушкой. 

Быть с Вечностью на равных: баш на баш, 
И в творчестве своём ловить кураж, 
Пока пират-маразм на абордаж 
Не взял мой ум, пока легки порывы. 
И – мимо время. Дух – на небеси. 
Вселенная – вокруг моей оси. 
И всё моё, чего ни попроси, 
Чтоб вечно юной слыть и жить счастливо.

Каблуком по мостовой 
Стук-стук 
По осенней по листве 
Шарк-шарк 
Вечер, солнышко, со мной друг 
И пронзительно хорош парк 

Фу, Пират! Стоять! Ко мне! 
Свой! 
Фу, сказал! Не тронь! 
Р-р-р.. 
Это друг мой, да, немного бухой 
Не узнал… а был орёл-командир 

Мы горбушку с ним тогда пополам… 
Это было в том, лохматом, году… 
Молодец, Пират! Беги по делам. 
Я немного ему вслед посмотрю…

Горбушка 

На рынке в аллее Филёвского парка 
Гудела, как дикий огонь в кочегарке, 
Кряхтела азартно хмельная "Горбушка": 
Здесь вам не капуста, не лук и петрушка, 

Не фуры с картошкой, морковью, редиской, 
А плееры, книжки, пиратские диски, 
Японский видак, но видать из Китая — 
Кому-то везёт, а кого-то кидают. 

У крайнего ряда в углу за фургоном 
Старуха торгует своим патефоном, 
Мечтая о булке из тёплой кофейни, 
"Бери" — говорит, мол, немецкий, трофейный. 

Стучит каблуком о каблук замерзая, 
В толпе у аллеи, на шумном базаре. 
И старый футляр на земле у настила... 

Могла же купить, а чего ж не купила?..

На лесной большой опушке,
Где живут одни зверюшки,
Поселился вдруг пират,
А ему никто не рад.

Сам он в черном сюртуке,
И со шрамом на щеке,
Грозно топает каблук,
Сотрясая все вокруг.

Но пират совсем не злой,
Он махнул одной рукой:
И посыпались горбушки,
Удивились все зверюшки.

И пустились дружно в пляс,
Может, пляшут и сейчас.

Сегодня 

Опавшие листья сегодня грузились 
встревоженным роем распахнутых теток. 
«Кидать на костры инквизиции или 
топтать каблуками осенних сироток?» - 
жужжали. И ладились дело и слово 
в мешках - симбиозах лазеек и лямок. 
А детки мечтали – попасть бы им снова 
в объятия дремлющих липовых мамок, 
чтоб те шелестели «агу» непослушным… 

Сегодня кому-то писали записки 
на мокром асфальте вороны-горбушки. 
Крутили литые пиратские диски - 
натужно, 
надрывно, 
надсадно - машины, 
буксуя в сезонном густом купоросе… 

Сегодня закончились тетки. 
И осень, 
лицо потеряв, стала грустной. 
Мышиной.

На траверзе... 

На траверзе водной стремнины, 
Потоком сжимающей остров, 
На рифах – мираж баркентины, 
Разрушенный бурями остов. 

Корма каблуком от ботфорта 
Беспомощно вздыбилась в небо – 
Останки пиратского “Чёрта”. 
Он был здесь грозою… Иль не был? 

К обломку бизани пенькою 
Привязаны кости пирата; 
Глазницы с песочной тоскою 
Уставились мёртво куда-то. 

Рыжеют, чуть звякая, цепи, 
Латунная зелень на пушке… 
Прощальное солнце не слепит 
Утопшей кровавой горбушкой…

Ликуй, Весёлый Роджер, познавший ад и пекло, 
Во славу адмиральши на палубе пирушка! 
Гроза морских пиратов и подкаблучник беглый 
От благоверной скрылся в Китай ловить горбушку*. 

Горбушка – пресноводная рыба рек и озер Восточной Азии.

Петляет речка по степи 
Уже который век, 
Скорее печку затопи; 
Ложится первый снег 

Шагает дед,но снегу рад, 
Печатает каблук 
С ним пес по имени Пират, 
Все ловит белых мух 

Старик, но в каждом доме ждут, 
Спасать — уже привык, 
Осталось семь бабулек тут, 
Да он один — мужик. 

Горбушка хлеба, инструмент, 
Помочь любому рад. 
Выходит, никакой ни дед, 
Он - отставной солдат.

Горбушку солнца глотает прожорливый хищный шторм. 
Сегодня три китобоя акулам пошли на корм. 
Луна изъедена оспой, как щёки портовых шлюх. 
Пропитан рыбацким потом, убыточный день затух. 

А в трюме бочки пустые, их скоро заполнит смерть. 
В семье китовой кому-то пал жребий свечой гореть. 
Угрюмый шкипер матросам гвоздит каблуком зады. 
На мачте в гнезде вороньем смотрящий вопит: «Киты!». 

Гарпунный огонь!.. фонтаном кипящая боль взвилась, 
кровавым хрипом оборван финвалов финальный вальс. 
Да якорь вам в глотку, люди! Пиратской наживы прах – 
святые китовые души горят на фонарных столбах.