«А ну, вылазь, домашний партизан». 
Сопение и вздох из-под кровати. 
Невинно смотрят серые глаза, 
С хитринкой… Мол, тебе со мной не сладить. 

«Пожалуй, трусишь выбраться на свет…» 
Явился. Руки в боки. Чуб поправил. 
«А что ты, дядя, в мокрое одет?» 
«Да кто-то молоко на дверь поставил…» 

Веснушек на носу архипелаг. 
В ухмылке не хватает зуба сверху. 
Царапины каких-то детских драк… 
«Ну что, без церемоний?» «Ладно», - эхом. 

«А мамка где?» - и смотрит. «Да ревет. 
Зачем-то на крылечке ей взгрустнулось. 
Ну? Кто быстрее лужу уберет, 
Пока она обратно не вернулась?»

Поселился скелет в старом, ветхом шкафу, 
он попал туда без церемоний. 
Из вещей у него был потертый баул, 
полный баек, и средство от моли. 
Иногда выходил он из шкафа на свет 
и костяшки стучали по полу, 
в темноте натыкался на старый буфет 
и смущался, что полностью голый. 
Наступал он на швабру и тряпку с ведром, 
на засохший букетик азалий, 
опрокинул в чулане горшок и бидон 
и еще кое-где "партизанил". 
На рекламном плакате он архипелаг 
увидал - море, пальмы и пляжи: 
"В прошлой жизни об этих местах я мечтал",- 
челюсть сжав, он рыдал у трельяжа.

Дачная окраина. Крапивник* – 
Церемониймейстер и бродяга. 
Роща после утреннего ливня, 
Словно островок архипелага. 
Помнит, как распарывались тучи – 
Вечное Господне наказанье. 
Спрятавшись в терновнике колючем, 
Ветер-перекормыш партизанит. 
А вокруг ни гомона, ни шума, 
Спит, свернувшись, пес рыжебородый. 
Здесь привычно думать ... и не думать, 
Время отпуская на свободу. 
__________________________________________ 
*Крапивник - мелкая птица, с необычно громким голосом, сравнимым по благозвучию с пением соловья или канарейки.

Церемонию подъёма государственного флага 
Над центральным стадионом независимой страны 
Осветили два канала со всего архипелага 
И, конечно, репортажи были гордости полны. 

На единственной трибуне мы гостям безмерно рады, 
Всё по-взрослому сегодня, это вам не детский сад - 
Здесь в товарищеской встрече с "Партизаном" из Белграда 
Началась игра на поле полчаса тому назад. 

Наши славные ребята будут биться как пантеры, 
Их потом опишет пресса в упоительных словах. 
Ведь они первопроходцы, делегаты, пионеры 
Европейского футбола на Фарерских островах. 

А когда утихнут страсти мы поднимем кружки с элем 
За хорошую погоду, за прошедшую игру 
И довольно разбредёмся, загоняя по постелям 
Приобщившуюся к спорту заводную детвору...

давай отбросим церемонии 
объединим архипелаг 
в огромный остров и утонем там 
в любовных праведных делах 
давай уйдём в леса ближайшие 
попартизаним от души 
я знаю милая ты та ещё 
взрывать готова и крушить 
патриархальные обычаи 
где скачут с шашкой наголо 
по жизни нудные отличники 
добро киношное и зло 
давай взлетим над одиночеством 
над безразличною судьбой 
и пусть тобой мой день закончится 
и ночь закончится тобой

Расстались давно и теперь ты никто. Посторонний. 
Наверное, мало любила и не удержала… 
Ушёл без оглядки, без слов и пустых церемоний, 
Оставив мне кошку и стопку научных журналов. 

Теперь тишина и ничто не нарушит уклада, 
Я в архипелаге любви – как затерянный остров, 
Лишь боль притаилась в душе партизаном в засаде, 
Да ходит тоска по тебе – постоянная гостья. 

Зато вечерами я кошке читаю журналы 
Про схемы, приборы, диоды, разъёмы, машины. 
Мы скоро, наверно, начнём изучать интегралы – 
Их проще понять, чем уход твой без всякой причины.

«А ну, вылазь, домашний партизан». 
Сопение и вздох из-под кровати. 
Невинно смотрят серые глаза, 
С хитринкой… Мол, тебе со мной не сладить. 

«Пожалуй, трусишь выбраться на свет…» 
Явился. Руки в боки. Чуб поправил. 
«А что ты, дядя, в мокрое одет?» 
«Да кто-то молоко на дверь поставил…» 

Веснушек на носу архипелаг. 
В ухмылке не хватает зуба сверху. 
Царапины каких-то детских драк… 
«Ну что, без церемоний?» «Ладно», - эхом. 

«А мамка где?» - и смотрит. «Да ревет. 
Зачем-то на крылечке ей взгрустнулось. 
Ну? Кто быстрее лужу уберет, 
Пока она обратно не вернулась?»

- Имя? 
– Ироки. 
– Фамилия? 
– Минакава. 
- Звание? Должность? 
– Капрал императорских войск. 
- Год и место рождения? 
– Двадцать второй. Окинава. 
- Номер части? 
Молчание. 
- Не скажете? 
Ироки-сан мотнул головой. 

- Мистер Ироки, пока Вы тут партизанили, Японией 
Был подписан акт на борту линкора Миссури. 
Вы проиграли войну. Вы поняли? Мистер Ироки, вы поняли? 
Мистер Ироки, Вы не заснули? 

Бледный, как рисовая бумага, военнопленный, 
Встав на колени, изобразил иероглиф «ложь». 
- Встаньте, Ироки. Давайте без церемоний. Я тоже военный. 
Я присягал и сражался. Сдаваться вот не пришлось. 

Будете расписываться на протоколе? Воля Ваша. 
Мы Вас отправим домой, Вы нам больше не враг. 

Май тысяча девятьсот шестидесятого. 
Глэдшоу. 
Маршалл. 
Остров Гуам, 
Марианский архипелаг.

Церемонию подъёма государственного флага 
Над центральным стадионом независимой страны 
Осветили два канала со всего архипелага 
И, конечно, репортажи были гордости полны. 

На единственной трибуне мы гостям безмерно рады, 
Всё по-взрослому сегодня, это вам не детский сад - 
Здесь в товарищеской встрече с "Партизаном" из Белграда 
Началась игра на поле полчаса тому назад. 

Наши славные ребята будут биться как пантеры, 
Их потом опишет пресса в упоительных словах. 
Ведь они первопроходцы, делегаты, пионеры 
Европейского футбола на Фарерских островах. 

А когда утихнут страсти мы поднимем кружки с элем 
За хорошую погоду, за прошедшую игру 
И довольно разбредёмся, загоняя по постелям 
Приобщившуюся к спорту заводную детвору...

Дачная окраина. Крапивник* – 
Церемониймейстер и бродяга. 
Роща после утреннего ливня, 
Словно островок архипелага. 
Помнит, как распарывались тучи – 
Вечное Господне наказанье. 
Спрятавшись в терновнике колючем, 
Ветер-перекормыш партизанит. 
А вокруг ни гомона, ни шума, 
Спит, свернувшись, пес рыжебородый. 
Здесь привычно думать ... и не думать, 
Время отпуская на свободу. 
__________________________________________ 
*Крапивник - мелкая птица, с необычно громким голосом, сравнимым по благозвучию с пением соловья или канарейки.

Год работал, как батрак, 
Отпуск будет вскоре. 
Ждет меня архипелаг 
В теплом южном море! 

И тогда на берегу 
Я без церемоний 
Познакомиться смогу 
С Таней или Соней! 

Но, конечно, мой роман 
Тайной будет страшной: 
Я известный партизан: 
Ни гу-гу домашним!

Был Робинзон как истый партизан: 
Увидевши кровавость церемоний, 
Он не алкал над ближним гегемоний, 
Но в джунгли торопливо ускользал. 
Спас Пятницу. А что ж? Достойный шаг, 
Хоть и нельзя назвать его парадным. 
Так просветить бы весь архипелаг, 
Да жаль, ружьём владел однозарядным...

Десятый день идём к архипелагу, 
И вот опять на море полный штиль. 
Корабль — старьё, нет, не старьё — утиль… 
И скорость два узла всего по лагу. 

Команда возмутилась: «Возвращайся! 
Не надо мам уже заморских стран!» 
Но капитан молчит, как партизан, 
Лишь стек слегка подрагивает в пальцах. 

Без церемоний коку в морду хрясь! 
Ведь он ещё махал ножом, зараза. 
Умолкли все, притихли как-то сразу. 
«Остыли? Ну за дело, помолясь!» 

Вновь ветер надувает паруса, 
И за штурвалом капитан на вахте. 
И в мягких облаках, как будто в вате 
Укрыли злое солнце небеса.

Раздроблен монолит. Судьба – зигзагом. 
И русский мир – большой архипелаг. 
Но в памяти незыблем красный флаг 
В стране под бело-сине-красным флагом. 

Не церемонясь, чья-то злая сила 
Разрушила привычный стройный мир, 
Разогнала по камерам квартир 
И новомодный курс провозгласила. 

Отгородились ложью и границей 
Уделы новоявленных царьков 
От прошлого, от «рашки», от «совков». 
Но тем, кто не забыл, Россия снится. 

И силой слова, делом неустанным 
Им приближать родные берега, 
Бороться с оккупацией врага 
За русский мир, как прежде – партизанам.

Седое небо над двумя морями, 
Как малица: туманными грядами 
Над тьмой воды - меха без очертаний. 
Полгода солнце спит ли, партизанит? 
А после краски удержать невмочь: 
Мир залит разноцветием кудряво - 
Ярчайшими цветами мхов и травок... 
Прощай, земля... Без церемоний - прочь. 

Я чумы рисовал, снега, всполохи... 
Медведей, облака - природы вздохи, 
Листы моих картин архипелагом, 
Как острова, на стенах ждут аншлага, 
Покинув мёрзлый край. А здесь что ждать? 
Особенней весеннего цветочка 
Бутон распустит ядерная бочка - 
Чтоб Кеннеди увидел "Кузьки мать"... 

*В 1954 году на Новой Земле открыли ядерный полигон, ненцы были выселены, в т.ч. талантливый ненец-художник Тыко Вылка

- Всё! Хватит партизанщины! Ну что вы, в самом деле, 
На абордаж без спросу-то полезли? 
Так распекал Везунчик Берг всех нас на той неделе. 
Вообще-то он нестрашный, если трезвый. 

Со стариною Айсом на Карибах мы давненько. 
И промышляем вдоль архипелага. 
Мы, кстати, с кэпом - земляки, с соседних деревенек. 
Он сам - с Кордовы, ну а я - с Малаги. 

- Слышь, кэп. Кто первый верещал? "Я - Айс Берг, мол, я - Айс Берг!" 
Как будто не пират ты, а ботаник. 
- Про временной портал, ослы, не слышали вы разве? 
И что за судно было? Как? "Титаник"?.. 

...В финале церемонии Джеймс Кэмерон лучится. 
Ни споры ни к чему, ни вынос мозга. 
Кому-то - зад Фортуны и крушение амбиций, 
Кому-то, глянь - одиннадцатый "Оскар"...

«А ну, вылазь, домашний партизан». 
Сопение и вздох из-под кровати. 
Невинно смотрят серые глаза, 
С хитринкой… Мол, тебе со мной не сладить. 

«Пожалуй, трусишь выбраться на свет…» 
Явился. Руки в боки. Чуб поправил. 
«А что ты, дядя, в мокрое одет?» 
«Да кто-то молоко на дверь поставил…» 

Веснушек на носу архипелаг. 
В ухмылке не хватает зуба сверху. 
Царапины каких-то детских драк… 
«Ну что, без церемоний?» «Ладно», - эхом. 

«А мамка где?» - и смотрит. «Да ревет. 
Зачем-то на крылечке ей взгрустнулось. 
Ну? Кто быстрее лужу уберет, 
Пока она обратно не вернулась?»

- Имя? 
– Ироки. 
– Фамилия? 
– Минакава. 
- Звание? Должность? 
– Капрал императорских войск. 
- Год и место рождения? 
– Двадцать второй. Окинава. 
- Номер части? 
Молчание. 
- Не скажете? 
Ироки-сан мотнул головой. 

- Мистер Ироки, пока Вы тут партизанили, Японией 
Был подписан акт на борту линкора Миссури. 
Вы проиграли войну. Вы поняли? Мистер Ироки, вы поняли? 
Мистер Ироки, Вы не заснули? 

Бледный, как рисовая бумага, военнопленный, 
Встав на колени, изобразил иероглиф «ложь». 
- Встаньте, Ироки. Давайте без церемоний. Я тоже военный. 
Я присягал и сражался. Сдаваться вот не пришлось. 

Будете расписываться на протоколе? Воля Ваша. 
Мы Вас отправим домой, Вы нам больше не враг. 

Май тысяча девятьсот шестидесятого. 
Глэдшоу. 
Маршалл. 
Остров Гуам, 
Марианский архипелаг.

Дачная окраина. Крапивник* – 
Церемониймейстер и бродяга. 
Роща после утреннего ливня, 
Словно островок архипелага. 
Помнит, как распарывались тучи – 
Вечное Господне наказанье. 
Спрятавшись в терновнике колючем, 
Ветер-перекормыш партизанит. 
А вокруг ни гомона, ни шума, 
Спит, свернувшись, пес рыжебородый. 
Здесь привычно думать ... и не думать, 
Время отпуская на свободу. 
__________________________________________ 
*Крапивник - мелкая птица, с необычно громким голосом, сравнимым по благозвучию с пением соловья или канарейки.

Экзамен сдан, но есть еще хвосты 
Так начались каникулы - с фальстарта, 
Но куплен все равно билет в плацкарту. 
Наступит лето – сбудутся мечты: 
Бесцеремонно закопать дневник 
На самой верхней полке антресоли, 
Петь дифирамбы лету, солнцу, воле 
И наслаждаться ими каждый миг, 
Не спорить о набегах партизан 
Зимою на обозы Бонапарта, 
Не путаться в сомнениях Декарта, 
В архипелагах и в столицах стран. 
А утром лишний час еще проспать, 
Пусть через год всего ОГЭ проклятый… 
Виват! Ура! Сын перешел в девятый! 
Расслабиться на лето может мать.

Губы закусил, мой партизан, 
словно я пытаю изощрённо. 
Тяжко стонет старенький диван, 
нашими телами утомлённый. 

Ты сегодня - мой архипелаг, 
тщательно дороги изучаю. 
Кончиком гусиного пера, 
на тебе рисую тропку к Раю. 

Через церемоний ритуал, 
познаём друг друга бесконечно. 
Неужели, милый, ты устал? 
Струйки по спине изгибом речки. 

Слившись, как единый человек, 
вспоминаем о прошедшем бое - 
голубые тени возле век 
и от неги тело сладко ноет..

Седое небо над двумя морями, 
Как малица: туманными грядами 
Над тьмой воды - меха без очертаний. 
Полгода солнце спит ли, партизанит? 
А после краски удержать невмочь: 
Мир залит разноцветием кудряво - 
Ярчайшими цветами мхов и травок... 
Прощай, земля... Без церемоний - прочь. 

Я чумы рисовал, снега, всполохи... 
Медведей, облака - природы вздохи, 
Листы моих картин архипелагом, 
Как острова, на стенах ждут аншлага, 
Покинув мёрзлый край. А здесь что ждать? 
Особенней весеннего цветочка 
Бутон распустит ядерная бочка - 
Чтоб Кеннеди увидел "Кузьки мать"... 

*В 1954 году на Новой Земле открыли ядерный полигон, ненцы были выселены, в т.ч. талантливый ненец-художник Тыко Вылка

Ты что-то важное спросила. 
Я промолчал, как партизан, 
Потом уехал на вокзал – 
Так и расстались некрасиво. 

Эх, отмотать бы всё назад, 
Вернув тот вечер в блеске молний, 
Без эскапад и церемоний 
Смотреть внимательней в глаза... 

Архипелаг моих скитаний 
Сшит из разлуки островков. 
И подступает к горлу ком, 
Лишь стоит вспомнить самый дальний.

Год работал, как батрак, 
Отпуск будет вскоре. 
Ждет меня архипелаг 
В теплом южном море! 

И тогда на берегу 
Я без церемоний 
Познакомиться смогу 
С Таней или Соней! 

Но, конечно, мой роман 
Тайной будет страшной: 
Я известный партизан: 
Ни гу-гу домашним!

Я славный сомалийский партизан! 
Весь мир мне - лишь эрзац архипелага! 
Была бы с ромом потная баклага, 
А лучше - спирта запотевший жбан! 
Изысканных не знаю церемоний: 
Ограблю вас, а после - сброшу в море!

Экзамен сдан, но есть еще хвосты 
Так начались каникулы - с фальстарта, 
Но куплен все равно билет в плацкарту. 
Наступит лето – сбудутся мечты: 
Бесцеремонно закопать дневник 
На самой верхней полке антресоли, 
Петь дифирамбы лету, солнцу, воле 
И наслаждаться ими каждый миг, 
Не спорить о набегах партизан 
Зимою на обозы Бонапарта, 
Не путаться в сомнениях Декарта, 
В архипелагах и в столицах стран. 
А утром лишний час еще проспать, 
Пусть через год всего ОГЭ проклятый… 
Виват! Ура! Сын перешел в девятый! 
Расслабиться на лето может мать.

Десятый день идём к архипелагу, 
И вот опять на море полный штиль. 
Корабль — старьё, нет, не старьё — утиль… 
И скорость два узла всего по лагу. 

Команда возмутилась: «Возвращайся! 
Не надо мам уже заморских стран!» 
Но капитан молчит, как партизан, 
Лишь стек слегка подрагивает в пальцах. 

Без церемоний коку в морду хрясь! 
Ведь он ещё махал ножом, зараза. 
Умолкли все, притихли как-то сразу. 
«Остыли? Ну за дело, помолясь!» 

Вновь ветер надувает паруса, 
И за штурвалом капитан на вахте. 
И в мягких облаках, как будто в вате 
Укрыли злое солнце небеса.

Седое небо над двумя морями, 
Как малица: туманными грядами 
Над тьмой воды - меха без очертаний. 
Полгода солнце спит ли, партизанит? 
А после краски удержать невмочь: 
Мир залит разноцветием кудряво - 
Ярчайшими цветами мхов и травок... 
Прощай, земля... Без церемоний - прочь. 

Я чумы рисовал, снега, всполохи... 
Медведей, облака - природы вздохи, 
Листы моих картин архипелагом, 
Как острова, на стенах ждут аншлага, 
Покинув мёрзлый край. А здесь что ждать? 
Особенней весеннего цветочка 
Бутон распустит ядерная бочка - 
Чтоб Кеннеди увидел "Кузьки мать"... 

*В 1954 году на Новой Земле открыли ядерный полигон, ненцы были выселены, в т.ч. талантливый ненец-художник Тыко Вылка

Расстались давно и теперь ты никто. Посторонний. 
Наверное, мало любила и не удержала… 
Ушёл без оглядки, без слов и пустых церемоний, 
Оставив мне кошку и стопку научных журналов. 

Теперь тишина и ничто не нарушит уклада, 
Я в архипелаге любви – как затерянный остров, 
Лишь боль притаилась в душе партизаном в засаде, 
Да ходит тоска по тебе – постоянная гостья. 

Зато вечерами я кошке читаю журналы 
Про схемы, приборы, диоды, разъёмы, машины. 
Мы скоро, наверно, начнём изучать интегралы – 
Их проще понять, чем уход твой без всякой причины.

«А ну, вылазь, домашний партизан». 
Сопение и вздох из-под кровати. 
Невинно смотрят серые глаза, 
С хитринкой… Мол, тебе со мной не сладить. 

«Пожалуй, трусишь выбраться на свет…» 
Явился. Руки в боки. Чуб поправил. 
«А что ты, дядя, в мокрое одет?» 
«Да кто-то молоко на дверь поставил…» 

Веснушек на носу архипелаг. 
В ухмылке не хватает зуба сверху. 
Царапины каких-то детских драк… 
«Ну что, без церемоний?» «Ладно», - эхом. 

«А мамка где?» - и смотрит. «Да ревет. 
Зачем-то на крылечке ей взгрустнулось. 
Ну? Кто быстрее лужу уберет, 
Пока она обратно не вернулась?»

Ты что-то важное спросила. 
Я промолчал, как партизан, 
Потом уехал на вокзал – 
Так и расстались некрасиво. 

Эх, отмотать бы всё назад, 
Вернув тот вечер в блеске молний, 
Без эскапад и церемоний 
Смотреть внимательней в глаза... 

Архипелаг моих скитаний 
Сшит из разлуки островков. 
И подступает к горлу ком, 
Лишь стоит вспомнить самый дальний.

Год работал, как батрак, 
Отпуск будет вскоре. 
Ждет меня архипелаг 
В теплом южном море! 

И тогда на берегу 
Я без церемоний 
Познакомиться смогу 
С Таней или Соней! 

Но, конечно, мой роман 
Тайной будет страшной: 
Я известный партизан: 
Ни гу-гу домашним!

Раздроблен монолит. Судьба – зигзагом. 
И русский мир – большой архипелаг. 
Но в памяти незыблем красный флаг 
В стране под бело-сине-красным флагом. 

Не церемонясь, чья-то злая сила 
Разрушила привычный стройный мир, 
Разогнала по камерам квартир 
И новомодный курс провозгласила. 

Отгородились ложью и границей 
Уделы новоявленных царьков 
От прошлого, от «рашки», от «совков». 
Но тем, кто не забыл, Россия снится. 

И силой слова, делом неустанным 
Им приближать родные берега, 
Бороться с оккупацией врага 
За русский мир, как прежде – партизанам.

Расстались давно и теперь ты никто. Посторонний. 
Наверное, мало любила и не удержала… 
Ушёл без оглядки, без слов и пустых церемоний, 
Оставив мне кошку и стопку научных журналов. 

Теперь тишина и ничто не нарушит уклада, 
Я в архипелаге любви – как затерянный остров, 
Лишь боль притаилась в душе партизаном в засаде, 
Да ходит тоска по тебе – постоянная гостья. 

Зато вечерами я кошке читаю журналы 
Про схемы, приборы, диоды, разъёмы, машины. 
Мы скоро, наверно, начнём изучать интегралы – 
Их проще понять, чем уход твой без всякой причины.

«А ну, вылазь, домашний партизан». 
Сопение и вздох из-под кровати. 
Невинно смотрят серые глаза, 
С хитринкой… Мол, тебе со мной не сладить. 

«Пожалуй, трусишь выбраться на свет…» 
Явился. Руки в боки. Чуб поправил. 
«А что ты, дядя, в мокрое одет?» 
«Да кто-то молоко на дверь поставил…» 

Веснушек на носу архипелаг. 
В ухмылке не хватает зуба сверху. 
Царапины каких-то детских драк… 
«Ну что, без церемоний?» «Ладно», - эхом. 

«А мамка где?» - и смотрит. «Да ревет. 
Зачем-то на крылечке ей взгрустнулось. 
Ну? Кто быстрее лужу уберет, 
Пока она обратно не вернулась?»

Ты что-то важное спросила. 
Я промолчал, как партизан, 
Потом уехал на вокзал – 
Так и расстались некрасиво. 

Эх, отмотать бы всё назад, 
Вернув тот вечер в блеске молний, 
Без эскапад и церемоний 
Смотреть внимательней в глаза... 

Архипелаг моих скитаний 
Сшит из разлуки островков. 
И подступает к горлу ком, 
Лишь стоит вспомнить самый дальний.

- Имя? 
– Ироки. 
– Фамилия? 
– Минакава. 
- Звание? Должность? 
– Капрал императорских войск. 
- Год и место рождения? 
– Двадцать второй. Окинава. 
- Номер части? 
Молчание. 
- Не скажете? 
Ироки-сан мотнул головой. 

- Мистер Ироки, пока Вы тут партизанили, Японией 
Был подписан акт на борту линкора Миссури. 
Вы проиграли войну. Вы поняли? Мистер Ироки, вы поняли? 
Мистер Ироки, Вы не заснули? 

Бледный, как рисовая бумага, военнопленный, 
Встав на колени, изобразил иероглиф «ложь». 
- Встаньте, Ироки. Давайте без церемоний. Я тоже военный. 
Я присягал и сражался. Сдаваться вот не пришлось. 

Будете расписываться на протоколе? Воля Ваша. 
Мы Вас отправим домой, Вы нам больше не враг. 

Май тысяча девятьсот шестидесятого. 
Глэдшоу. 
Маршалл. 
Остров Гуам, 
Марианский архипелаг.

Церемонию подъёма государственного флага 
Над центральным стадионом независимой страны 
Осветили два канала со всего архипелага 
И, конечно, репортажи были гордости полны. 

На единственной трибуне мы гостям безмерно рады, 
Всё по-взрослому сегодня, это вам не детский сад - 
Здесь в товарищеской встрече с "Партизаном" из Белграда 
Началась игра на поле полчаса тому назад. 

Наши славные ребята будут биться как пантеры, 
Их потом опишет пресса в упоительных словах. 
Ведь они первопроходцы, делегаты, пионеры 
Европейского футбола на Фарерских островах. 

А когда утихнут страсти мы поднимем кружки с элем 
За хорошую погоду, за прошедшую игру 
И довольно разбредёмся, загоняя по постелям 
Приобщившуюся к спорту заводную детвору...

Дачная окраина. Крапивник* – 
Церемониймейстер и бродяга. 
Роща после утреннего ливня, 
Словно островок архипелага. 
Помнит, как распарывались тучи – 
Вечное Господне наказанье. 
Спрятавшись в терновнике колючем, 
Ветер-перекормыш партизанит. 
А вокруг ни гомона, ни шума, 
Спит, свернувшись, пес рыжебородый. 
Здесь привычно думать ... и не думать, 
Время отпуская на свободу. 
__________________________________________ 
*Крапивник - мелкая птица, с необычно громким голосом, сравнимым по благозвучию с пением соловья или канарейки.

Десятый день идём к архипелагу, 
И вот опять на море полный штиль. 
Корабль — старьё, нет, не старьё — утиль… 
И скорость два узла всего по лагу. 

Команда возмутилась: «Возвращайся! 
Не надо мам уже заморских стран!» 
Но капитан молчит, как партизан, 
Лишь стек слегка подрагивает в пальцах. 

Без церемоний коку в морду хрясь! 
Ведь он ещё махал ножом, зараза. 
Умолкли все, притихли как-то сразу. 
«Остыли? Ну за дело, помолясь!» 

Вновь ветер надувает паруса, 
И за штурвалом капитан на вахте. 
И в мягких облаках, как будто в вате 
Укрыли злое солнце небеса.

Ты говорил... Твои слова 
звучали вкрадчиво, но веско. 
Меня назвал своей невестой, 
назначив дату торжества. 

Архипелаг моих грудей 
вздымался в томном предвкушеньи 
твоих продуманных движений 
и сногсшибательных идей. 

По-партизански влез в окно, 
на дверь поглядывал с опаской, 
без церемоний выпил грамм сто 
и буркнул: мол, не суждено...

Раздроблен монолит. Судьба – зигзагом. 
И русский мир – большой архипелаг. 
Но в памяти незыблем красный флаг 
В стране под бело-сине-красным флагом. 

Не церемонясь, чья-то злая сила 
Разрушила привычный стройный мир, 
Разогнала по камерам квартир 
И новомодный курс провозгласила. 

Отгородились ложью и границей 
Уделы новоявленных царьков 
От прошлого, от «рашки», от «совков». 
Но тем, кто не забыл, Россия снится. 

И силой слова, делом неустанным 
Им приближать родные берега, 
Бороться с оккупацией врага 
За русский мир, как прежде – партизанам.

Год работал, как батрак, 
Отпуск будет вскоре. 
Ждет меня архипелаг 
В теплом южном море! 

И тогда на берегу 
Я без церемоний 
Познакомиться смогу 
С Таней или Соней! 

Но, конечно, мой роман 
Тайной будет страшной: 
Я известный партизан: 
Ни гу-гу домашним!

Был Робинзон как истый партизан: 
Увидевши кровавость церемоний, 
Он не алкал над ближним гегемоний, 
Но в джунгли торопливо ускользал. 
Спас Пятницу. А что ж? Достойный шаг, 
Хоть и нельзя назвать его парадным. 
Так просветить бы весь архипелаг, 
Да жаль, ружьём владел однозарядным...

Экзамен сдан, но есть еще хвосты 
Так начались каникулы - с фальстарта, 
Но куплен все равно билет в плацкарту. 
Наступит лето – сбудутся мечты: 
Бесцеремонно закопать дневник 
На самой верхней полке антресоли, 
Петь дифирамбы лету, солнцу, воле 
И наслаждаться ими каждый миг, 
Не спорить о набегах партизан 
Зимою на обозы Бонапарта, 
Не путаться в сомнениях Декарта, 
В архипелагах и в столицах стран. 
А утром лишний час еще проспать, 
Пусть через год всего ОГЭ проклятый… 
Виват! Ура! Сын перешел в девятый! 
Расслабиться на лето может мать.

Губы закусил, мой партизан, 
словно я пытаю изощрённо. 
Тяжко стонет старенький диван, 
нашими телами утомлённый. 

Ты сегодня - мой архипелаг, 
тщательно дороги изучаю. 
Кончиком гусиного пера, 
на тебе рисую тропку к Раю. 

Через церемоний ритуал, 
познаём друг друга бесконечно. 
Неужели, милый, ты устал? 
Струйки по спине изгибом речки. 

Слившись, как единый человек, 
вспоминаем о прошедшем бое - 
голубые тени возле век 
и от неги тело сладко ноет..

Расстались давно и теперь ты никто. Посторонний. 
Наверное, мало любила и не удержала… 
Ушёл без оглядки, без слов и пустых церемоний, 
Оставив мне кошку и стопку научных журналов. 

Теперь тишина и ничто не нарушит уклада, 
Я в архипелаге любви – как затерянный остров, 
Лишь боль притаилась в душе партизаном в засаде, 
Да ходит тоска по тебе – постоянная гостья. 

Зато вечерами я кошке читаю журналы 
Про схемы, приборы, диоды, разъёмы, машины. 
Мы скоро, наверно, начнём изучать интегралы – 
Их проще понять, чем уход твой без всякой причины.

- Всё! Хватит партизанщины! Ну что вы, в самом деле, 
На абордаж без спросу-то полезли? 
Так распекал Везунчик Берг всех нас на той неделе. 
Вообще-то он нестрашный, если трезвый. 

Со стариною Айсом на Карибах мы давненько. 
И промышляем вдоль архипелага. 
Мы, кстати, с кэпом - земляки, с соседних деревенек. 
Он сам - с Кордовы, ну а я - с Малаги. 

- Слышь, кэп. Кто первый верещал? "Я - Айс Берг, мол, я - Айс Берг!" 
Как будто не пират ты, а ботаник. 
- Про временной портал, ослы, не слышали вы разве? 
И что за судно было? Как? "Титаник"?.. 

...В финале церемонии Джеймс Кэмерон лучится. 
Ни споры ни к чему, ни вынос мозга. 
Кому-то - зад Фортуны и крушение амбиций, 
Кому-то, глянь - одиннадцатый "Оскар"...

- Имя? 
– Ироки. 
– Фамилия? 
– Минакава. 
- Звание? Должность? 
– Капрал императорских войск. 
- Год и место рождения? 
– Двадцать второй. Окинава. 
- Номер части? 
Молчание. 
- Не скажете? 
Ироки-сан мотнул головой. 

- Мистер Ироки, пока Вы тут партизанили, Японией 
Был подписан акт на борту линкора Миссури. 
Вы проиграли войну. Вы поняли? Мистер Ироки, вы поняли? 
Мистер Ироки, Вы не заснули? 

Бледный, как рисовая бумага, военнопленный, 
Встав на колени, изобразил иероглиф «ложь». 
- Встаньте, Ироки. Давайте без церемоний. Я тоже военный. 
Я присягал и сражался. Сдаваться вот не пришлось. 

Будете расписываться на протоколе? Воля Ваша. 
Мы Вас отправим домой, Вы нам больше не враг. 

Май тысяча девятьсот шестидесятого. 
Глэдшоу. 
Маршалл. 
Остров Гуам, 
Марианский архипелаг.

Церемонию подъёма государственного флага 
Над центральным стадионом независимой страны 
Осветили два канала со всего архипелага 
И, конечно, репортажи были гордости полны. 

На единственной трибуне мы гостям безмерно рады, 
Всё по-взрослому сегодня, это вам не детский сад - 
Здесь в товарищеской встрече с "Партизаном" из Белграда 
Началась игра на поле полчаса тому назад. 

Наши славные ребята будут биться как пантеры, 
Их потом опишет пресса в упоительных словах. 
Ведь они первопроходцы, делегаты, пионеры 
Европейского футбола на Фарерских островах. 

А когда утихнут страсти мы поднимем кружки с элем 
За хорошую погоду, за прошедшую игру 
И довольно разбредёмся, загоняя по постелям 
Приобщившуюся к спорту заводную детвору...

Дачная окраина. Крапивник* – 
Церемониймейстер и бродяга. 
Роща после утреннего ливня, 
Словно островок архипелага. 
Помнит, как распарывались тучи – 
Вечное Господне наказанье. 
Спрятавшись в терновнике колючем, 
Ветер-перекормыш партизанит. 
А вокруг ни гомона, ни шума, 
Спит, свернувшись, пес рыжебородый. 
Здесь привычно думать ... и не думать, 
Время отпуская на свободу. 
__________________________________________ 
*Крапивник - мелкая птица, с необычно громким голосом, сравнимым по благозвучию с пением соловья или канарейки.

Был Робинзон как истый партизан: 
Увидевши кровавость церемоний, 
Он не алкал над ближним гегемоний, 
Но в джунгли торопливо ускользал. 
Спас Пятницу. А что ж? Достойный шаг, 
Хоть и нельзя назвать его парадным. 
Так просветить бы весь архипелаг, 
Да жаль, ружьём владел однозарядным...

Я славный сомалийский партизан! 
Весь мир мне - лишь эрзац архипелага! 
Была бы с ромом потная баклага, 
А лучше - спирта запотевший жбан! 
Изысканных не знаю церемоний: 
Ограблю вас, а после - сброшу в море!

Десятый день идём к архипелагу, 
И вот опять на море полный штиль. 
Корабль — старьё, нет, не старьё — утиль… 
И скорость два узла всего по лагу. 

Команда возмутилась: «Возвращайся! 
Не надо мам уже заморских стран!» 
Но капитан молчит, как партизан, 
Лишь стек слегка подрагивает в пальцах. 

Без церемоний коку в морду хрясь! 
Ведь он ещё махал ножом, зараза. 
Умолкли все, притихли как-то сразу. 
«Остыли? Ну за дело, помолясь!» 

Вновь ветер надувает паруса, 
И за штурвалом капитан на вахте. 
И в мягких облаках, как будто в вате 
Укрыли злое солнце небеса.

Седое небо над двумя морями, 
Как малица: туманными грядами 
Над тьмой воды - меха без очертаний. 
Полгода солнце спит ли, партизанит? 
А после краски удержать невмочь: 
Мир залит разноцветием кудряво - 
Ярчайшими цветами мхов и травок... 
Прощай, земля... Без церемоний - прочь. 

Я чумы рисовал, снега, всполохи... 
Медведей, облака - природы вздохи, 
Листы моих картин архипелагом, 
Как острова, на стенах ждут аншлага, 
Покинув мёрзлый край. А здесь что ждать? 
Особенней весеннего цветочка 
Бутон распустит ядерная бочка - 
Чтоб Кеннеди увидел "Кузьки мать"... 

*В 1954 году на Новой Земле открыли ядерный полигон, ненцы были выселены, в т.ч. талантливый ненец-художник Тыко Вылка

«А ну, вылазь, домашний партизан». 
Сопение и вздох из-под кровати. 
Невинно смотрят серые глаза, 
С хитринкой… Мол, тебе со мной не сладить. 

«Пожалуй, трусишь выбраться на свет…» 
Явился. Руки в боки. Чуб поправил. 
«А что ты, дядя, в мокрое одет?» 
«Да кто-то молоко на дверь поставил…» 

Веснушек на носу архипелаг. 
В ухмылке не хватает зуба сверху. 
Царапины каких-то детских драк… 
«Ну что, без церемоний?» «Ладно», - эхом. 

«А мамка где?» - и смотрит. «Да ревет. 
Зачем-то на крылечке ей взгрустнулось. 
Ну? Кто быстрее лужу уберет, 
Пока она обратно не вернулась?»

Ты что-то важное спросила. 
Я промолчал, как партизан, 
Потом уехал на вокзал – 
Так и расстались некрасиво. 

Эх, отмотать бы всё назад, 
Вернув тот вечер в блеске молний, 
Без эскапад и церемоний 
Смотреть внимательней в глаза... 

Архипелаг моих скитаний 
Сшит из разлуки островков. 
И подступает к горлу ком, 
Лишь стоит вспомнить самый дальний.

- Имя? 
– Ироки. 
– Фамилия? 
– Минакава. 
- Звание? Должность? 
– Капрал императорских войск. 
- Год и место рождения? 
– Двадцать второй. Окинава. 
- Номер части? 
Молчание. 
- Не скажете? 
Ироки-сан мотнул головой. 

- Мистер Ироки, пока Вы тут партизанили, Японией 
Был подписан акт на борту линкора Миссури. 
Вы проиграли войну. Вы поняли? Мистер Ироки, вы поняли? 
Мистер Ироки, Вы не заснули? 

Бледный, как рисовая бумага, военнопленный, 
Встав на колени, изобразил иероглиф «ложь». 
- Встаньте, Ироки. Давайте без церемоний. Я тоже военный. 
Я присягал и сражался. Сдаваться вот не пришлось. 

Будете расписываться на протоколе? Воля Ваша. 
Мы Вас отправим домой, Вы нам больше не враг. 

Май тысяча девятьсот шестидесятого. 
Глэдшоу. 
Маршалл. 
Остров Гуам, 
Марианский архипелаг.

Церемонию подъёма государственного флага 
Над центральным стадионом независимой страны 
Осветили два канала со всего архипелага 
И, конечно, репортажи были гордости полны. 

На единственной трибуне мы гостям безмерно рады, 
Всё по-взрослому сегодня, это вам не детский сад - 
Здесь в товарищеской встрече с "Партизаном" из Белграда 
Началась игра на поле полчаса тому назад. 

Наши славные ребята будут биться как пантеры, 
Их потом опишет пресса в упоительных словах. 
Ведь они первопроходцы, делегаты, пионеры 
Европейского футбола на Фарерских островах. 

А когда утихнут страсти мы поднимем кружки с элем 
За хорошую погоду, за прошедшую игру 
И довольно разбредёмся, загоняя по постелям 
Приобщившуюся к спорту заводную детвору...

Поселился скелет в старом, ветхом шкафу, 
он попал туда без церемоний. 
Из вещей у него был потертый баул, 
полный баек, и средство от моли. 
Иногда выходил он из шкафа на свет 
и костяшки стучали по полу, 
в темноте натыкался на старый буфет 
и смущался, что полностью голый. 
Наступал он на швабру и тряпку с ведром, 
на засохший букетик азалий, 
опрокинул в чулане горшок и бидон 
и еще кое-где "партизанил". 
На рекламном плакате он архипелаг 
увидал - море, пальмы и пляжи: 
"В прошлой жизни об этих местах я мечтал",- 
челюсть сжав, он рыдал у трельяжа.

Дачная окраина. Крапивник* – 
Церемониймейстер и бродяга. 
Роща после утреннего ливня, 
Словно островок архипелага. 
Помнит, как распарывались тучи – 
Вечное Господне наказанье. 
Спрятавшись в терновнике колючем, 
Ветер-перекормыш партизанит. 
А вокруг ни гомона, ни шума, 
Спит, свернувшись, пес рыжебородый. 
Здесь привычно думать ... и не думать, 
Время отпуская на свободу. 
__________________________________________ 
*Крапивник - мелкая птица, с необычно громким голосом, сравнимым по благозвучию с пением соловья или канарейки.

Экзамен сдан, но есть еще хвосты 
Так начались каникулы - с фальстарта, 
Но куплен все равно билет в плацкарту. 
Наступит лето – сбудутся мечты: 
Бесцеремонно закопать дневник 
На самой верхней полке антресоли, 
Петь дифирамбы лету, солнцу, воле 
И наслаждаться ими каждый миг, 
Не спорить о набегах партизан 
Зимою на обозы Бонапарта, 
Не путаться в сомнениях Декарта, 
В архипелагах и в столицах стран. 
А утром лишний час еще проспать, 
Пусть через год всего ОГЭ проклятый… 
Виват! Ура! Сын перешел в девятый! 
Расслабиться на лето может мать.

Седое небо над двумя морями, 
Как малица: туманными грядами 
Над тьмой воды - меха без очертаний. 
Полгода солнце спит ли, партизанит? 
А после краски удержать невмочь: 
Мир залит разноцветием кудряво - 
Ярчайшими цветами мхов и травок... 
Прощай, земля... Без церемоний - прочь. 

Я чумы рисовал, снега, всполохи... 
Медведей, облака - природы вздохи, 
Листы моих картин архипелагом, 
Как острова, на стенах ждут аншлага, 
Покинув мёрзлый край. А здесь что ждать? 
Особенней весеннего цветочка 
Бутон распустит ядерная бочка - 
Чтоб Кеннеди увидел "Кузьки мать"... 

*В 1954 году на Новой Земле открыли ядерный полигон, ненцы были выселены, в т.ч. талантливый ненец-художник Тыко Вылка

Расстались давно и теперь ты никто. Посторонний. 
Наверное, мало любила и не удержала… 
Ушёл без оглядки, без слов и пустых церемоний, 
Оставив мне кошку и стопку научных журналов. 

Теперь тишина и ничто не нарушит уклада, 
Я в архипелаге любви – как затерянный остров, 
Лишь боль притаилась в душе партизаном в засаде, 
Да ходит тоска по тебе – постоянная гостья. 

Зато вечерами я кошке читаю журналы 
Про схемы, приборы, диоды, разъёмы, машины. 
Мы скоро, наверно, начнём изучать интегралы – 
Их проще понять, чем уход твой без всякой причины.

«А ну, вылазь, домашний партизан». 
Сопение и вздох из-под кровати. 
Невинно смотрят серые глаза, 
С хитринкой… Мол, тебе со мной не сладить. 

«Пожалуй, трусишь выбраться на свет…» 
Явился. Руки в боки. Чуб поправил. 
«А что ты, дядя, в мокрое одет?» 
«Да кто-то молоко на дверь поставил…» 

Веснушек на носу архипелаг. 
В ухмылке не хватает зуба сверху. 
Царапины каких-то детских драк… 
«Ну что, без церемоний?» «Ладно», - эхом. 

«А мамка где?» - и смотрит. «Да ревет. 
Зачем-то на крылечке ей взгрустнулось. 
Ну? Кто быстрее лужу уберет, 
Пока она обратно не вернулась?»

- Имя? 
– Ироки. 
– Фамилия? 
– Минакава. 
- Звание? Должность? 
– Капрал императорских войск. 
- Год и место рождения? 
– Двадцать второй. Окинава. 
- Номер части? 
Молчание. 
- Не скажете? 
Ироки-сан мотнул головой. 

- Мистер Ироки, пока Вы тут партизанили, Японией 
Был подписан акт на борту линкора Миссури. 
Вы проиграли войну. Вы поняли? Мистер Ироки, вы поняли? 
Мистер Ироки, Вы не заснули? 

Бледный, как рисовая бумага, военнопленный, 
Встав на колени, изобразил иероглиф «ложь». 
- Встаньте, Ироки. Давайте без церемоний. Я тоже военный. 
Я присягал и сражался. Сдаваться вот не пришлось. 

Будете расписываться на протоколе? Воля Ваша. 
Мы Вас отправим домой, Вы нам больше не враг. 

Май тысяча девятьсот шестидесятого. 
Глэдшоу. 
Маршалл. 
Остров Гуам, 
Марианский архипелаг.

Церемонию подъёма государственного флага 
Над центральным стадионом независимой страны 
Осветили два канала со всего архипелага 
И, конечно, репортажи были гордости полны. 

На единственной трибуне мы гостям безмерно рады, 
Всё по-взрослому сегодня, это вам не детский сад - 
Здесь в товарищеской встрече с "Партизаном" из Белграда 
Началась игра на поле полчаса тому назад. 

Наши славные ребята будут биться как пантеры, 
Их потом опишет пресса в упоительных словах. 
Ведь они первопроходцы, делегаты, пионеры 
Европейского футбола на Фарерских островах. 

А когда утихнут страсти мы поднимем кружки с элем 
За хорошую погоду, за прошедшую игру 
И довольно разбредёмся, загоняя по постелям 
Приобщившуюся к спорту заводную детвору...

Поселился скелет в старом, ветхом шкафу, 
он попал туда без церемоний. 
Из вещей у него был потертый баул, 
полный баек, и средство от моли. 
Иногда выходил он из шкафа на свет 
и костяшки стучали по полу, 
в темноте натыкался на старый буфет 
и смущался, что полностью голый. 
Наступал он на швабру и тряпку с ведром, 
на засохший букетик азалий, 
опрокинул в чулане горшок и бидон 
и еще кое-где "партизанил". 
На рекламном плакате он архипелаг 
увидал - море, пальмы и пляжи: 
"В прошлой жизни об этих местах я мечтал",- 
челюсть сжав, он рыдал у трельяжа.

Дачная окраина. Крапивник* – 
Церемониймейстер и бродяга. 
Роща после утреннего ливня, 
Словно островок архипелага. 
Помнит, как распарывались тучи – 
Вечное Господне наказанье. 
Спрятавшись в терновнике колючем, 
Ветер-перекормыш партизанит. 
А вокруг ни гомона, ни шума, 
Спит, свернувшись, пес рыжебородый. 
Здесь привычно думать ... и не думать, 
Время отпуская на свободу. 
__________________________________________ 
*Крапивник - мелкая птица, с необычно громким голосом, сравнимым по благозвучию с пением соловья или канарейки.

давай отбросим церемонии 
объединим архипелаг 
в огромный остров и утонем там 
в любовных праведных делах 
давай уйдём в леса ближайшие 
попартизаним от души 
я знаю милая ты та ещё 
взрывать готова и крушить 
патриархальные обычаи 
где скачут с шашкой наголо 
по жизни нудные отличники 
добро киношное и зло 
давай взлетим над одиночеством 
над безразличною судьбой 
и пусть тобой мой день закончится 
и ночь закончится тобой

Экзамен сдан, но есть еще хвосты 
Так начались каникулы - с фальстарта, 
Но куплен все равно билет в плацкарту. 
Наступит лето – сбудутся мечты: 
Бесцеремонно закопать дневник 
На самой верхней полке антресоли, 
Петь дифирамбы лету, солнцу, воле 
И наслаждаться ими каждый миг, 
Не спорить о набегах партизан 
Зимою на обозы Бонапарта, 
Не путаться в сомнениях Декарта, 
В архипелагах и в столицах стран. 
А утром лишний час еще проспать, 
Пусть через год всего ОГЭ проклятый… 
Виват! Ура! Сын перешел в девятый! 
Расслабиться на лето может мать.

Десятый день идём к архипелагу, 
И вот опять на море полный штиль. 
Корабль — старьё, нет, не старьё — утиль… 
И скорость два узла всего по лагу. 

Команда возмутилась: «Возвращайся! 
Не надо мам уже заморских стран!» 
Но капитан молчит, как партизан, 
Лишь стек слегка подрагивает в пальцах. 

Без церемоний коку в морду хрясь! 
Ведь он ещё махал ножом, зараза. 
Умолкли все, притихли как-то сразу. 
«Остыли? Ну за дело, помолясь!» 

Вновь ветер надувает паруса, 
И за штурвалом капитан на вахте. 
И в мягких облаках, как будто в вате 
Укрыли злое солнце небеса.

Седое небо над двумя морями, 
Как малица: туманными грядами 
Над тьмой воды - меха без очертаний. 
Полгода солнце спит ли, партизанит? 
А после краски удержать невмочь: 
Мир залит разноцветием кудряво - 
Ярчайшими цветами мхов и травок... 
Прощай, земля... Без церемоний - прочь. 

Я чумы рисовал, снега, всполохи... 
Медведей, облака - природы вздохи, 
Листы моих картин архипелагом, 
Как острова, на стенах ждут аншлага, 
Покинув мёрзлый край. А здесь что ждать? 
Особенней весеннего цветочка 
Бутон распустит ядерная бочка - 
Чтоб Кеннеди увидел "Кузьки мать"... 

*В 1954 году на Новой Земле открыли ядерный полигон, ненцы были выселены, в т.ч. талантливый ненец-художник Тыко Вылка

Расстались давно и теперь ты никто. Посторонний. 
Наверное, мало любила и не удержала… 
Ушёл без оглядки, без слов и пустых церемоний, 
Оставив мне кошку и стопку научных журналов. 

Теперь тишина и ничто не нарушит уклада, 
Я в архипелаге любви – как затерянный остров, 
Лишь боль притаилась в душе партизаном в засаде, 
Да ходит тоска по тебе – постоянная гостья. 

Зато вечерами я кошке читаю журналы 
Про схемы, приборы, диоды, разъёмы, машины. 
Мы скоро, наверно, начнём изучать интегралы – 
Их проще понять, чем уход твой без всякой причины.

Был вечер ритуалами насыщен, 
Мы завершаем церемониал, 
Доигрываем роли: дичь и хищник, 
Спектакль окончен. Бис. Поклон. Финал. 
Не занавес, все проще, занавеска, 
Задернут на окне тяжелый тик. 
Нам этой ночью значимо и веско, 
Чтоб в комнату мир шумный не проник. 
Рука дошла тропою партизанской 
От жесткой шевелюры до ключиц. 
Твой ход. Я жду. Ответил смелой лаской. 
Ресницы мои, дрогнув, пали ниц. 
Безжалостным прошёл конкистадором 
Ты по архипелагу позвонков, 
Готовишься уже к вторженьям новым, 
Лишенный темнотой стыда оков.

- Имя? 
– Ироки. 
– Фамилия? 
– Минакава. 
- Звание? Должность? 
– Капрал императорских войск. 
- Год и место рождения? 
– Двадцать второй. Окинава. 
- Номер части? 
Молчание. 
- Не скажете? 
Ироки-сан мотнул головой. 

- Мистер Ироки, пока Вы тут партизанили, Японией 
Был подписан акт на борту линкора Миссури. 
Вы проиграли войну. Вы поняли? Мистер Ироки, вы поняли? 
Мистер Ироки, Вы не заснули? 

Бледный, как рисовая бумага, военнопленный, 
Встав на колени, изобразил иероглиф «ложь». 
- Встаньте, Ироки. Давайте без церемоний. Я тоже военный. 
Я присягал и сражался. Сдаваться вот не пришлось. 

Будете расписываться на протоколе? Воля Ваша. 
Мы Вас отправим домой, Вы нам больше не враг. 

Май тысяча девятьсот шестидесятого. 
Глэдшоу. 
Маршалл. 
Остров Гуам, 
Марианский архипелаг.

Церемонию подъёма государственного флага 
Над центральным стадионом независимой страны 
Осветили два канала со всего архипелага 
И, конечно, репортажи были гордости полны. 

На единственной трибуне мы гостям безмерно рады, 
Всё по-взрослому сегодня, это вам не детский сад - 
Здесь в товарищеской встрече с "Партизаном" из Белграда 
Началась игра на поле полчаса тому назад. 

Наши славные ребята будут биться как пантеры, 
Их потом опишет пресса в упоительных словах. 
Ведь они первопроходцы, делегаты, пионеры 
Европейского футбола на Фарерских островах. 

А когда утихнут страсти мы поднимем кружки с элем 
За хорошую погоду, за прошедшую игру 
И довольно разбредёмся, загоняя по постелям 
Приобщившуюся к спорту заводную детвору...

Дачная окраина. Крапивник* – 
Церемониймейстер и бродяга. 
Роща после утреннего ливня, 
Словно островок архипелага. 
Помнит, как распарывались тучи – 
Вечное Господне наказанье. 
Спрятавшись в терновнике колючем, 
Ветер-перекормыш партизанит. 
А вокруг ни гомона, ни шума, 
Спит, свернувшись, пес рыжебородый. 
Здесь привычно думать ... и не думать, 
Время отпуская на свободу. 
__________________________________________ 
*Крапивник - мелкая птица, с необычно громким голосом, сравнимым по благозвучию с пением соловья или канарейки.

давай отбросим церемонии 
объединим архипелаг 
в огромный остров и утонем там 
в любовных праведных делах 
давай уйдём в леса ближайшие 
попартизаним от души 
я знаю милая ты та ещё 
взрывать готова и крушить 
патриархальные обычаи 
где скачут с шашкой наголо 
по жизни нудные отличники 
добро киношное и зло 
давай взлетим над одиночеством 
над безразличною судьбой 
и пусть тобой мой день закончится 
и ночь закончится тобой

Экзамен сдан, но есть еще хвосты 
Так начались каникулы - с фальстарта, 
Но куплен все равно билет в плацкарту. 
Наступит лето – сбудутся мечты: 
Бесцеремонно закопать дневник 
На самой верхней полке антресоли, 
Петь дифирамбы лету, солнцу, воле 
И наслаждаться ими каждый миг, 
Не спорить о набегах партизан 
Зимою на обозы Бонапарта, 
Не путаться в сомнениях Декарта, 
В архипелагах и в столицах стран. 
А утром лишний час еще проспать, 
Пусть через год всего ОГЭ проклятый… 
Виват! Ура! Сын перешел в девятый! 
Расслабиться на лето может мать.

- Имя? 
– Ироки. 
– Фамилия? 
– Минакава. 
- Звание? Должность? 
– Капрал императорских войск. 
- Год и место рождения? 
– Двадцать второй. Окинава. 
- Номер части? 
Молчание. 
- Не скажете? 
Ироки-сан мотнул головой. 

- Мистер Ироки, пока Вы тут партизанили, Японией 
Был подписан акт на борту линкора Миссури. 
Вы проиграли войну. Вы поняли? Мистер Ироки, вы поняли? 
Мистер Ироки, Вы не заснули? 

Бледный, как рисовая бумага, военнопленный, 
Встав на колени, изобразил иероглиф «ложь». 
- Встаньте, Ироки. Давайте без церемоний. Я тоже военный. 
Я присягал и сражался. Сдаваться вот не пришлось. 

Будете расписываться на протоколе? Воля Ваша. 
Мы Вас отправим домой, Вы нам больше не враг. 

Май тысяча девятьсот шестидесятого. 
Глэдшоу. 
Маршалл. 
Остров Гуам, 
Марианский архипелаг.

Дачная окраина. Крапивник* – 
Церемониймейстер и бродяга. 
Роща после утреннего ливня, 
Словно островок архипелага. 
Помнит, как распарывались тучи – 
Вечное Господне наказанье. 
Спрятавшись в терновнике колючем, 
Ветер-перекормыш партизанит. 
А вокруг ни гомона, ни шума, 
Спит, свернувшись, пес рыжебородый. 
Здесь привычно думать ... и не думать, 
Время отпуская на свободу. 
__________________________________________ 
*Крапивник - мелкая птица, с необычно громким голосом, сравнимым по благозвучию с пением соловья или канарейки.

Раздроблен монолит. Судьба – зигзагом. 
И русский мир – большой архипелаг. 
Но в памяти незыблем красный флаг 
В стране под бело-сине-красным флагом. 

Не церемонясь, чья-то злая сила 
Разрушила привычный стройный мир, 
Разогнала по камерам квартир 
И новомодный курс провозгласила. 

Отгородились ложью и границей 
Уделы новоявленных царьков 
От прошлого, от «рашки», от «совков». 
Но тем, кто не забыл, Россия снится. 

И силой слова, делом неустанным 
Им приближать родные берега, 
Бороться с оккупацией врага 
За русский мир, как прежде – партизанам.

давай отбросим церемонии 
объединим архипелаг 
в огромный остров и утонем там 
в любовных праведных делах 
давай уйдём в леса ближайшие 
попартизаним от души 
я знаю милая ты та ещё 
взрывать готова и крушить 
патриархальные обычаи 
где скачут с шашкой наголо 
по жизни нудные отличники 
добро киношное и зло 
давай взлетим над одиночеством 
над безразличною судьбой 
и пусть тобой мой день закончится 
и ночь закончится тобой

Десятый день идём к архипелагу, 
И вот опять на море полный штиль. 
Корабль — старьё, нет, не старьё — утиль… 
И скорость два узла всего по лагу. 

Команда возмутилась: «Возвращайся! 
Не надо мам уже заморских стран!» 
Но капитан молчит, как партизан, 
Лишь стек слегка подрагивает в пальцах. 

Без церемоний коку в морду хрясь! 
Ведь он ещё махал ножом, зараза. 
Умолкли все, притихли как-то сразу. 
«Остыли? Ну за дело, помолясь!» 

Вновь ветер надувает паруса, 
И за штурвалом капитан на вахте. 
И в мягких облаках, как будто в вате 
Укрыли злое солнце небеса.

Губы закусил, мой партизан, 
словно я пытаю изощрённо. 
Тяжко стонет старенький диван, 
нашими телами утомлённый. 

Ты сегодня - мой архипелаг, 
тщательно дороги изучаю. 
Кончиком гусиного пера, 
на тебе рисую тропку к Раю. 

Через церемоний ритуал, 
познаём друг друга бесконечно. 
Неужели, милый, ты устал? 
Струйки по спине изгибом речки. 

Слившись, как единый человек, 
вспоминаем о прошедшем бое - 
голубые тени возле век 
и от неги тело сладко ноет..

«А ну, вылазь, домашний партизан». 
Сопение и вздох из-под кровати. 
Невинно смотрят серые глаза, 
С хитринкой… Мол, тебе со мной не сладить. 

«Пожалуй, трусишь выбраться на свет…» 
Явился. Руки в боки. Чуб поправил. 
«А что ты, дядя, в мокрое одет?» 
«Да кто-то молоко на дверь поставил…» 

Веснушек на носу архипелаг. 
В ухмылке не хватает зуба сверху. 
Царапины каких-то детских драк… 
«Ну что, без церемоний?» «Ладно», - эхом. 

«А мамка где?» - и смотрит. «Да ревет. 
Зачем-то на крылечке ей взгрустнулось. 
Ну? Кто быстрее лужу уберет, 
Пока она обратно не вернулась?»

Поселился скелет в старом, ветхом шкафу, 
он попал туда без церемоний. 
Из вещей у него был потертый баул, 
полный баек, и средство от моли. 
Иногда выходил он из шкафа на свет 
и костяшки стучали по полу, 
в темноте натыкался на старый буфет 
и смущался, что полностью голый. 
Наступал он на швабру и тряпку с ведром, 
на засохший букетик азалий, 
опрокинул в чулане горшок и бидон 
и еще кое-где "партизанил". 
На рекламном плакате он архипелаг 
увидал - море, пальмы и пляжи: 
"В прошлой жизни об этих местах я мечтал",- 
челюсть сжав, он рыдал у трельяжа.

Дачная окраина. Крапивник* – 
Церемониймейстер и бродяга. 
Роща после утреннего ливня, 
Словно островок архипелага. 
Помнит, как распарывались тучи – 
Вечное Господне наказанье. 
Спрятавшись в терновнике колючем, 
Ветер-перекормыш партизанит. 
А вокруг ни гомона, ни шума, 
Спит, свернувшись, пес рыжебородый. 
Здесь привычно думать ... и не думать, 
Время отпуская на свободу. 
__________________________________________ 
*Крапивник - мелкая птица, с необычно громким голосом, сравнимым по благозвучию с пением соловья или канарейки.

давай отбросим церемонии 
объединим архипелаг 
в огромный остров и утонем там 
в любовных праведных делах 
давай уйдём в леса ближайшие 
попартизаним от души 
я знаю милая ты та ещё 
взрывать готова и крушить 
патриархальные обычаи 
где скачут с шашкой наголо 
по жизни нудные отличники 
добро киношное и зло 
давай взлетим над одиночеством 
над безразличною судьбой 
и пусть тобой мой день закончится 
и ночь закончится тобой

Год работал, как батрак, 
Отпуск будет вскоре. 
Ждет меня архипелаг 
В теплом южном море! 

И тогда на берегу 
Я без церемоний 
Познакомиться смогу 
С Таней или Соней! 

Но, конечно, мой роман 
Тайной будет страшной: 
Я известный партизан: 
Ни гу-гу домашним!

Экзамен сдан, но есть еще хвосты 
Так начались каникулы - с фальстарта, 
Но куплен все равно билет в плацкарту. 
Наступит лето – сбудутся мечты: 
Бесцеремонно закопать дневник 
На самой верхней полке антресоли, 
Петь дифирамбы лету, солнцу, воле 
И наслаждаться ими каждый миг, 
Не спорить о набегах партизан 
Зимою на обозы Бонапарта, 
Не путаться в сомнениях Декарта, 
В архипелагах и в столицах стран. 
А утром лишний час еще проспать, 
Пусть через год всего ОГЭ проклятый… 
Виват! Ура! Сын перешел в девятый! 
Расслабиться на лето может мать.

Десятый день идём к архипелагу, 
И вот опять на море полный штиль. 
Корабль — старьё, нет, не старьё — утиль… 
И скорость два узла всего по лагу. 

Команда возмутилась: «Возвращайся! 
Не надо мам уже заморских стран!» 
Но капитан молчит, как партизан, 
Лишь стек слегка подрагивает в пальцах. 

Без церемоний коку в морду хрясь! 
Ведь он ещё махал ножом, зараза. 
Умолкли все, притихли как-то сразу. 
«Остыли? Ну за дело, помолясь!» 

Вновь ветер надувает паруса, 
И за штурвалом капитан на вахте. 
И в мягких облаках, как будто в вате 
Укрыли злое солнце небеса.

Раздроблен монолит. Судьба – зигзагом. 
И русский мир – большой архипелаг. 
Но в памяти незыблем красный флаг 
В стране под бело-сине-красным флагом. 

Не церемонясь, чья-то злая сила 
Разрушила привычный стройный мир, 
Разогнала по камерам квартир 
И новомодный курс провозгласила. 

Отгородились ложью и границей 
Уделы новоявленных царьков 
От прошлого, от «рашки», от «совков». 
Но тем, кто не забыл, Россия снится. 

И силой слова, делом неустанным 
Им приближать родные берега, 
Бороться с оккупацией врага 
За русский мир, как прежде – партизанам.

Седое небо над двумя морями, 
Как малица: туманными грядами 
Над тьмой воды - меха без очертаний. 
Полгода солнце спит ли, партизанит? 
А после краски удержать невмочь: 
Мир залит разноцветием кудряво - 
Ярчайшими цветами мхов и травок... 
Прощай, земля... Без церемоний - прочь. 

Я чумы рисовал, снега, всполохи... 
Медведей, облака - природы вздохи, 
Листы моих картин архипелагом, 
Как острова, на стенах ждут аншлага, 
Покинув мёрзлый край. А здесь что ждать? 
Особенней весеннего цветочка 
Бутон распустит ядерная бочка - 
Чтоб Кеннеди увидел "Кузьки мать"... 

*В 1954 году на Новой Земле открыли ядерный полигон, ненцы были выселены, в т.ч. талантливый ненец-художник Тыко Вылка

Расстались давно и теперь ты никто. Посторонний. 
Наверное, мало любила и не удержала… 
Ушёл без оглядки, без слов и пустых церемоний, 
Оставив мне кошку и стопку научных журналов. 

Теперь тишина и ничто не нарушит уклада, 
Я в архипелаге любви – как затерянный остров, 
Лишь боль притаилась в душе партизаном в засаде, 
Да ходит тоска по тебе – постоянная гостья. 

Зато вечерами я кошке читаю журналы 
Про схемы, приборы, диоды, разъёмы, машины. 
Мы скоро, наверно, начнём изучать интегралы – 
Их проще понять, чем уход твой без всякой причины.

- Всё! Хватит партизанщины! Ну что вы, в самом деле, 
На абордаж без спросу-то полезли? 
Так распекал Везунчик Берг всех нас на той неделе. 
Вообще-то он нестрашный, если трезвый. 

Со стариною Айсом на Карибах мы давненько. 
И промышляем вдоль архипелага. 
Мы, кстати, с кэпом - земляки, с соседних деревенек. 
Он сам - с Кордовы, ну а я - с Малаги. 

- Слышь, кэп. Кто первый верещал? "Я - Айс Берг, мол, я - Айс Берг!" 
Как будто не пират ты, а ботаник. 
- Про временной портал, ослы, не слышали вы разве? 
И что за судно было? Как? "Титаник"?.. 

...В финале церемонии Джеймс Кэмерон лучится. 
Ни споры ни к чему, ни вынос мозга. 
Кому-то - зад Фортуны и крушение амбиций, 
Кому-то, глянь - одиннадцатый "Оскар"...

«А ну, вылазь, домашний партизан». 
Сопение и вздох из-под кровати. 
Невинно смотрят серые глаза, 
С хитринкой… Мол, тебе со мной не сладить. 

«Пожалуй, трусишь выбраться на свет…» 
Явился. Руки в боки. Чуб поправил. 
«А что ты, дядя, в мокрое одет?» 
«Да кто-то молоко на дверь поставил…» 

Веснушек на носу архипелаг. 
В ухмылке не хватает зуба сверху. 
Царапины каких-то детских драк… 
«Ну что, без церемоний?» «Ладно», - эхом. 

«А мамка где?» - и смотрит. «Да ревет. 
Зачем-то на крылечке ей взгрустнулось. 
Ну? Кто быстрее лужу уберет, 
Пока она обратно не вернулась?»

Ты что-то важное спросила. 
Я промолчал, как партизан, 
Потом уехал на вокзал – 
Так и расстались некрасиво. 

Эх, отмотать бы всё назад, 
Вернув тот вечер в блеске молний, 
Без эскапад и церемоний 
Смотреть внимательней в глаза... 

Архипелаг моих скитаний 
Сшит из разлуки островков. 
И подступает к горлу ком, 
Лишь стоит вспомнить самый дальний.

- Имя? 
– Ироки. 
– Фамилия? 
– Минакава. 
- Звание? Должность? 
– Капрал императорских войск. 
- Год и место рождения? 
– Двадцать второй. Окинава. 
- Номер части? 
Молчание. 
- Не скажете? 
Ироки-сан мотнул головой. 

- Мистер Ироки, пока Вы тут партизанили, Японией 
Был подписан акт на борту линкора Миссури. 
Вы проиграли войну. Вы поняли? Мистер Ироки, вы поняли? 
Мистер Ироки, Вы не заснули? 

Бледный, как рисовая бумага, военнопленный, 
Встав на колени, изобразил иероглиф «ложь». 
- Встаньте, Ироки. Давайте без церемоний. Я тоже военный. 
Я присягал и сражался. Сдаваться вот не пришлось. 

Будете расписываться на протоколе? Воля Ваша. 
Мы Вас отправим домой, Вы нам больше не враг. 

Май тысяча девятьсот шестидесятого. 
Глэдшоу. 
Маршалл. 
Остров Гуам, 
Марианский архипелаг.

Церемонию подъёма государственного флага 
Над центральным стадионом независимой страны 
Осветили два канала со всего архипелага 
И, конечно, репортажи были гордости полны. 

На единственной трибуне мы гостям безмерно рады, 
Всё по-взрослому сегодня, это вам не детский сад - 
Здесь в товарищеской встрече с "Партизаном" из Белграда 
Началась игра на поле полчаса тому назад. 

Наши славные ребята будут биться как пантеры, 
Их потом опишет пресса в упоительных словах. 
Ведь они первопроходцы, делегаты, пионеры 
Европейского футбола на Фарерских островах. 

А когда утихнут страсти мы поднимем кружки с элем 
За хорошую погоду, за прошедшую игру 
И довольно разбредёмся, загоняя по постелям 
Приобщившуюся к спорту заводную детвору...

Поселился скелет в старом, ветхом шкафу, 
он попал туда без церемоний. 
Из вещей у него был потертый баул, 
полный баек, и средство от моли. 
Иногда выходил он из шкафа на свет 
и костяшки стучали по полу, 
в темноте натыкался на старый буфет 
и смущался, что полностью голый. 
Наступал он на швабру и тряпку с ведром, 
на засохший букетик азалий, 
опрокинул в чулане горшок и бидон 
и еще кое-где "партизанил". 
На рекламном плакате он архипелаг 
увидал - море, пальмы и пляжи: 
"В прошлой жизни об этих местах я мечтал",- 
челюсть сжав, он рыдал у трельяжа.

Дачная окраина. Крапивник* – 
Церемониймейстер и бродяга. 
Роща после утреннего ливня, 
Словно островок архипелага. 
Помнит, как распарывались тучи – 
Вечное Господне наказанье. 
Спрятавшись в терновнике колючем, 
Ветер-перекормыш партизанит. 
А вокруг ни гомона, ни шума, 
Спит, свернувшись, пес рыжебородый. 
Здесь привычно думать ... и не думать, 
Время отпуская на свободу. 
__________________________________________ 
*Крапивник - мелкая птица, с необычно громким голосом, сравнимым по благозвучию с пением соловья или канарейки.

давай отбросим церемонии 
объединим архипелаг 
в огромный остров и утонем там 
в любовных праведных делах 
давай уйдём в леса ближайшие 
попартизаним от души 
я знаю милая ты та ещё 
взрывать готова и крушить 
патриархальные обычаи 
где скачут с шашкой наголо 
по жизни нудные отличники 
добро киношное и зло 
давай взлетим над одиночеством 
над безразличною судьбой 
и пусть тобой мой день закончится 
и ночь закончится тобой

Год работал, как батрак, 
Отпуск будет вскоре. 
Ждет меня архипелаг 
В теплом южном море! 

И тогда на берегу 
Я без церемоний 
Познакомиться смогу 
С Таней или Соней! 

Но, конечно, мой роман 
Тайной будет страшной: 
Я известный партизан: 
Ни гу-гу домашним!

Был Робинзон как истый партизан: 
Увидевши кровавость церемоний, 
Он не алкал над ближним гегемоний, 
Но в джунгли торопливо ускользал. 
Спас Пятницу. А что ж? Достойный шаг, 
Хоть и нельзя назвать его парадным. 
Так просветить бы весь архипелаг, 
Да жаль, ружьём владел однозарядным...

Экзамен сдан, но есть еще хвосты 
Так начались каникулы - с фальстарта, 
Но куплен все равно билет в плацкарту. 
Наступит лето – сбудутся мечты: 
Бесцеремонно закопать дневник 
На самой верхней полке антресоли, 
Петь дифирамбы лету, солнцу, воле 
И наслаждаться ими каждый миг, 
Не спорить о набегах партизан 
Зимою на обозы Бонапарта, 
Не путаться в сомнениях Декарта, 
В архипелагах и в столицах стран. 
А утром лишний час еще проспать, 
Пусть через год всего ОГЭ проклятый… 
Виват! Ура! Сын перешел в девятый! 
Расслабиться на лето может мать.

«А ну, вылазь, домашний партизан». 
Сопение и вздох из-под кровати. 
Невинно смотрят серые глаза, 
С хитринкой… Мол, тебе со мной не сладить. 

«Пожалуй, трусишь выбраться на свет…» 
Явился. Руки в боки. Чуб поправил. 
«А что ты, дядя, в мокрое одет?» 
«Да кто-то молоко на дверь поставил…» 

Веснушек на носу архипелаг. 
В ухмылке не хватает зуба сверху. 
Царапины каких-то детских драк… 
«Ну что, без церемоний?» «Ладно», - эхом. 

«А мамка где?» - и смотрит. «Да ревет. 
Зачем-то на крылечке ей взгрустнулось. 
Ну? Кто быстрее лужу уберет, 
Пока она обратно не вернулась?»

давай отбросим церемонии 
объединим архипелаг 
в огромный остров и утонем там 
в любовных праведных делах 
давай уйдём в леса ближайшие 
попартизаним от души 
я знаю милая ты та ещё 
взрывать готова и крушить 
патриархальные обычаи 
где скачут с шашкой наголо 
по жизни нудные отличники 
добро киношное и зло 
давай взлетим над одиночеством 
над безразличною судьбой 
и пусть тобой мой день закончится 
и ночь закончится тобой

Экзамен сдан, но есть еще хвосты 
Так начались каникулы - с фальстарта, 
Но куплен все равно билет в плацкарту. 
Наступит лето – сбудутся мечты: 
Бесцеремонно закопать дневник 
На самой верхней полке антресоли, 
Петь дифирамбы лету, солнцу, воле 
И наслаждаться ими каждый миг, 
Не спорить о набегах партизан 
Зимою на обозы Бонапарта, 
Не путаться в сомнениях Декарта, 
В архипелагах и в столицах стран. 
А утром лишний час еще проспать, 
Пусть через год всего ОГЭ проклятый… 
Виват! Ура! Сын перешел в девятый! 
Расслабиться на лето может мать.

«А ну, вылазь, домашний партизан». 
Сопение и вздох из-под кровати. 
Невинно смотрят серые глаза, 
С хитринкой… Мол, тебе со мной не сладить. 

«Пожалуй, трусишь выбраться на свет…» 
Явился. Руки в боки. Чуб поправил. 
«А что ты, дядя, в мокрое одет?» 
«Да кто-то молоко на дверь поставил…» 

Веснушек на носу архипелаг. 
В ухмылке не хватает зуба сверху. 
Царапины каких-то детских драк… 
«Ну что, без церемоний?» «Ладно», - эхом. 

«А мамка где?» - и смотрит. «Да ревет. 
Зачем-то на крылечке ей взгрустнулось. 
Ну? Кто быстрее лужу уберет, 
Пока она обратно не вернулась?»

Ты что-то важное спросила. 
Я промолчал, как партизан, 
Потом уехал на вокзал – 
Так и расстались некрасиво. 

Эх, отмотать бы всё назад, 
Вернув тот вечер в блеске молний, 
Без эскапад и церемоний 
Смотреть внимательней в глаза... 

Архипелаг моих скитаний 
Сшит из разлуки островков. 
И подступает к горлу ком, 
Лишь стоит вспомнить самый дальний.

- Имя? 
– Ироки. 
– Фамилия? 
– Минакава. 
- Звание? Должность? 
– Капрал императорских войск. 
- Год и место рождения? 
– Двадцать второй. Окинава. 
- Номер части? 
Молчание. 
- Не скажете? 
Ироки-сан мотнул головой. 

- Мистер Ироки, пока Вы тут партизанили, Японией 
Был подписан акт на борту линкора Миссури. 
Вы проиграли войну. Вы поняли? Мистер Ироки, вы поняли? 
Мистер Ироки, Вы не заснули? 

Бледный, как рисовая бумага, военнопленный, 
Встав на колени, изобразил иероглиф «ложь». 
- Встаньте, Ироки. Давайте без церемоний. Я тоже военный. 
Я присягал и сражался. Сдаваться вот не пришлось. 

Будете расписываться на протоколе? Воля Ваша. 
Мы Вас отправим домой, Вы нам больше не враг. 

Май тысяча девятьсот шестидесятого. 
Глэдшоу. 
Маршалл. 
Остров Гуам, 
Марианский архипелаг.

Церемонию подъёма государственного флага 
Над центральным стадионом независимой страны 
Осветили два канала со всего архипелага 
И, конечно, репортажи были гордости полны. 

На единственной трибуне мы гостям безмерно рады, 
Всё по-взрослому сегодня, это вам не детский сад - 
Здесь в товарищеской встрече с "Партизаном" из Белграда 
Началась игра на поле полчаса тому назад. 

Наши славные ребята будут биться как пантеры, 
Их потом опишет пресса в упоительных словах. 
Ведь они первопроходцы, делегаты, пионеры 
Европейского футбола на Фарерских островах. 

А когда утихнут страсти мы поднимем кружки с элем 
За хорошую погоду, за прошедшую игру 
И довольно разбредёмся, загоняя по постелям 
Приобщившуюся к спорту заводную детвору...

Дачная окраина. Крапивник* – 
Церемониймейстер и бродяга. 
Роща после утреннего ливня, 
Словно островок архипелага. 
Помнит, как распарывались тучи – 
Вечное Господне наказанье. 
Спрятавшись в терновнике колючем, 
Ветер-перекормыш партизанит. 
А вокруг ни гомона, ни шума, 
Спит, свернувшись, пес рыжебородый. 
Здесь привычно думать ... и не думать, 
Время отпуская на свободу. 
__________________________________________ 
*Крапивник - мелкая птица, с необычно громким голосом, сравнимым по благозвучию с пением соловья или канарейки.

Партизаны далёкого архипелага 
Тридцать лет и три дня пребывали в прострации. 
Долетали едва ли до здешнего мрака 
Церемонии светской инаугурации. 
Президенты сменялись в столице анданте, 
А они всё боролись за власть команданте!

Был Робинзон как истый партизан: 
Увидевши кровавость церемоний, 
Он не алкал над ближним гегемоний, 
Но в джунгли торопливо ускользал. 
Спас Пятницу. А что ж? Достойный шаг, 
Хоть и нельзя назвать его парадным. 
Так просветить бы весь архипелаг, 
Да жаль, ружьём владел однозарядным...

Я славный сомалийский партизан! 
Весь мир мне - лишь эрзац архипелага! 
Была бы с ромом потная баклага, 
А лучше - спирта запотевший жбан! 
Изысканных не знаю церемоний: 
Ограблю вас, а после - сброшу в море!

Экзамен сдан, но есть еще хвосты 
Так начались каникулы - с фальстарта, 
Но куплен все равно билет в плацкарту. 
Наступит лето – сбудутся мечты: 
Бесцеремонно закопать дневник 
На самой верхней полке антресоли, 
Петь дифирамбы лету, солнцу, воле 
И наслаждаться ими каждый миг, 
Не спорить о набегах партизан 
Зимою на обозы Бонапарта, 
Не путаться в сомнениях Декарта, 
В архипелагах и в столицах стран. 
А утром лишний час еще проспать, 
Пусть через год всего ОГЭ проклятый… 
Виват! Ура! Сын перешел в девятый! 
Расслабиться на лето может мать.

Десятый день идём к архипелагу, 
И вот опять на море полный штиль. 
Корабль — старьё, нет, не старьё — утиль… 
И скорость два узла всего по лагу. 

Команда возмутилась: «Возвращайся! 
Не надо мам уже заморских стран!» 
Но капитан молчит, как партизан, 
Лишь стек слегка подрагивает в пальцах. 

Без церемоний коку в морду хрясь! 
Ведь он ещё махал ножом, зараза. 
Умолкли все, притихли как-то сразу. 
«Остыли? Ну за дело, помолясь!» 

Вновь ветер надувает паруса, 
И за штурвалом капитан на вахте. 
И в мягких облаках, как будто в вате 
Укрыли злое солнце небеса.

- Имя? 
– Ироки. 
– Фамилия? 
– Минакава. 
- Звание? Должность? 
– Капрал императорских войск. 
- Год и место рождения? 
– Двадцать второй. Окинава. 
- Номер части? 
Молчание. 
- Не скажете? 
Ироки-сан мотнул головой. 

- Мистер Ироки, пока Вы тут партизанили, Японией 
Был подписан акт на борту линкора Миссури. 
Вы проиграли войну. Вы поняли? Мистер Ироки, вы поняли? 
Мистер Ироки, Вы не заснули? 

Бледный, как рисовая бумага, военнопленный, 
Встав на колени, изобразил иероглиф «ложь». 
- Встаньте, Ироки. Давайте без церемоний. Я тоже военный. 
Я присягал и сражался. Сдаваться вот не пришлось. 

Будете расписываться на протоколе? Воля Ваша. 
Мы Вас отправим домой, Вы нам больше не враг. 

Май тысяча девятьсот шестидесятого. 
Глэдшоу. 
Маршалл. 
Остров Гуам, 
Марианский архипелаг.

давай отбросим церемонии 
объединим архипелаг 
в огромный остров и утонем там 
в любовных праведных делах 
давай уйдём в леса ближайшие 
попартизаним от души 
я знаю милая ты та ещё 
взрывать готова и крушить 
патриархальные обычаи 
где скачут с шашкой наголо 
по жизни нудные отличники 
добро киношное и зло 
давай взлетим над одиночеством 
над безразличною судьбой 
и пусть тобой мой день закончится 
и ночь закончится тобой

Я славный сомалийский партизан! 
Весь мир мне - лишь эрзац архипелага! 
Была бы с ромом потная баклага, 
А лучше - спирта запотевший жбан! 
Изысканных не знаю церемоний: 
Ограблю вас, а после - сброшу в море!

Экзамен сдан, но есть еще хвосты 
Так начались каникулы - с фальстарта, 
Но куплен все равно билет в плацкарту. 
Наступит лето – сбудутся мечты: 
Бесцеремонно закопать дневник 
На самой верхней полке антресоли, 
Петь дифирамбы лету, солнцу, воле 
И наслаждаться ими каждый миг, 
Не спорить о набегах партизан 
Зимою на обозы Бонапарта, 
Не путаться в сомнениях Декарта, 
В архипелагах и в столицах стран. 
А утром лишний час еще проспать, 
Пусть через год всего ОГЭ проклятый… 
Виват! Ура! Сын перешел в девятый! 
Расслабиться на лето может мать.

- Имя? 
– Ироки. 
– Фамилия? 
– Минакава. 
- Звание? Должность? 
– Капрал императорских войск. 
- Год и место рождения? 
– Двадцать второй. Окинава. 
- Номер части? 
Молчание. 
- Не скажете? 
Ироки-сан мотнул головой. 

- Мистер Ироки, пока Вы тут партизанили, Японией 
Был подписан акт на борту линкора Миссури. 
Вы проиграли войну. Вы поняли? Мистер Ироки, вы поняли? 
Мистер Ироки, Вы не заснули? 

Бледный, как рисовая бумага, военнопленный, 
Встав на колени, изобразил иероглиф «ложь». 
- Встаньте, Ироки. Давайте без церемоний. Я тоже военный. 
Я присягал и сражался. Сдаваться вот не пришлось. 

Будете расписываться на протоколе? Воля Ваша. 
Мы Вас отправим домой, Вы нам больше не враг. 

Май тысяча девятьсот шестидесятого. 
Глэдшоу. 
Маршалл. 
Остров Гуам, 
Марианский архипелаг.

Дачная окраина. Крапивник* – 
Церемониймейстер и бродяга. 
Роща после утреннего ливня, 
Словно островок архипелага. 
Помнит, как распарывались тучи – 
Вечное Господне наказанье. 
Спрятавшись в терновнике колючем, 
Ветер-перекормыш партизанит. 
А вокруг ни гомона, ни шума, 
Спит, свернувшись, пес рыжебородый. 
Здесь привычно думать ... и не думать, 
Время отпуская на свободу. 
__________________________________________ 
*Крапивник - мелкая птица, с необычно громким голосом, сравнимым по благозвучию с пением соловья или канарейки.

Экзамен сдан, но есть еще хвосты 
Так начались каникулы - с фальстарта, 
Но куплен все равно билет в плацкарту. 
Наступит лето – сбудутся мечты: 
Бесцеремонно закопать дневник 
На самой верхней полке антресоли, 
Петь дифирамбы лету, солнцу, воле 
И наслаждаться ими каждый миг, 
Не спорить о набегах партизан 
Зимою на обозы Бонапарта, 
Не путаться в сомнениях Декарта, 
В архипелагах и в столицах стран. 
А утром лишний час еще проспать, 
Пусть через год всего ОГЭ проклятый… 
Виват! Ура! Сын перешел в девятый! 
Расслабиться на лето может мать.

Расстались давно и теперь ты никто. Посторонний. 
Наверное, мало любила и не удержала… 
Ушёл без оглядки, без слов и пустых церемоний, 
Оставив мне кошку и стопку научных журналов. 

Теперь тишина и ничто не нарушит уклада, 
Я в архипелаге любви – как затерянный остров, 
Лишь боль притаилась в душе партизаном в засаде, 
Да ходит тоска по тебе – постоянная гостья. 

Зато вечерами я кошке читаю журналы 
Про схемы, приборы, диоды, разъёмы, машины. 
Мы скоро, наверно, начнём изучать интегралы – 
Их проще понять, чем уход твой без всякой причины.

«А ну, вылазь, домашний партизан». 
Сопение и вздох из-под кровати. 
Невинно смотрят серые глаза, 
С хитринкой… Мол, тебе со мной не сладить. 

«Пожалуй, трусишь выбраться на свет…» 
Явился. Руки в боки. Чуб поправил. 
«А что ты, дядя, в мокрое одет?» 
«Да кто-то молоко на дверь поставил…» 

Веснушек на носу архипелаг. 
В ухмылке не хватает зуба сверху. 
Царапины каких-то детских драк… 
«Ну что, без церемоний?» «Ладно», - эхом. 

«А мамка где?» - и смотрит. «Да ревет. 
Зачем-то на крылечке ей взгрустнулось. 
Ну? Кто быстрее лужу уберет, 
Пока она обратно не вернулась?»

Ты что-то важное спросила. 
Я промолчал, как партизан, 
Потом уехал на вокзал – 
Так и расстались некрасиво. 

Эх, отмотать бы всё назад, 
Вернув тот вечер в блеске молний, 
Без эскапад и церемоний 
Смотреть внимательней в глаза... 

Архипелаг моих скитаний 
Сшит из разлуки островков. 
И подступает к горлу ком, 
Лишь стоит вспомнить самый дальний.

Церемонию подъёма государственного флага 
Над центральным стадионом независимой страны 
Осветили два канала со всего архипелага 
И, конечно, репортажи были гордости полны. 

На единственной трибуне мы гостям безмерно рады, 
Всё по-взрослому сегодня, это вам не детский сад - 
Здесь в товарищеской встрече с "Партизаном" из Белграда 
Началась игра на поле полчаса тому назад. 

Наши славные ребята будут биться как пантеры, 
Их потом опишет пресса в упоительных словах. 
Ведь они первопроходцы, делегаты, пионеры 
Европейского футбола на Фарерских островах. 

А когда утихнут страсти мы поднимем кружки с элем 
За хорошую погоду, за прошедшую игру 
И довольно разбредёмся, загоняя по постелям 
Приобщившуюся к спорту заводную детвору...

давай отбросим церемонии 
объединим архипелаг 
в огромный остров и утонем там 
в любовных праведных делах 
давай уйдём в леса ближайшие 
попартизаним от души 
я знаю милая ты та ещё 
взрывать готова и крушить 
патриархальные обычаи 
где скачут с шашкой наголо 
по жизни нудные отличники 
добро киношное и зло 
давай взлетим над одиночеством 
над безразличною судьбой 
и пусть тобой мой день закончится 
и ночь закончится тобой

Экзамен сдан, но есть еще хвосты 
Так начались каникулы - с фальстарта, 
Но куплен все равно билет в плацкарту. 
Наступит лето – сбудутся мечты: 
Бесцеремонно закопать дневник 
На самой верхней полке антресоли, 
Петь дифирамбы лету, солнцу, воле 
И наслаждаться ими каждый миг, 
Не спорить о набегах партизан 
Зимою на обозы Бонапарта, 
Не путаться в сомнениях Декарта, 
В архипелагах и в столицах стран. 
А утром лишний час еще проспать, 
Пусть через год всего ОГЭ проклятый… 
Виват! Ура! Сын перешел в девятый! 
Расслабиться на лето может мать.

Раздроблен монолит. Судьба – зигзагом. 
И русский мир – большой архипелаг. 
Но в памяти незыблем красный флаг 
В стране под бело-сине-красным флагом. 

Не церемонясь, чья-то злая сила 
Разрушила привычный стройный мир, 
Разогнала по камерам квартир 
И новомодный курс провозгласила. 

Отгородились ложью и границей 
Уделы новоявленных царьков 
От прошлого, от «рашки», от «совков». 
Но тем, кто не забыл, Россия снится. 

И силой слова, делом неустанным 
Им приближать родные берега, 
Бороться с оккупацией врага 
За русский мир, как прежде – партизанам.

Расстались давно и теперь ты никто. Посторонний. 
Наверное, мало любила и не удержала… 
Ушёл без оглядки, без слов и пустых церемоний, 
Оставив мне кошку и стопку научных журналов. 

Теперь тишина и ничто не нарушит уклада, 
Я в архипелаге любви – как затерянный остров, 
Лишь боль притаилась в душе партизаном в засаде, 
Да ходит тоска по тебе – постоянная гостья. 

Зато вечерами я кошке читаю журналы 
Про схемы, приборы, диоды, разъёмы, машины. 
Мы скоро, наверно, начнём изучать интегралы – 
Их проще понять, чем уход твой без всякой причины.

«А ну, вылазь, домашний партизан». 
Сопение и вздох из-под кровати. 
Невинно смотрят серые глаза, 
С хитринкой… Мол, тебе со мной не сладить. 

«Пожалуй, трусишь выбраться на свет…» 
Явился. Руки в боки. Чуб поправил. 
«А что ты, дядя, в мокрое одет?» 
«Да кто-то молоко на дверь поставил…» 

Веснушек на носу архипелаг. 
В ухмылке не хватает зуба сверху. 
Царапины каких-то детских драк… 
«Ну что, без церемоний?» «Ладно», - эхом. 

«А мамка где?» - и смотрит. «Да ревет. 
Зачем-то на крылечке ей взгрустнулось. 
Ну? Кто быстрее лужу уберет, 
Пока она обратно не вернулась?»

Ты что-то важное спросила. 
Я промолчал, как партизан, 
Потом уехал на вокзал – 
Так и расстались некрасиво. 

Эх, отмотать бы всё назад, 
Вернув тот вечер в блеске молний, 
Без эскапад и церемоний 
Смотреть внимательней в глаза... 

Архипелаг моих скитаний 
Сшит из разлуки островков. 
И подступает к горлу ком, 
Лишь стоит вспомнить самый дальний.

Был вечер ритуалами насыщен, 
Мы завершаем церемониал, 
Доигрываем роли: дичь и хищник, 
Спектакль окончен. Бис. Поклон. Финал. 
Не занавес, все проще, занавеска, 
Задернут на окне тяжелый тик. 
Нам этой ночью значимо и веско, 
Чтоб в комнату мир шумный не проник. 
Рука дошла тропою партизанской 
От жесткой шевелюры до ключиц. 
Твой ход. Я жду. Ответил смелой лаской. 
Ресницы мои, дрогнув, пали ниц. 
Безжалостным прошёл конкистадором 
Ты по архипелагу позвонков, 
Готовишься уже к вторженьям новым, 
Лишенный темнотой стыда оков.

- Имя? 
– Ироки. 
– Фамилия? 
– Минакава. 
- Звание? Должность? 
– Капрал императорских войск. 
- Год и место рождения? 
– Двадцать второй. Окинава. 
- Номер части? 
Молчание. 
- Не скажете? 
Ироки-сан мотнул головой. 

- Мистер Ироки, пока Вы тут партизанили, Японией 
Был подписан акт на борту линкора Миссури. 
Вы проиграли войну. Вы поняли? Мистер Ироки, вы поняли? 
Мистер Ироки, Вы не заснули? 

Бледный, как рисовая бумага, военнопленный, 
Встав на колени, изобразил иероглиф «ложь». 
- Встаньте, Ироки. Давайте без церемоний. Я тоже военный. 
Я присягал и сражался. Сдаваться вот не пришлось. 

Будете расписываться на протоколе? Воля Ваша. 
Мы Вас отправим домой, Вы нам больше не враг. 

Май тысяча девятьсот шестидесятого. 
Глэдшоу. 
Маршалл. 
Остров Гуам, 
Марианский архипелаг.

Церемонию подъёма государственного флага 
Над центральным стадионом независимой страны 
Осветили два канала со всего архипелага 
И, конечно, репортажи были гордости полны. 

На единственной трибуне мы гостям безмерно рады, 
Всё по-взрослому сегодня, это вам не детский сад - 
Здесь в товарищеской встрече с "Партизаном" из Белграда 
Началась игра на поле полчаса тому назад. 

Наши славные ребята будут биться как пантеры, 
Их потом опишет пресса в упоительных словах. 
Ведь они первопроходцы, делегаты, пионеры 
Европейского футбола на Фарерских островах. 

А когда утихнут страсти мы поднимем кружки с элем 
За хорошую погоду, за прошедшую игру 
И довольно разбредёмся, загоняя по постелям 
Приобщившуюся к спорту заводную детвору...

Дачная окраина. Крапивник* – 
Церемониймейстер и бродяга. 
Роща после утреннего ливня, 
Словно островок архипелага. 
Помнит, как распарывались тучи – 
Вечное Господне наказанье. 
Спрятавшись в терновнике колючем, 
Ветер-перекормыш партизанит. 
А вокруг ни гомона, ни шума, 
Спит, свернувшись, пес рыжебородый. 
Здесь привычно думать ... и не думать, 
Время отпуская на свободу. 
__________________________________________ 
*Крапивник - мелкая птица, с необычно громким голосом, сравнимым по благозвучию с пением соловья или канарейки.

Год работал, как батрак, 
Отпуск будет вскоре. 
Ждет меня архипелаг 
В теплом южном море! 

И тогда на берегу 
Я без церемоний 
Познакомиться смогу 
С Таней или Соней! 

Но, конечно, мой роман 
Тайной будет страшной: 
Я известный партизан: 
Ни гу-гу домашним!

Экзамен сдан, но есть еще хвосты 
Так начались каникулы - с фальстарта, 
Но куплен все равно билет в плацкарту. 
Наступит лето – сбудутся мечты: 
Бесцеремонно закопать дневник 
На самой верхней полке антресоли, 
Петь дифирамбы лету, солнцу, воле 
И наслаждаться ими каждый миг, 
Не спорить о набегах партизан 
Зимою на обозы Бонапарта, 
Не путаться в сомнениях Декарта, 
В архипелагах и в столицах стран. 
А утром лишний час еще проспать, 
Пусть через год всего ОГЭ проклятый… 
Виват! Ура! Сын перешел в девятый! 
Расслабиться на лето может мать.